Ветер и вечность. Том 1. Предвещает погоню - Вера Камша

– Вас обязательно полюбят. – Те, кто не возненавидит, но это уже дело Хайнриха. – Если не сочтут, что Талиг для вас важнее Гаунау. Когда я согласился на… ваш брак, я забыл вам об этом сказать.

– Вы согласились, потому что в Гаунау нам ничего не грозит, – вздохнула девушка. – Господин Фельсенбург тоже так думает и поэтому отдал мне свою кошку, а жить в Гаунау я смогу. В Золотых Землях все равно будет так, как решит монсеньор Рокэ, а значит, его величество Хайнрих на самом деле что-то вроде Проэмперадора Гаунау. Конечно, если Талиг с Гаунау снова рассорятся, мне придется убежать, но этого не должно случиться, потому что монсеньор Рокэ и его величество друг друга очень хорошо поняли, и вы тоже не стали бы подписывать договор с тем, с кем нельзя мириться. Вы мне скажете, когда понадобится папенька?

– На Октавианскую ночь. – Хуже от Арамоны под рукой точно не будет. – Но понадобится он не мне, а герцогу Алва. Я дам знать ему, а он – вам. Сэль, если вы хотите помочь, надо слушать именно его.

– Хорошо, а что тогда будет с вами?

– Не знаю. – Главное, чтобы обошлось с Талигом. И не только сейчас, но и через четыреста лет. – Хоронить меня не стоит по крайней мере до… Осеннего Излома.

– Почему Осеннего? – На щеках слезы, но она решила и сделает. Любопытно, когда будущие подданные поймут, что характером их королева вряд ли уступит королю?

– Потому что осень – это Молнии. Селина, я почувствовал в вас почти сестру еще в Бергмарк. Мужчины часто говорят подобное, но я за свои слова отвечаю кровью. Нашей с вами кровью. Цилла, называя вас «фульгой», не просто дразнилась, за этим что-то стоит.

– Я о таком не думала, – судя по сведенным бровкам, Сэль собиралась немедленно наверстать упущение. – Только она говорила не просто «фульга», а грязная. Папенька должен знать, что это значит у остывших, я его спрошу. Гудрун!

Кошка одним прыжком слетела на пол и теперь сидела у двери, за которой кто-то наверняка был.

– Что ж, – Лионель улыбнулся и возвысил голос, – я рад, что ваша пропажа отыскалась.

– Спасибо, Монсеньор. – Видеть этого никто не мог, но девушка все-таки присела и подхватила вякнувшую кошку. Лионель галантно распахнул дверь, за которой стояла Мэллит. Спасибо доносчице Гудрун, она не успела ничего услышать.

– Покойной ночи, Монсеньор, – Селина ловко обошла подругу и исчезла в полумраке коридорчика. Лионель невольно улыбнулся: эта ночь обещала стать безумной, странной, счастливой, памятной, но уж никак не покойной.

– Ты весел, – золотые глаза, зовущие губы. Нет, она ничего не слышала и ни о чем не догадывается. – Я хотела помочь в поисках, но кошка не может пройти сквозь закрытую дверь.

– Может, но Сэль хотела со мной поговорить. Она придумала, как заставить папеньку помочь регенту. Это в самом деле было важно.

– Было?

– Было. И будет важно завтра, но эта ночь для живых. Мэллит не станет запирать сегодня дверь?

1 год К. Вт. 1-й день Зимних Молний

1

На сей раз о ленте Арно не позабыл. Мало того, виконт еще и тщательнейшим образом расправил усевшийся на эфес алый бант, после чего, поддавшись непонятному порыву, выхватил шпагу из ножен. Лихо свистнул рассеченный воздух, будто удачи пожелал.

– Дарзье все еще не может драться, – напомнил от бюро Валентин, – до моего сведения это довели четырежды.

– Кто же у нас такой заботливый?

