Ярость on-line - Александр Романовский

Курт елозил на сиденье, пока «череп» старательно объезжал все мало-мальски подозрительные выбоины. С каждой сотней метров дорога становилась все лучше — пропорционально тому, как росло число освещенных окон в домах. Это ознаменовало окончание гангстерских «зон» и, соответственно, начало «веселых кварталов».

Волк вспомнил о своих походах в глубь Гетто. Всякий раз он проходил этот маршрут — «буфер», «спорные территории» и, наконец, гомон «кварталов». Последние, казалось, были совершенно одинаковы. Отличить один от другого мог лишь завсегдатай — распознать же, в свою очередь, завсегдатая не составляло никакого труда. К этому времени они, как правило, успевали выпить и выкурить столько, что мирно почивали прямо на холодном асфальте. Однако даже в столь невменяемом состоянии эти индивиды ухитрялись проявить спасительную смекалку, укладываясь на тротуарах, а не на проезжей части. Курт сомневался, что гангстеры объезжали бы тела с таким же тщанием, как рытвины-выбоины.

«Хаммер» увеличил скорость. Водитель, явно развлекаясь, то и дело давил на клаксон. Безволосый сброд, однако, еле успевал отпрыгивать из-под мощного «кенгурятника» (ввиду, судя по всему, неспешного образа жизни, который они тут вели).

Наконец «кварталы» остались позади. Смазанное, затхлое пятно, грязный платок, брошенный на пятидесятиваттный светильник. Цивилизация подкрадывалась тихо, коварно и незаметно, как большой хищник из семейства кошачьих. Первые витрины; заведения, у чьих фасадов не лежали неподвижные тела. И — в одно мгновение — неистовый бросок. По левую сторону разверзлась пасть самого бульвара Сан-Сет.

Это место манило, притягивало к себе безволосых, летевших на неоновый свет, точно светлячки. Многие, опалив крылья, там и погибали. Дополнительная реклама месту, в таковой не нуждавшемуся. Чего-чего, а популярности Сан-Сету было не занимать.

На весь Мегаполис он один был такой. Волк презирал Бульвар и все-таки не мог не оглядываться, не пожирать глазами неоновое великолепие. Грандиозный торт со взбитыми сливками всех цветов радуги — блистательный яд. Потреблять его подобало визуально, в умеренных дозах, но и такое занятие не сулило ничего хорошего. Созерцание постепенно превращалось в соблазн прикоснуться, желание почувствовать вкус. Для этого, в конечном итоге, «пиршество для глаз» и создавалось.

Неоновая темница. Выбраться из нее не могли ни профессиональные шулеры, ни уважаемые отцы семейств, спускающие скопленные «на колледж» деньги в единственный вечер. В этом состояло назначение Сан-Сета — делать бедных беднее, а богатых богаче. Казино и клубы использовали пороют наподобие того, как электронный крупье распределял козыри в колоде. Вначале позволить выиграть, а затем…

Обчистит беднягу до нитки.

Впрочем, на Сан-Сет бульваре располагались не только казино. Здесь были бары, рестораны, клубы, дискотеки, Сеть-кафе, два-три официальных учреждения, в том числе — полицейский участок (крохотный офис без вывески). Главной же достопримечательностью считалась широченная проезжая часть, закрытая на ночь для гражданского транспорта. По центру Сан-Сета, стараясь изобразить крутое достоинство, праздно прохаживались десятки, сотни безволосых. У показной небрежности, с которой молодые люди рассматривали сверкающие витрины, имелось самое тривиальное объяснение — большинство этих пижонов не могло позволить себе ни бары, ни рестораны, ни Сеть-кафе, ни полицейский участок.

Бульвар пронесся мимо (голографический поток с неоновыми берегами). Теперь кортежу предстояло совершить значительный крюк. Цель находилась на «закатном» конце Сан-Сета. Парой кварталов выше по прилегающей улице. Это, вероятно, являлось оптимальным решением. Для застроенного Бульвара «Лавина» была слишком громоздкой, тогда как «Всадники апокалипсиса» наверняка желали создать нечто впечатляющее. Компромисс — пара кварталов в обмен на разумные цены. Здравый подход к цивилизованному бизнесу. Многие, впрочем, так не считали.

Такие, к примеру, как Череп. Если строить — то восьмое чудо света. Если громить, то от души. Под самый фундамент. «Во всем нужна основательность», — говаривал гангстер.

Сама перспектива погрома Курта не страшила. Подумаешь, пара разбитых носов, вывихнутых суставов, десяток сломанных столов — обычное «оперативно-бандитское» мероприятие. Человеческие жертвы были скорее исключением, нежели правилом.

Прежде Волк в таких операциях участия не принимал. Глава Ордена берег его для «деликатных поручений». Но, поскольку этой ночью Череп вознамерился лично участвовать в мероприятии, «штатный киллер» (и по совместительству — личный охранник) также не мог избежать почетной обязанности. Казалось, Курт Страйкер не деятельный участник событий, а адъютант взбалмошного генерала, которому не сидится на месте. Пока Череп будет от души «громить», Курт займется прикрытием тыла (как Волк помнил со времен резни на Подворье, глава Ордена умел за себя постоять). В нынешние тревожные времена риск самоочевиден.

Все это, не без известного труда, Курт мог осознать и постичь. Не находил он объяснений другому: каким образом разгром в «Лавине» мог повлиять на высшее командование «Всадников»?! Представления Курта о Сети были весьма поверхностны, ограничиваясь считанными сеансами в киберпространстве. Но даже имея столь скудный опыт, Волк все же мог здраво рассуждать об общепонятных вещах. Отключение конструкта либо смена координат, очевидно, не составляет никакого труда. На это уйдет несколько минут.

Возможно, «Всадники» уже позаботились о мерах предосторожности. Череп не мог этого не понимать. И тем не менее источал искрометный оптимизм. Недосказанность кружила в воздухе. Определенно гангстер припрятал в рукавах пару козырей.

Но откуда им появиться, если речь шла о ликвидации бригады «Всадников» как таковой? Подкуп маловероятен. Противник, дабы уцелеть в мясорубке, мог пойти на самые отчаянные действия. Изоляция конструкта со Стариком казалась первоочередным и сравнительно безболезненным решением. С целью же усиления безопасности внутренней «Всадники» могли применить ту же аппаратуру, что и Волки, когда требовалось изгнать из Стаи преступника, но сохранить тайну Убежища. Стереть память.

Такая техника стоила баснословно дорого (Волки «свинтили» ее в каком-то исследовательском центре), отличаясь при этом весьма вздорным нравом. В частности, оператору требовалось досконально знать, что подлежало «зачистке». Извлечь воспоминания не представлялось возможным — в противном случае вся система правосудия претерпела бы революционную трансформацию.

Кортеж мчался по Гетто. Ночные улицы заливал холодный, омертвевший неон. Голографическая реклама проплывала над домами и проезжей частью. На Курта, греховно улыбаясь, глядели шикарные красотки («Новые имплантаты обеспечат ЕЩЕ более стойкий connect»), покачивали зелеными ветвями НАСТОЯЩИЕ деревья («Беспроигрышная лотерея!! Главный приз — вид на жительство в Улье!»), щелкали стальными фалангами киберпротезы («Matsuyama inc.» — руки, с которыми вы никогда не расстанетесь!»). Буйство красок, оттенков затмевало фантазию, силилось проникнуть в подкорку и поразвлечься с затаенными фантазиями, переживаниями, страхами… Чтобы в конечном итоге понудить к приобретению лотерейного билета, нейрошунта или металлической конечности.