Вторая модель - Филип Киндред Дик

Баббер медленно, цепляясь за перила, карабкается на второй этаж, и покачал головой. – Не нравится мне все это, – негромко добавил он. – Не стоит ему больше ходить туда, к этой странной старухе.

– Вот сходит в последний раз, и делу конец, – успокоила его Мэй.

Среда выдалась теплой и солнечной. Баббер шагал по улице, сунув руки в карманы. У аптеки Маквейна он на минутку остановился и задумчиво оглядел полку с комиксами. Девушка, стоявшая возле стойки, попивала из большого бокала содовую с шоколадным сиропом. От этого зрелища у Баббера вмиг потекли слюнки. Это и решило дело. Отвернувшись, он двинулся дальше, и даже немного ускорил шаг.

Спустя пару минут он поднялся на обветшавшее серое крыльцо и позвонил в дверь. Трава внизу, у крыльца, раскачивалась, шелестела на ветру. Время близилось к четырем, а значит, надолго он в гостях задержаться не сможет… Да и все равно этот раз – последний.

Дверь распахнулась. Морщинистое лицо миссис Дрю расплылось в улыбке.

– Входи, Бернард. Рада видеть тебя. Когда ты заглядываешь в гости, я чувствую себя такой молодой…

Переступив порог, Баббер выжидающе огляделся.

– Сейчас печенье поставлю. Я же не знала, стоит ли тебя нынче ждать, – пояснила миссис Дрю, поспешно прошлепав в кухню. – Скоро готово будет. А ты присядь пока на диван.

Баббер вошел в гостиную и сел. Столик с лампой куда-то исчез, и теперь кресло стояло почти вплотную к дивану. Стоило Бабберу в замешательстве взглянуть на него, в комнату, шурша юбками, вернулась миссис Дрю.

– Ну вот. Печенье в духовке. Тесто-то я заранее замесила. Ну, – спросила она, со вздохом опустившись в кресло, – как день прошел? Как учеба?

– Замечательно.

Миссис Дрю кивнула. Какой же он пухленький, этот мальчишка, сидящий неподалеку, – вон как толсты, как красны его щеки! И совсем, совсем рядом, рукой подать… Изношенное, старое сердце гулко забилось в груди. О, снова стать молодой… Юность – это ведь так много! Юность – это ведь все. Что значит мир для старухи? С годами, как в песне поется, «мир стареет, парень, и осень рвет листы, и бег уже не в радость»…

– Почитаешь мне, Бернард? – прервав паузу, спросила она.

– У меня книг с собой нет.

– Вот как? – снова кивнула миссис Дрю. – Ничего страшного, у меня кое-что найдется. Сейчас достану.

Поднявшись, она поспешила к книжному шкафу. Но стоило ей отворить дверцу, Баббер сказал:

– Миссис Дрю, отец не велит к вам больше ходить. Говорит, сегодня – последний раз. Я и подумал: надо бы вас предупредить.

Миссис Дрю замерла, разом оцепенев. Казалось, все вокруг запрыгало, закружилось, пустилось в бешеный пляс. Испуганная старушка хрипло, негромко ахнула.

– Бернард… Значит, ты больше не придешь?

– Нет. Отец говорит, нельзя.

В гостиной сделалось тихо. Сняв с полки первую попавшуюся книгу, старушка медленным шагом вернулась к креслу и, помедлив полминуты, подала ее мальчику. Пальцы ее неудержимо дрожали. Равнодушно приняв книгу, мальчишка взглянул на переплет.

– Почитай мне, Бернард. Почитай мне, пожалуйста.

– Ладно, – вздохнул мальчишка и открыл книгу. – Откуда начать?

– Откуда хочешь. Откуда хочешь, Бернард.

Мальчишка начал читать. Книга оказалась одним из романов Троллопа. Почти не слыша голоса мальчика, миссис Дрю приложила ладонь ко лбу. Кожа суха, хрупка, тонка, будто старая бумага… Все тело затрепетало, сердце сжалось от невыносимой тоски. Значит, последний раз?..

