И придет волчица… - Ирина Шевченко

– Держи. – Вошедший следом за ним Сэл сначала протянул салфетку, а после достал и наполнил новый стакан.

– Составишь компанию?

– Нет, мне сейчас… – Водник неопределенно повел рукой.

– Тогда и я не стану. – Лар выплеснул самогон за окно.

– Возьми. – Стоявший рядом тэвк протянул трубку. – Это трава, которую выращивают мои братья в Лар’эллане. Она прогоняет тревожные мысли.

– Спасибо, но дымом я уже надышался. Однажды и на всю жизнь.

Не будь здесь этих двоих, разбитым стаканом и порезанной ладонью не ограничилось бы. Но при друзьях он старался сдерживаться, лишь прошептал со злобой:

– Убил бы мразь.

– Ты и так его убил, – резонно заметил Буревестник, выдохнув облачко дыма. Когда он успел перехватить не ему предложенную трубку, Лар не видел.

– Воскресил бы и еще раз убил! – От удара по столу кулаком задребезжала посуда.

Лишившийся курева полудемон не стал задерживаться и тихо удалился, понимая, что он тут не советчик.

– Ее жизни ничего не угрожало. В противном случае мы сразу отказались бы от этого плана.

– Жизни?! – взорвался Иоллар. Пальцы уже сдавили горло парня, прижав его к стене, а рука потянулась к лежащему на столе ножу. – А кроме жизни? Хочешь знать, как это было?

Лезвие оставило вмятину на щеке мага, но тот даже не пошелохнулся.

– Думаешь, я не знаю? – спросил он хрипло.

Спокойный взгляд единственного глаза и повязка на другом отрезвили. Сумрак разжал пальцы, отпустив друга, и выронил нож. Виски сверлила боль. Опять.

– Может, расскажешь, из-за чего ты на самом деле бесишься?

Сэллер еще раз затянулся и отложил трубку. Снова наполнил стакан товарища и достал еще один для себя.

– Не пил бы ты после этой лар’элланской дряни, – пробормотал Лар вместо извинений.

– Какая она лар’элланская? – отмахнулся Буревестник. – Сколько Тин уже на Саатаре не был? Здесь покупает. Знать бы еще где и на какие деньги. Так по какому поводу шум?

– Приревновал жену к имперскому колдуну.

– Так и убил бы его за компанию с комендантом, вместо того чтоб посуду бить. Они наших магов не жалеют.

Так и было. Пленных брали обе стороны. Если их не казнили сразу, то обменивали, продавали, выкупали – нормальная практика военного времени. Но ни один из попавшихся имперцам кармольских чародеев назад уже не возвращался. Говорили, их отправляют прямо в Каэр. А что дальше, не знал никто.

Но сейчас речь шла не о магах. Лар залпом выпил настойку, отщипнул от лежавшей на блюде виноградной грозди ягодку, отправил ее в рот и долго катал языком, не раскусывая, оттягивая момент истины. Можно было промолчать, но тогда боль не отпустит. Эта боль преследовала его с момента возрождения, предваряя очередную вспышку ярости, и он сам не знал, как далеко может зайти в таком состоянии.

– Я задержался, потому что… – Слова застряли в горле, и он закашлялся. – Мы договаривались, что дождемся Ласто и начнем. Но я задержался во дворе. Там было светло, всюду солнце, тень заметили бы. Пришлось обходить, а в коридоре стоял тот маг, и я… – Очередной стакан так и напрашивался на то, чтобы его разбили о стену, но Сумрак сцепил пальцы в замок, чтобы не поддаться искушению. – Я испугался. Струсил. А этот урод тем временем…

Продолжать самоедство Сэл не позволил:

– Опасаться за свою жизнь не трусость. Тебя действительно могли заметить, и было бы как в Потле. Забыл?

В том-то и дело, что не забыл. Тогда, попав под удар имперских магов, он мог погибнуть. Потому и осторожничал сегодня, теряя драгоценные минуты, каждая из которых обернулась страхом и болью для той, кого он должен был беречь.

– Если бы ты попался, не выбрались бы уже оба, – подвел итог Буревестник. – Так что все ты сделал правильно. Это мое мнение. Если оно тебя не устраивает, можешь разбудить Лайса и спросить у него. Можешь разгрохать еще пару стаканов и тарелку заодно, если тебя это успокаивает. А можешь выбросить все из головы и пойти наверх, к жене.

Выбросить из головы, конечно, не получилось, но стало легче. Сэл всегда говорил то, что думал. Считал бы трусом – назвал бы трусом. Дураком – значит, дураком.

Умывшись холодной водой, пригладив волосы, Лар поднялся по лестнице. Приоткрыл дверь в спальню Дэви и улыбнулся, оценив увиденную картину.

– Уже спит? – спросил шепотом.

– Спит, – ответили ему из комнаты.

– Молодец, быстро справился, – похвалил он сына, сидящего на постели рядом с матерью.

Должно быть, Галла прилегла с малышом, собираясь дождаться, пока тот уснет, но Дэви оказался более стойким, нежели родительница.

– Ну и что будем делать?

Мальчик развел ручонками.

– Иди сюда, – Сумрак легко подхватил сына. – Пусть мама сегодня поспит у тебя, а ты – на ее месте. Договорились? Только, чур, не храпеть и не толкаться.

В родительской спальне, пока отец расстилал постель, Дэви кряхтел у своей старой кроватки, пытаясь вытащить из угла, в который ее задвинули больше года назад, но так и не вынесли в чулан.

– Э, нет, парень, – оторвал его от этого занятия Иоллар, – ты для нее уже слишком большой.

– А сестричка?

Наверное, Алатти заходила или на улице видел возок с младенцем – после он всегда спрашивал о сестричке. И откуда вообще слово узнал?

– Извини, малыш, но нам и тебя хватает. Давай спать. А завтра нарисуем маме большой-большой букет цветов. Только не на стене, хорошо?

Папа спал, и ему снился злой сон. Маме тоже иногда снились злые сны, но она умела их прогонять. А папа не умел и, когда к нему приходил злой сон, прятался в туман.

Дэви сделал маленькое солнышко, чтобы лучше видеть папу. Провел ладошкой по его лбу, и туман ушел и забрал с собой злой сон. Теперь папе снилась мама и море. Это был его любимый сон, и он улыбался. Дэви тоже улыбнулся. Но потом заметил, что папина рука перевязана тряпочкой, и расстроился. Он помнил, как у папы так же была завязана нога – тогда ему было очень больно, а ночью приходили злые сны. Мальчик осторожно снял повязку и подул на ранки, чтобы они не болели и плохой сон не вернулся.

Малыш слез с постели и пошел к своей маленькой кроватке. Попробовал потянуть, но она была слишком тяжелая. Он просил папу, пытался ему объяснить, но тот не захотел слушать. Значит, утром нужно будет сказать Тину.

Дэви остановился перед дверью. Папа закрыл ее на крючок. Крючок был высоко, и мальчик задумался. Сначала он хотел потянуть за ниточки-цеплялки. Это такие специальные ниточки, за которые можно было дернуть и стащить, например, пирог со стола. А еще открыть папин шкафчик с красками. Но в этот раз Дэви не стал пользоваться ниточками, хоть и знал, что они есть – они были повсюду, просто никто их не видел. Сейчас он решил поступить по-другому: поднял вверх ручку и в ней появился меч. Как у папы, только маленький… и немножко кривой. Но главное – длинный. Им можно было приподнять крючок и открыть дверь.