Достопочтенный Школяр - Джон Ле Карре

– Куда вы прете, черт бы вас побрал? – заорал разъяренный полицейский инспектор – шотландец.

– Домой, приятель, к себе в газету. Немножко полить грязью наших милых гостей из Японии.

Он показал журналистское удостоверение.

– Так идите через ворота, черт возьми, как все остальные.

– Не валяйте дурака. Я не взял паспорта. Поэтому ваш достославный коллега и впустил меня сюда этим путем.

Через пять минут благодаря своей массивной фигуре, зычному голосу, внушительной британской внешности и обаятельной улыбке он сумел отвоевать себе место в автобусе, идущем в город. Приблизившись к своему многоэтажному дому, он помедлил, но не заметил ничего подозрительного. Однако Китай есть Китай, здесь ничего нельзя сказать наверняка. В лифте, как всегда, было пусто. Поднимаясь, он напевал любимую песенку Ганса, Призывающего Смерть, и предвкушал, как погрузится в горячую ванну и переоденется. У двери в свою квартиру он на мгновение встревожился, заметив, что небольшие клинышки, которые он засунул в щель между дверью и косяком, валяются на полу, но потом с запозданием вспомнил о Люке и улыбнулся: вот они и встретятся. Он отпер укрепленную дверь и сразу же услышал внутри тихое монотонное жужжание. Может быть, это кондиционер, но только нe кондиционер Призывающего Смерть, тот слишком маломощен, от него никакого толку. Чертов придурок Люк оставил граммофон включенным, подумал он, и тот вот-вот взорвется. Потом ему пришла в голову другая мысль: Я к нему несправедлив, это просто холодильник.

Джерри открыл дверь и наткнулся на труп Люка, распростертый посреди комнаты. Половина головы была разнесена в клочья, вокруг вились и жужжали мухи, слетевшиеся чуть ли не со всего Гонконга. Он быстро захлопнул дверь и прижал к губам носовой платок. В голову не пришло ничего лучше, как сбегать на кухню и посмотреть, нет ли в доме кого-нибудь еще. Вернувшись в комнату, он отодвинул ноги Люка в сторону и вытащил паркетную доску, под которой прятал запрещенный уставом пистолет и аварийный запас на случай бегства. Он едва успел сунуть все это в карман, как его вырвало.

Разумеется, подумал он. Поэтому Рикардо и не сомневается, что «лошадиный писака» мертв.

«Итак, я тоже вступил в клуб живых мертвецов», – подумал он, снова очутившись на улице Ярость и горе звенели в ушах, застилали глаза. Нельсон Ко мертв, но на самом деле он сбежал в Китай. Рикардо мертв, но Дрейк Ко разрешил ему оставаться в живых, пока тот будет держать язык за зубами и прятаться в тени. «Лошадиный писака» Джерри Уэстерби тоже мертв, как бревно, если не считать того, что верный прихвостень Ко, чертов изувер, проклятый негодяй, толстяк-кровопийца мистер Тиу оказался настолько туп, что пристрелил не того круглоглазого.

Человек, оказавшийся внутри американского консульства в Гонконге, мог бы подумать, что он по-прежнему находится в лондонском Флигеле, так они были похожи. Одинаковыми были и неизменные деревянные панели, оклеенные пленкой под палисандр, и вкрадчивая любезность служащих, и кресла, будто похищенные из аэропорта, и портрет президента, призванный вселять в присутствующих бодрость духа; в эти дни на портрете красовался Форд. Добро пожаловать в «дом с привидениями» Говарда Джонсона, подумал Гиллем. Отдел, в котором они работали, назывался «изолятором» и имел отдельный вход с улицы, охраняемый двумя морскими пехотинцами. Пропуска их были выписаны на вымышленные имена – Гиллем по документам прозывался Гордоном; за все время пребывания там они не перемолвились словом ни с кем, кроме друг друга, если не считать разговоров по телефону. «Мы не только формально отсутствуем здесь, господа, – гордо заявил им на инструктаже Мартелло, – мы еще и невидимы». В таких условиях они будут работать и дальше, сказал он. Генеральный консул США мог бы поклясться на Библии, что их здесь нет, а персонал не имел к делу никакого отношения, говорил Мартелло. Полная и всеобщая слепота. После этого он передал бразды правления Джорджу: «Джордж, с начала и до конца этот спектакль – твой».

