Западня - Лайза Макманн

– Ты думаешь то, о чем я думаю?

– Ага. Вперед!

Осталось всего двое покупателей. Потом один. Но вот в последний раз с грохотом упал молоток, и Рик невольно вздрогнул. Он обвел глазами толпу, ища того, кто его купил. Несмотря на обнадеживающие слова Кессии, он до сих пор не знал, что должно произойти и когда. Не говоря уже о том, имеет ли это какое-то отношение к нему, Рику. Сейчас он знал только то, что перестал быть свободным и обрел хозяина.

Это было самое ужасное ощущение на свете. Даже страшнее, чем Отголоски.

А потом Рик вспомнил, чем закончилась история Кессии.

Когда начались торги за Кессию, у Рика оборвалось сердце. Если он правильно помнил историю, которую рассказывала ему бабуля Фиби, пра-пра-пра-пра-прабабушку Кисси вместе с детьми выставили на продажу. Ее муж, который был свободным, попытался выкупить свою жену и детей, но у него ничего не получилось. Тогда они предприняли попытку побега, но она тоже закончилась неудачей. И Кессия больше никогда не увидела своего Джона.

Тем временем красивый чернокожий мужчина, на которого недавно указывал малыш Джеймс, тоже включился в торги. Внезапно все частицы мозаики стали соединяться в единое целое, но пока никто, кроме Рика, не знал, насколько ужасна будет завершенная картина.

Очередной тошнотворный Отголосок потряс все существо Рика, не оставив и следа от его недавней уверенности. Теперь он все понял. Он больше не сомневался. Его Отголоски всегда были иной природы, чем у Сэры. Вот почему он не смог рассказать ей ничего связного в 911 году, во время осады Парижа викингами. В тот раз Сэра обиделась, когда Рик сказал, что ничего не видит во время своих Отголосков – но это была чистая правда. Его Отголоски были ничем. Пустотой. Сплошным небытием – черным, холодным, лишенным малейшей тени тепла и любви… На свете не было и не могло быть пустоты более пустынной, чем это ничто.

Если Отголоски Сэры были тоской по любви между людьми, по жизни, которая могла бы быть, но не сбылась, то Рик был приговорен к бессильной боли удушья, к смертельной муке тела, тонущего в ледяной воде. К грубой боли костей, трущихся о кости.

Долгие годы Рик ломал голову над этой тайной, хотя разгадка все время лежала на поверхности: его просто не должно быть на свете. Он не существовал. Вообще.

Если сейчас он позволит событиям идти своим чередом, то Джон не сможет спасти своих близких и больше никогда не увидит ни жену, ни детей, зато Кисси со временем встретит другого мужчину и создаст новую семью – ту, в которой через несколько поколений родится Рик. Но что, если он вмешается в ход вещей? Возможно, ему удастся сделать так, чтобы Джон и Кисси остались вместе, а малыш Джеймс вырос свободным. Может быть, он даже сможет разыскать тетушку Минти, которой какая-то неведомая сила помешала спасти Кисси и Джона. Возможно, это единственное, что он может сделать, чтобы исправить Перелом.

Даже если в результате этого исправления он никогда не родится на свет.

Мысли Рика были прерваны ударом молотка, провозглашавшего продажу Кисси с детьми покупателю по имени Джон Боули. Ее мужу. Как и говорила бабушка. По толпе пролетел недовольный ропот, собравшимся совсем не понравилось, что освобожденный раб выиграл аукцион и купил себе рабыню. Почтенные горожане не для того собрались на площади города, чтобы снести эдакое оскорбление, и они собирались доказать это делом.

Рик так никогда и не узнал, что должно было произойти дальше, потому что вдруг увидел подбегавших к нему Дака и Сэру с Кольцом в руке.

– Хватайся! – завопил Дак.

Рик затряс головой. Больше всего на свете ему хотелось послушаться, но он не мог изменить своему предназначению.

– Нет! – отчаянно закричал Рик. – Не дотрагивайтесь до меня!

Он отшатнулся от друзей, спрыгнул с помоста и припустил со всех ног. Услышав его крик, охранники мигом позабыли о недовольной толпе и бросились в погоню за беглецом.

Дак и Сэра застыли с разинутыми ртами, потрясенные необъяснимой выходкой Рика. Словно завороженные, они молча смотрели, как их товарищ кубарем скатывается по ступенькам суда и пускается бегом по улице, а замешкавшиеся было громилы бросаются за ним в погоню. Зато Кисси не теряла времени даром. Быстро подтолкнув сына к Джону Боули, она крепко прижала дочку к груди, сбежала по ступенькам и скрылась в толпе.

– Бежим! – завопил Дак, срываясь с места. – Нельзя потерять Рика из виду!

– Знаю! – с досадой рявкнула Сэра, подбирая юбку. – Просто очень трудно бежать в этом мешке!

– Постарайся не отставать!

– Ага, вот сам бы надел платье и постарался, – прошипела Сэра ему в спину. – Ой, смотри! – взвизгнула она через секунду. – Его окружают! Надо отрезать громилам путь, чтобы он мог сбежать! Сюда! – Она повернула в сторону церкви (или почты, кто там ее разберет), Дак тоже побежал за ней. – Ты возьми на себя дальнего, я налечу на ближнего, и если нам повезет…

Дак замахал руками, призывая ее помолчать, потому что они как раз поравнялись с несущимся во всю прыть Риком.

– СВЯТИЛИЩЕ! – во весь голос проревел Дак в тот момент, когда Рик промчался мимо него. После этого он бросился под ноги ближайшему охраннику, так что тот растянулся на земле, и вцепился в следующего. Сэра с разбегу вскочила на спину третьему громиле, набросила свою шаль ему на голову и крепко затянула на шее. Два других охранника в растерянности остановились, ожидая дальнейших указаний от своего упавшего предводителя, тем самым дав Рику прекрасную возможность шмыгнуть за сараи на краю города и скрыться в роще.

Охранник, на котором повис Дак, сбросил с себя мальчика и возобновил погоню, зато тот, на ком сидела Сэра, рухнул на колени и захрипел, судорожно колотя кулаками по ее ногам. Выждав подходящий момент, Сэра спрыгнула со спины своей жертвы и сдернула с него свою шаль, оставившую вспухшую багровую полосу на бычьей шее громилы. На прощание она как следует пнула врага ботинком между лопаток, потом схватила за руку Дака, подняла его с земли и потащила за собой. Они оба были настолько переполнены страхом и азартом схватки, что не оглядывались до тех пор, пока не очутились в роще за церковью. Только тут друзья остановились, чтобы отдышаться, и не сразу поверили, что за ними никто не гонится.

На радостях победители хлопнули друг друга по рукам под кустом американского лавра, после чего настало время поздравлений и славословий – как водится, чем дальше, тем цветистей.

– Да мы просто Два мушкетера!

– Нет, мы Зорро!

– Не-еет, мы «Суперсемейка»!

– Нет, мы Граф!

– Погоди, кто?

– Граф!

– Какой граф? Чего граф?

– Да так, один граф. Страшно крутой, мстительный и беспощадный.

– Ага. То есть нет, не знаю такого.

– В честь него, кажется, назвали сэндвич или типа того.