– Ее светлость герцогиня Георгия, графиня Тристрам, старшая из графинь Флашблау и твой кузен Рафле. Думаю, ходатаев было бы заметно больше, согласись я на разговор с родственниками по линии матери.

– Тебе не кажется, что их пора убивать?

– Пока они всего лишь озабочены собственным будущим, опасным это не кажется. Арно, надеюсь, ты понимаешь, что если бы это было возможно, я бы составил тебе компанию по крайней мере у ее светлости?

– Понимаю, – заверил отнюдь бы от таковой компании не отказавшийся виконт. – А еще я понимаю, что не должен поддаваться сиюминутным порывам, даже если они делают мне честь.

– Я думал посоветовать тебе примерно то же, но счел, что это сделает госпожа графиня.

– Она не успела, это сделала Франческа. Правда, к Октавии они меня гонят вдвоем, но принцессу я как-нибудь переживу. Герцогиню тоже, но она порой несет такую чушь!

– Ее светлость убедила себя в величии и правоте своей матери, это позволяет ей чувствовать уже собственную правоту. Если ты не станешь возражать, ваша беседа вряд ли затянется и ты вполне успеешь на второе свидание. Некоторые загадки требуют ответа, какими бы невинными они ни казались.

– Спасибо, о друг мой и бригадир, – Арно поклонился, по возможности повторив Валме. Кажется, вышло вполне изысканно. – Помни обо мне в горе и радости. Завещаю Клаусу Кана, а тебе – шляпу и некоторое количество дев.

– Последние, к моему и их счастью, не являются твоей собственностью, – уточнил Спрут, и Арно потащился на встречу с неизбежным. Повторилось все, кроме завтрака: ее светлость была слишком раздосадована, чтобы угощать невольного виновника вчерашних безобразий.

– Я просила вас прийти, – без обиняков начала она, – чтобы принести извинения за недопустимое поведение моей дочери. Гизелла настаивает на встрече с вами, и я сочла возможным просить вас нанести ей короткий визит. Очень короткий. Если вы не выйдете через десять минут, ваше уединение нарушат.

– Благодарю вас. – Кляча ж твоя несусветная, ну и ляпнул! – Благодарю вас за то, что вы… не усомнились в моей порядочности.

– Подобные сомнения, виконт, возникают при виде молодых людей либо влюбленных, либо охотящихся за собственной выгодой. Нужно быть слепой, чтобы не заметить вашего равнодушия к Гизелле. Хотелось бы, чтобы ее ошибка не отразилась на вашей дружбе с маркизом Салина.

– Она не отразится.

– Надеюсь, вы не ошибаетесь, – герцогиня дернула звонок, однако явился не носатый Хофф, а средних лет камеристка. – Проводите виконта к молодой герцогине. Сударь, вы ведь едете сегодня?

– Да, сразу после аудиенции. – Можно было и завтра, но мать сочла, что чем раньше они с Валентином уберутся, тем лучше для девиц и отечества.

– Что ж, мы еще увидимся. И помните, в вашем распоряжении десять минут.

Арно не возражал бы и против пяти, но признаваться в этом не стал, и так выходило донельзя глупо. Комнаты Гизеллы располагались напротив материнских, в первой дежурила пара торопливо вскочивших служанок, вторая являла собой нечто вроде гостиной. Виконта попросили подождать, и спутница скрылась за дверью розового дерева с бронзовыми накладками в виде кипарисовых ветвей. Садиться не хотелось, и Арно подошел к небольшому мольберту, на котором красовался лист бумаги с обрамленной дикими розами оленьей головкой. Отчего-то стало стыдно, и виконт шарахнулся в противоположный угол, где щелкали похожие на сказочный замок часы, кажется, паонские. При виде талигойского офицера золоченая стрелка поднатужилась и с видимым усилием прыгнула вперед. Что-то крякнуло, раскрылась здоровенная ракушка, и из нее под музыку выплыл лебедь со звездой на голове.