Разящий клинок - Майлз Кэмерон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Капталь без труда выдержал взгляд короля.
– Это не тайна, об этом все говорят, – ответил он и пожал плечами. – Но мой человек убил вашего джентльмена в связи с разногласиями личного свойства, которые не имели ни малейшего отношения ни к королеве, ни к закону. Они оба рыцари и подчиняются только закону войны. Сэр Август оказался несостоятельным. Я читал ваши законы. Если мой человек выдвинул обвинение против королевы, то пусть она предъявит своих свидетелей. В противном случае получится, что его арестовали за спровоцированное нападение на женщину.
– И часто галлейцы избивают женщин? – осведомился граф Приграничья. – В кавалерийском училище я ни о чем подобном не слышал. Это какой-то раздел закона войны?
Капталь повернулся, но обнаружил короля стоящим рядом с графом д’Э.
– И я бывал в Галле и согласен с графом. Итак, капталь! Готовы ли вы драться с нами обоими?
Капталь перевел дыхание.
– Разумеется.
– Со своими кузеном и королем – ты сразишься с нами обоими? – переспросил король. – Если победишь, тебя отлучат от этого двора. Если проиграешь, твоя ложь будет доказана. – Король нередко был беспечен и прямолинеен. Кое-кто из присутствующих ни разу не слышал, чтобы он изъяснялся в подобном тоне. – Ты славный рыцарь, капталь, но иногда – дурак дураком. Тебе, похоже, кажется, что мы друг другу ровня, обычные джентльмены со шпагами, и выступаем на каком-то бесконечном турнире. М-м?
Король подступил к капталю впритык.
Их взгляды пересеклись.
– Назад, капталь, – приказал он. – Я не такой же рыцарь, как все. Я твой король.
Установилось такое безмолвие, что стало слышно дыхание. Оба крутые здоровяки: король – старше, с более темного бронзового оттенка золотистыми волосами и с менее тонкими чертами лица, но в них безошибочно угадывалось родство, пускай и дальнее, и было видно, что эти люди не привыкли к слову «нет».
Прошла целая политическая вечность. Графу Приграничья, несмотря на его ярость, пришлось задуматься, чем обернется война с Галле и много ли им останется от Харндона; Гастон д’Э представил, каково быть покойником или лишиться доверия кузена, угодить в опалу и отправиться на родину.
– Хорошо, – молвил капталь. – Я занимаюсь богоугодным делом. Мой личный гнев не имеет значения. Я смиряюсь, ваше величество, и признаю, что женщины Галле не менее грубы, наглы и бесцеремонны, чем в Альбе.
Откровенная капитуляция капталя не столько нарушила, сколько всколыхнула тишину.
– Сьер де Рохан отлучен от двора на период Рождества, – продолжил король. – Как и леди Мэри.
Резкий вдох королевы прозвучал внятно, как щелчок сорвавшейся арбалетной стрелы.
Часом позже она набросилась на мужа:
– Милорд, два моих рыцаря мертвы, а вы изгоняете со двора моего лучшего друга? Да еще в Рождество?
Король сидел спокойно, сложив на коленях руки.
– Прости, любимая. Иногда дипломатия важнее правды – такова королевская участь. Галлейцы должны увидеть, что я беспристрастен…
– Так-то уж и должны? – вспылила она. – Почему бы не удалить их со двора, обнять Тоубрея, а капталя отправить домой – пусть плывет и больше нам не докучает?
Король медленно кивнул.
– Любимая, сказать тебе жестокую истину? – спросил он. – В весеннюю кампанию мы выстояли только благодаря рыцарям капталя. Дело решили триста закованных в сталь копейщиков. Без них я бы, наверное, погиб у Лиссен Карак, а это королевство раскололось бы надвое, а то и хуже. Я боюсь отправлять его домой. А он говорит, что послан Богом…
Она встала.
– Он бредит… все это ему нашептывает какой-то лживый демон. Он замечательный рыцарь, но ходит другими, не нашими, путями, а его люди – особенно новые – только и знают, что травят меня ядовитыми речами. Муж мой, у меня никогда не было любовника – только ты. Знай это. Знай, что они клевещут на меня денно и нощно.
Она тяжело дышала. Ей никогда не было так одиноко, и ее подмывало сыграть на своей беременности, но она помнила слова Диоты о том, что большинство выкидышей случается в первые три месяца. Она хотела предъявить королю округлившееся чрево – факт, а не предположение и катастрофу. Однако слухи о ее неверности были подобны яду, который отравляет дитя.
Он отвернулся.
– Он быстро согнул Тоубрея.
Королева склонилась к нему.
– А кончит тем, что согнет тебя и объявит себя королем, – сказала она.
Он помотал головой:
– Моя власть прочна. Сейчас мне нельзя выказывать слабость.
Дезидерата умолкла. Она была сама не своя от злости, и с губ чуть не сорвалось: «Если ты не можешь выказать слабость, значит, ты слаб».
Через час, еще пылая от ярости, она шагала под старым залом по длинному коридору в обществе Бекки Альмспенд. Леди Мэри находилась у отца и была недоступна.
– Ваше величество, вы уверены, что это разумно? – спросила Альмспенд.
– С меня довольно разума, – ответила королева.
Они миновали Зеленого человека на стене и камень, посвященный леди Тар. Затем дошли по коридору до места, где камни были холодны, и на этот раз задержалась Бекка. Она погладила почти стертую резьбу, потом – еще один камень с едва видимым начертанием.
– Здесь зарождается стужа, – сказала Альмспенд.
Королева скрестила руки на груди.
– Давай поспешим.
– Секунду, ваше величество. После прошлого посещения я призадумалась. – Альмспенд опустилась на колени и вынула из пояса серебряный карандаш. – Вам никогда не приходило в голову, что эти древние богослужения на что-то опирались? Должно быть, действовала природная магия.
– По-моему, милая, ты рискуешь впасть в ересь. Что ты делаешь? – спросила королева. – Мне здесь не нравится.
– Проверяю небольшое подозрение, моя королева. – Альмспенд, нахмурившись, написала короткое заклинание. Она воспользовалась буквами огня, но они сразу побледнели и погасли, и она с трудом выговорила слова.
Камень вспыхнул, и на короткий миг слова, вырезанные две тысячи лет тому назад, стали видны даже там, где их уничтожило зубило.
– Это не в почитание Зеленого человека, – проговорила Альмспенд вдруг севшим голосом. – Это во имя сущности куда более темной.
Женщины прочли имя, и королева поднесла руку к горлу – затем воздела ее и излила на камень незамутненный солнечный свет. Камень, казалось, почернел. Королева сделалась выше ростом, кожа приобрела замечательный бронзовый оттенок, а волосы внезапно стали будто из чистого металла.
Бекка Альмспенд попятилась.
– Дезидерата! Остановись!
Королева доросла почти до потолка. Камень был черен, как ночь, земля дрожала.