Дом на улице Мечты - Лайза Джуэлл

– Так что, – произнес Тоби через некоторое время, – сколько ты еще намерен проработать в «Condé Nast»? Есть ли шанс… хоть какая-то перспектива карьерного роста?

Кон рассмеялся и стер с подбородка пятно кетчупа:

– Э-э… нет. Точно нет. Если только я не собираюсь становиться менеджером почтового отдела. А им я становиться не собираюсь.

– А что насчет публикаций? В журналах, я имею в виду. Ведь наверняка и тут есть какие-то варианты? – с надеждой спросил Тоби.

Кон снова засмеялся:

– Для таких, как я, нет. Это место – чертова мечта идиота. С одной стороны, реальность – мы, почтовый отдел, сотрудники столовой, уборщики. С другой стороны – весь этот другой мир, эти шикарные молодые люди, которые живут в Челси, не следят за днями недели, просто живут, словно, знаешь… не обращают внимания. И вот такие-то и получают там должности. И делают карьеру. А мы, все остальные, нужны им лишь для того, чтобы они вовремя получали свои письма и могли поесть, когда проголодаются.

– А, – сказал Тоби. – Понимаю. Так если ты не собираешься становиться менеджером почтового отдела и не видишь никаких других возможностей, то каков твой план? Что дальше?

– Получить ЛЧП, – тихо ответил Кон.

– Что? – не понял Тоби.

– Лицензию частного пилота.

– Ты хочешь научиться летать?

– Да. А почему нет?

– Но ведь это же очень дорого?

– Может быть, – пожал плечами Кон. – Но я все прикинул. Можно пойти в летное училище в Южной Африке – там в три раза дешевле. Я начал копить с момента, как устроился в «Condé Nast», и подсчитал, что мне всего-то полтора года нужно поработать, и тогда у меня будут необходимые деньги. И тогда я уволюсь. И получу лицензию пилота. Перееду жить на Карибы. Буду пилотом на чартерных рейсах. Между островами. Хорошая жизнь. Ох…

– Так, эмм…

– Говорю тебе, если бы не письмо Найджела, и не эта комната, и не, ну, понимаешь, твои шикарные условия по аренде, мне бы даже смысла не было думать о небе. Я бы никогда не смог себе этого позволить. Тот день, когда я впервые пришел сюда, был одним из самых прекрасных в моей жизни.

Кон улыбнулся Тоби широкой улыбкой, полной благодарности, и Тоби почувствовал, как сердце в его груди забилось сильнее. Он тихо вздохнул. Это было именно то, чего он всегда хотел. Особняк для этого и существовал: чтобы его обитатели могли следовать за своей мечтой. Главным критерием при выборе жильцов было их умение мыслить творчески при небольших расходах. Единственное исключение из этого правила – Руби, которая получила комнату только потому, что Тоби ее отчаянно хотел. А Кон смог жить в доме, потому что Тоби его пожалел, узнав, что мать его бросила, что у него не было постоянного места жительства и что он рисковал вот-вот лишиться своей работы и в конечном итоге оказаться на улице. И теперь, спустя год, у Кона тоже была мечта. Он хотел летать. И Тоби должен был быть в восторге. Но почему-то чувствовал себя загнанным в угол.

Тоби с грустью подумал, как деньги способны вдруг изменить всю жизнь – после смерти Гуса все его мечты имели шанс претвориться в реальность. Тоби посмотрел на Кона, который поселился в его особняке без гроша в кармане, мечтая лишь о теплой постели и о том, чтобы не лишиться хорошей работы. И вот теперь этот юноша выбрал свою стезю. Тоби всю свою жизнь стремился стать успешным. И в том, что под конец своего третьего десятка он остался ни с чем, не было ничьей вины, кроме самого Тоби. У Кона путей к отступлению не было, и он создал свою жизнь сам. Тоби задумался, что же важнее: собственный кризис среднего возраста, желание непременно доказать что-то своему отцу или будущее Кона?

Тоби на минутку присел на диван, тупо уставившись в телевизор и слушая, как Кон периодически прихлебывает из своего стакана с кока-колой, позволил своим мечтам, крадучись, скрыться, словно непослушным детям. Затем Тоби похлопал себя по бедрам и поднялся на ноги.

– Я тут подумал, – сказал он, – нужно приобрести пару новых диванов. Что скажешь?

Кон посмотрел на него с удивлением, потом перевел глаза на голубые диваны, на которых лежали видавшие виды подушки с этническими мотивами.

– Да. Почему нет? Давай, – сказал он.

– Круто.

Тоби засунул руки в карманы.

– Я завтра отправлюсь по магазинам. Наверняка что-то присмотрю. Сейчас самое удачное время.

И правда, подумал он, для новых диванов, возможно, лучшего момента и не найти.

Мелинде было сорок пять. Свою восхитительную фигуру она поддерживала, занимаясь трижды в неделю в тренажерном зале, каждую неделю ходя на силовой бокс, а еще занимаясь пилатесом перед телевизором. На завтрак Мелинда ела специальный батончик для завтрака «Special K». А затем отправлялась в аэропорт Станстед – она работала в офисе компании «Monarch». Ее шкаф на кухне ломился от разных продуктов – тут были и упаковки леденцов, и лапша быстрого приготовления. Почти каждый день она пила «Cava» («Лучше, чем шампанское!»), а по субботам отправлялась в клуб с двадцативосьмилетней подругой Зои. Мелинда наносила слишком много косметики, любила слишком резкие духи и обтягивающие спортивные костюмы из велюра в светлых тонах, оголявшие ее подкачанный живот.

Тоби не знал, как относиться к женщине сорока пяти лет с подтянутым животом. Вроде как она молодец, но в то же время это слегка пугает.

Когда вечером Тоби увидел, как Мелинда, такая красивая в униформе своей авиакомпании, вошла в дверь особняка, то сразу же пошел искать ее. И застал за глажкой белья в гостиной. В комнате было душно и сыро – пахло влажным хлопком, а из наушников Мелинды доносился немного металлический призвук электронного бита. Увидев Тоби, Мелинда улыбнулась и вытащила из ушей наушники.

– Привет, мой господин! – воскликнула она, улыбнувшись. Ее резкий, девчачий голос совершенно не соответствовал внешности взрослой женщины. На мгновение Мелинда скрылась в облаке пара. – Как дела? – спросила она, появившись снова.

– Хорошо, – ответил Тоби. – Даже отлично. А как ваши дела?

– И у меня хорошо. Вот решила заняться глажкой.

Тоби окинул взглядом растущую груду одежды на подлокотнике дивана. По большей части в этой куче были вещи Кона.

– Не хотите ли чашечку чая? – предложил Тоби.

– О… да, – ответила Мелисса, и ее розовые губки сложились в идеальный кружочек. – Не очень крепкий и, если можно, всего одну ложку сахара. Ах да, и можно мне ту кружку с кошечками? Ну ту, большую?

Тоби не знал, про какую кружку говорила Мелинда, но перерыл весь шкаф с посудой и нашел-таки ее. Когда он вернулся с чаем, Мелинда сидела, скрестив ноги, на диване, разглядывая выкрашенные в кроваво-красный цвет ногти на руках.

– Вот спасибо, Тоби, – сказала она, протягивая к кружке увешанные кольцами пальцы. – То, что доктор прописал.