Властелин Хаоса - Роберт Джордан

Дайрид с Талманесом — лица обоих блестели от пота — смотрели на него выжидающе. Солнце клонилось к горизонту — скоро придется сделать привал. Когда стемнеет, лучше всего сидеть у костра да потягивать трубочку, а не таскаться по буеракам да калечить ноги лошадям. И людям тоже.

Растянувшись походной колонной, отряд следовал за ним. Развевались знамена, из-под конских копыт поднимались клубы пыли, но трубы и барабаны молчали. Местность вокруг лежала холмистая, с чахлой растительностью. Солдаты выступили из Мироуна одиннадцать дней назад и уже проделали больше половины пути до Тира, двигаясь даже быстрее, чем рассчитывал Мэт. Это при том, что пришлось потратить целый день, чтобы дать отдых коням. Занять место Вейрамона Мэт не спешил, но ему было просто интересно, сколько миль можно отмахать за день, от рассвета до заката, ежели подопрет? Пока лучший результат был миль сорок пять или около того. Правда, в тот раз обоз поотстал и подтянулся лишь к ночи. В последнее время выяснилось, что при долгих переходах — в отличие от коротких бросков — пешие не отстают от конных.

На востоке, на гребне поросшего редкими деревьями холма, показались айильцы. Они бежали легко и ровно, хотя наверняка выступили еще на рассвете, и не сбавят шага до ночи. Скорее всего, они обгонят отряд Красной Руки еще до наступления сумерек. Оно и к лучшему — после каждой встречи с айильцами Мэтово воинство прибавляло шагу, и следующий дневной переход оказывался на милю, а то и на две длиннее.

В нескольких милях впереди деревья опять сгущались, образуя плотную стену леса. Прежде чем колонна доберется туда, надо будет спуститься к Эринин. Всякий раз, когда Типун поднимался на вершину холма, Мэт видел реку, а на ней пять плывших под флагом Красной Руки суденышек. Еще четыре были отправлены в Мироун пополнить запасы фуража. Людей отсюда видно не было, но Мэт знал, что на берегу их немало. Одни брели вверх по течению, другие тащились им навстречу. Случалось, какая-нибудь группа, повстречав вожака с хорошо подвешенным языком, поворачивала в обратную сторону. Фургонов у беженцев почти не было, и даже ручные тележки с поклажей имелись лишь у немногих. У большинства все имущество умещалось в заплечных мешках, и даже разбойники понимали, что у этих бедолаг поживиться нечем. Мэт понятия не имел, куда и зачем идут эти люди, как, впрочем, скорее всего, и они сами.

— Стражем? — переспросил Мэт, пряча камушки в седельную суму. Конечно, камней можно набрать где угодно, но эти приглянулись ему необычной расцветкой. Кроме них, он хранил в суме орлиное крыло и обломок белого как снег, выветренного камня, некогда испещренного письменами, ныне совершенно стершимися. Там, откуда Мэт прихватил его, остался диковинный утес — вроде головы огромной каменной статуи, — но ту штуковину удалось бы увезти разве что на возу. — Нет, не задумывался. По мне, так все эти Стражи — простофили, позволяющие Айз Седай водить их за нос. С чего ты вообще о них вспомнил?

Налесин пожал плечами. Он обливался потом, но его красный в синюю полоску кафтан оставался наглухо застегнутым. Мэт свой кафтан носил нараспашку, но все равно страдал от жары.

— Сам не знаю. наверное, из-за тех Айз Седай. Ну конечно, сгори моя душа, это из-за них в голову лезут такие мысли. Сгори моя душа, хотелось бы знать, что они затевают. — Налесин имел в виду Айз Седай, находившихся по другую сторону Эринин и, по слухам, спешивших то ли вверх, то ли вниз по течению.

