Забери меня с собой - Елена Гордина

– Ничего такого никогда не было! Ты все придумываешь! Отец тебя пальцем никогда не трогал, прекрати врать! Какое счастье, что он умер и не слышит, как ты на него наговариваешь!

– Тебя никто и никогда не бил, – Андрей продолжил разговор, – твоя мать мне рассказывала, как ты после смерти отца начала придумывать то, чего никогда не было. Она тебя даже водила к психологу много лет, может, хватит уже придумывать?

Ольга в очередной раз увидела перед собой коридор, она только что пришла из школы, бросила ранец к ногам, разулась. На ней такие белые колготки и этот чертов хвост на голове, такой тугой, что даже болят виски, но настроение все равно хорошее. Кажется, что-то удивительное произошло в школе, а может, они с девочками играли в крестики-нолики? Она не могла вспомнить причину хорошего настроения, но точно знала, что в тот день для нее закончилось детство, раз и навсегда. Она заходит в свою комнату… а дальше снова белый шум – и все пропало…

В такие моменты Ольга действительно начинала сомневаться в своей адекватности, быть может, действительно смерть отца так повлияла на ее неокрепшую детскую психику? Ведь она даже не может вспомнить его похороны.

Больше Ольга с Андреем эту тему никогда не обсуждала, да и ни с кем она не говорила об этом – это было мерзко, стыдно, и, значит, она сама во всем виновата, слишком впечатлительная. Но именно из детства и появилась у нее эта черта характера – всегда во всем винить только себя, заниматься самоедством и как можно реже конфликтовать, ну потому что «она слишком впечатлительная и вечно все придумывает».

– Так почему ты мне не отвечал сегодня на звонки? – Ольга сидела рядом с мужем на кровати, но было такое чувство, что она находится в десяти километрах от него. – И не перезвонил потом!

– Я до сих пор не включил телефон и просто не знал, что ты мне звонила, – спокойно пожал плечами Андрей, словно и объяснять было нечего.

– Зачем ты отключаешь телефон? – разозлилась Ольга.

– А затем, что у меня ответственная работа, у меня челенджи, прокачка, зумы, и ты мне мешаешь добиться успеха! Впервые в жизни я работаю в компании своей мечты, у меня все получается, и я не позволю тебе своими звонками портить мне настроение! В кои-то веки я общаюсь с людьми, которые меня достойны! Мы решаем будущее компании, от меня зависит очень многое! – Андрей едва не левитировал от важности. – А скоро я добьюсь еще больших высот, и, знаешь, я даже могу себе позволить поспорить с самим Сливовским! Например, сегодня я сделал ему замечание при всех! И он промолчал! Ты представляешь, насколько меня ценят в компании, что могу себе позволить делать замечания самому собственнику!

Ольга никак это комментировать не стала, она молча встала и ушла в душ. Эту ночь она решила провести на диване в кухне, а Андрей и не пытался вернуть ее в спальню. Где-то часа в два, когда все домашние уже крепко спали, Ольга, продолжая ворочаться с боку на бок, решила покурить.

Накинула куртку, взяла сигареты и телефон и вышла на улицу, затянулась, и так ей стало одиноко, так страшно, что захотелось расплакаться прямо сейчас. Но вместо этого она написала Сергею в мессенджер:

– Спишь?

– Нет, не сплю, – ответ от школьного друга пришел сразу же.

– Можно, я тебе позвоню? – Ольге сейчас было настолько плохо, что хотелось услышать хотя бы голос живого человека.

– Конечно, звони.

– Привет, Сережа! – Ольга закурила вторую сигарету. – Представляешь, на работе мне срезали зарплату вдвое, и это сейчас, когда отцу нужны сиделки круглосуточно. Я просто в отчаянии! Я тебе еще не успела сказать, что отец у меня впал в деменцию, и это просто чудовищно…

– Оля! Во-первых, давай успокойся, а то ночь на дворе, а ты не спишь, а тебе через несколько часов на работу. Во-вторых, ты обязательно что-нибудь придумаешь, ты же сильная и умная. Ну и еще, я не настаиваю, но ты подумай, может, имеет смысл отдать отца в интернат?

– Это очень дорого, если индивидуальная палата, я узнавала.

– А ты возьми общую палату…

– Нет, – Ольга покачала головой, – я не могу, понимаешь? Это же мой крест, и мне его нести до конца.

– Ты ошибаешься, – мягко возразил Сергей, – если у твоего отца действительно деменция, то он больше ничего не понимает и не соображает, это страшная болезнь. А вот ты все понимаешь и просто выгоришь такими темпами, поскольку, как я понимаю, помогать тебе особо некому. Я прав?

– Я не могу его отдать в интернат, – возразила Ольга, – но спасибо, что хоть выслушал и поговорил со мной. Я просто с ума сейчас сходила от отчаяния, ты мне помог. Как тетя Галя, кстати?

– Маме немного лучше, – Сергей закашлялся в трубку, – а вот у меня, похоже, новая болезнь.

– Вызывай врача и лечись, – Ольга расстроилась, – к сожалению, сейчас этой пакостью уже почти все переболели.

– Да я о себе-то не волнуюсь особо, я знаю, ничего со мной уже не случится, а вот происходящее в твоей жизни меня очень расстраивает. Я не знаю, какими словами мне до тебя получится донести, но то, что ты сейчас угробишь свое психическое здоровье ради безумного, ты уж прости, старика, меня очень огорчает. Анатолий Олегович прожил долгую жизнь и заканчивает ее так, как на роду написано. Впрочем, и он, и ты, и я живем ровно столько, сколько нам суждено, и ни минуты больше. Анатолию Олеговичу суждено было закончить свою жизнь в состоянии безумия, но твоя-то жизнь продолжается! Я ни в коей мере не принуждаю тебя бросить беспомощного старика на произвол судьбы, это чудовищно! Но и жертвовать собой ради непонятно чего я бы тоже не стал. Найди ему приличный интернат и сдай его туда, но только не сходи с ума вместе с ним, знаешь, сумасшествие – оно ведь очень заразно, и порой очень трудно уловить ту грань, за которой рвется связь с реальностью и мир летит к чертям. И самое главное – береги себя! Пей витамины, спи побольше, отдыхай. Оля, ты меня хоть слышишь?

Они поговорили еще немного, а потом Ольга вернулась домой, и ей удалось подремать хотя бы пару часов.

Ольга подошла к кофемашине, пока еще из кабинета ее не унесли, и приготовила себе американо, наполнила чашечку и достала сигареты. Она много курила, пока тайком от всех, потому что ей было стыдно, но психика без допинга уже не выдерживала.

Прошло всего три недели с тех пор, как Анатолия Олеговича выписали из больницы «в удовлетворительном состоянии», как сказал ей тогда лечащий врач отца, а старик так и не пришел в себя. Поддерживающие медикаменты сделали свое дело, Анатолий Олегович перестал бить посуду и крушить телевизор, но так и оставался совершенно невменяемым. Он ходил под себя, благо были памперсы, ел только жидкую пищу и пару раз, как казалось Ольге, приходил в себя, потому что смотрел на нее совершенно нормальным, здоровым взглядом, но это длилось всего лишь мгновение.

– Ты куда собралась? – выход из кабинета ей преградила Вероника. – Рабочий день только начался!

Горячая тетушка окончательно вошла в роль большого босса.