Читал Баббер медленно, монотонно. В оконное стекло с жужжанием билась муха. Снаружи солнце клонилось к закату, жара сменилась вечерней прохладой. На небе появилось несколько тучек, в кронах деревьев буйствовал поднявшийся ветер.

Старушка сидела совсем рядом с мальчишкой – куда ближе, чем раньше, вслушивалась в его голос, почти не замечая слов: слова заменяло ощущение его близости. Неужто этот раз вправду последний? Сердце сковал леденящий ужас, и совладать с ним стоило немалого труда. Последний раз! Миссис Дрю замерла, не сводя глаз с мальчишки, сидевшего так близко к ней. Собравшись с духом, она подняла костлявую, иссохшую руку, вдохнула как можно глубже… Он больше не придет. Другого раза не будет. Сегодня он здесь в последний раз.

С этой мыслью она коснулась его плеча.

Баббер поднял взгляд.

– Вы чего? – пробормотал он.

– Скажи, ты не против, если я за плечо твое подержусь?

– Э-э… наверное, нет.

Мальчишка продолжил чтение. Старушка чувствовала, как его юность течет в ее пальцы, поднимается вверх по предплечью. Пульсирующая, трепещущая юность… и как же близко! До этой минуты миссис Дрю еще ни разу не удавалось к ней прикоснуться. Биение жизни кружило голову, туманило взгляд.

Вскоре с ней – наконец-то! – начало происходить то же самое, что и прежде. Закрыв глаза, миссис Дрю вбирала, вбирала юную силу всем своим существом, а молодость переполняла ее, струясь внутрь вместе с голосом, с теплом руки мальчика. Ласковый нежный жар преображения накрыл ее с головой, все тело миссис Дрю сделалось необычайно легким, и, наполнившись жизнью, она вновь расцвела, обрела прежнюю, давнюю-давнюю красоту.

Приподняв веки, она оглядела собственные руки. Надо же, округлились, и ногти глянцевито блестят! А волосы? Волосы потемнели, ниспадают на шею тяжелой, черной как смоль волной. А щеки? Миссис Дрю коснулась щеки. Морщины разгладились, кожа упруга, нежна…

Окрыленная небывалой, набирающей силу радостью, миссис Дрю оглядела гостиную, улыбнулась, будто испытывая порозовевшие губы, твердость десен и прочность белоснежных зубов. Внезапно поднявшись на ноги, она грациозно, плавно развернулась кругом. Ноги, да и все тело слушались превосходно.

Баббер прекратил чтение.

– Печенье готово? – спросил он.

– Сейчас поглядим!

Голос миссис Дрю тоже исполнился жизни, обрел былую, давным-давно позабытую глубину, вернулся к ней таким же – грудным, чувственным, как в юные годы. Быстрым шагом пройдя в кухню, она открыла духовку, вынула противень с печеньем и водрузила его на плиту.

– Все готово! – звонко воскликнула она. – Иди, угощайся!

Завороженный видом печенья, Баббер миновал стоявшую в дверях женщину, не удостоив ее даже взгляда.

Покинув кухню, миссис Дрю поспешила в спальню, затворила за собой дверь и повернулась к ростовому зеркалу, привинченному к створке изнутри. Молода… вновь молода, вновь переполнена живым соком юности! Стоило ей вздохнуть, упругая грудь всколыхнулась так, что в глазах вспыхнули озорные искорки, губы сами собой сложились в улыбку, и миссис Дрю закружилась на месте. Взвившиеся в воздух юбки взлетели выше колен. Молода… молода и красива!

И на сей раз все это никуда не исчезнет.

Миссис Дрю распахнула дверь спальни. Баббер, стоя посреди гостиной, увлеченно набивал печеньем карманы и рот. Взгляд мальчика помутнел, налитые жиром щеки из розовых сделались мертвенно-бледными.

– Что с тобой? – спросила миссис Дрю.

– Идти пора.

– Что ж, ладно,