В пяти минутах ходьбы вниз по склону располагался отель «Хилтон», где Мартелло забронировал для них номера. А в пяти минутах ходьбы вверх, хотя пройти их было нелегко, находился многоэтажный дом, в котором жила Лиззи Уэрдингтон.

Они сидели в «изоляторе» уже пять дней. Снаружи стоял вечер, но они этого не замечали, потому что в рабочей комнате не было окон. Вместо них на стенах висели многочисленные карты, сухопутные и морские, и стояла пара телефонов, возле которых дежурили «молчуны» из команды Мартелло – Мэрфи и его друг. Мартелло и Смайли сидели за собственными большими столами. Гиллем, Мэрфи и его парень обитали за одним столом с телефонами, а Фон, словно утомленный кинокритик перед началом закрытого просмотра, с мрачным видом ютился на пустом ряду сцепленных кресел из кинотеатра, ковырял в зубах и изредка зевал, но ни за что не хотел уходить, как ему не раз советовал Гиллем. С Кро поговорили заранее и велели ему держаться подальше от всех этих дел, поглубже залечь на дно. После смерти Фроста Смайли боялся за него и хотел бы поскорее вывезти отсюда, но старик не желал уезжать.

Для «молчунов» наконец пробил звездный час, Мартелло назвал это событие окончательным подробным инструктажем». «Но если только это устраивает вас, Джордж». Бледный Мэрфи в белой рубашке и синих брюках стоял на невысокой кафедре возле настенной карты и пространно говорил, время от времени заглядывая в исписанные страницы. Остальные, в том числе Смайли и Мартелло, сидели у его ног и молча слушали. С тем же успехом Мэрфи мог бы описывать им устройство пылесоса; на взгляд Гиллема, даже в этом случае его монолог не был бы столь усыпляющим. На карте изображалось, в основном, море, лишь сверху и слева кудрявились, словно бахрома, очертания побережья Южного Китая. Позади Гонконга из-под планки, крепившей карту на стене, брызгами выглядывали предместья Кантона, а прямо на юг от Гонконга, в самой середине карты, зеленым контуром была очерчена область, поделенная на четыре сектора с пометками А, В, С и D. Там, благоговейно пояснил Мэрфи, располагались зоны рыболовства, а крестик в центре, сэр, является центральной точкой. Мэрфи обращался только к Мартелло, и плевать ему было, что с начала и до конца этот спектакль должен был стать бенефисом Джорджа.

– Сэр, основываясь на последних сведениях о том, как Дрейк выехал из красного Китая, сэр, и видоизменив нашу оценку ситуации в соответствии с нынешним положением, совместно с военно-морской разведкой мы…

– Мэрфи, Мэрфи, – вполне дружелюбно перебил егоМартелло, – расслабьтесь немного, дружище. Вы ведь уже не в учебном центре, правда? Отпусти поводья, сынок.

– Сэр. Во-первых. Погода, – проговорил Мэрфи, не обратив внимания на призыв Мартелло. – Апрель и май, сэр, переходные месяцы между окончанием сезона северо-восточных и началом сезона юго-западных муссонов. В этот сезон невозможно составить прогноз погоды даже на один день, сэр, но на время поездки экстремальных условий не предвидится. – Он провел указкой линию от Сватоу на юг, к зонам рыболовства, потом от них – на северо-запад, мимо Гонконга, к Кантону и Жемчужной реке.