— А по мне, так лучше о них вовсе не думать, — пробормотал Мэт, непроизвольно коснувшись серебристой лисьей головки. Даже с этой штуковиной он был рад тому, что от Айз Седай его отделяет река. На каждом из пяти суденышек плыло по нескольку солдат отряда. Селения у реки попадались нечасто, но суда Мэта причаливали у каждого, и солдаты сходили на берег, стараясь разузнать, что творится в окрестностях. Однако новостей оказывалось мало, а те, что были, по большей части не радовали. Известие о собравшихся за рекой Айз Седай представлялось еще не самым худшим.

— А как ты думаешь, правду ли говорят, будто Логайн был марионеткой Башни? — поинтересовался Талманес. Об этом в отряде прослышали всего два дня назад.

Прежде чем ответить, Мэт сдвинул шляпу на затылок и утер пот со лба. Может, хоть к ночи станет чуточку прохладнее. Но ни вина, ни эля, ни женщин

— никаких удовольствий ждать не приходится. Каким же нужно быть идиотом, чтобы по доброй воле пойти в солдаты?

— Я бы сказал так: эти Айз Седай на все способны. — Подсунув палец, Мэт ослабил шейный платок. Вот Стражи, те, ежели судить по Лану, вовсе никогда не потеют. — А сам-то ты, Талманес, случаем не был раньше Айз Седай? А ну, признавайся!

Дайрид зашелся от смеха, а Налесин так и вовсе чуть с лошади не свалился. Талманес поначалу недоуменно вытаращился, но все же ухмыльнулся. Какое-никакое чувство юмора у него все же было. Впрочем, вскоре к Талманесу вернулась обычная серьезность.

— А как насчет Принявших Дракона? Если правда, что о них толкуют, неприятностей не оберешься.

Смех мгновенно смолк, его как топором обрубило. Слух о том, что где-то в Муранди люди, называющие себя Принявшими Дракона, или Преданными Дракону, жгут деревни и, хуже того, убивают всех отказавшихся присягнуть Возрожденному Дракону, не щадя ни старых, ни малых, был подхвачен только вчера.

— Ранд с ними разберется и все уладит. Айз Седай, Принявшие Дракона — это все его дела. У нас своих забот полно. — Мэт поморщился.

Похоже, его слова веселья остальным не добавили. Слишком много сожженных деревень видели они по пути и знали, что, прежде чем доберутся до Тира, увидят их еще больше. Каким же надо быть идиотом, чтобы по доброй воле пойти в солдаты!

На вершину маячившего впереди холма взлетел всадник и, завидев Мэта, напрямик, не разбирая дороги, поскакал ему навстречу. Подняв руку, Мэт остановил отряд.

— Привал, — скомандовал он и, подумав, добавил: — Не надо труб.

«Привал, привал», — прокатилось по рядам. Мэт не оглядывался, он не сводил глаз с всадника. Натянув узду. Чел Ванин остановил своего мышастого мерина перед Мэтом. Потный лысеющий толстяк в мешковатом грубошерстном сером кафтане, казалось, болтался на лошади, словно куль с овсом, но на деле был прирожденным наездником, не знавшим себе равных.

В свое время Мэт немало удивил Налесина, Дайрида и Талманеса, поинтересовавшись, нет ли среди их солдат ловких браконьеров и конокрадов: таких, про которых хоть все и знают, что они не в ладах с законом, но уличить не могут. Двое лордов поначалу отнекивались, но в конце концов назвали имена трех кайриэнцев, двух Тайренцев и двух андорцев. Последнее несколько озадачило Мэта: когда это андорцы, только-только вступившие в отряд, успели прославиться подобным образом? Но видать, слухами земля полнится.

Этих семерых солдат Мэт отвел в сторонку и сказал, что ему нужны разведчики, а такие ловкачи и мошенники, как они, подходят для этой роли лучше, чем кто бы то ни было. Само собой, все семеро клялись, что отродясь не нарушали закона, но на это Мэт попросту не обратил внимания. Он обещал им прощение всех прежних «шалостей», тройную оплату и освобождение от всех лагерных работ — до тех пор пока они будут доставлять правдивые сведения. И петлю на шею за попытку обмана — ложь разведчика может обойтись слишком дорого. В конце концов все согласились, — возможно, освобождение от работ прельстило их даже больше дополнительной оплаты.