Клинок Тишалла - Мэтью Стовер

– Да, – проговорил он. – Именно так.

И Делианн уже собрался объяснить, почему в этом нет противоречия, но Хэри опять отвлекся, разнимая огриллона с двумя перворожденными, а потом нашел дела более важные, чем беседа, изначально не слишком ему интересная. Чародей забрался слишком далеко в абстрактные области, а Хэри был человеком практичным. Если речь не шла о том, на что можно наложить руки или что может наложить руки на самого Хэри, удержать его внимание было совершенно невозможно.

Делианн наблюдал за танцем-тренировкой сквозь бегучее кольцо хлопающих в ладоши, гикающих заключенных. В некоторых па он узнавал приемы, которым учился сам на занятиях по рукопашному бою в Консерватории, а больше – те, которым учил его сам Хэри: короткие движения, перенос центра тяжести, чтобы сменить точку удара, от которого не можешь уклониться, скользящие движения ног, позволяющие с обманчивой медлительностью зайти противнику во фланг, удары по суставам, особенно коленям и локтям, и захваты, применяемые не только для того, чтобы удержать противника, а для бросков, для того, чтобы крушить черепа и ломать шеи.

Чтобы убивать.

Делианн четко видел, что задумал Хэри. У него всегда был цепкий взгляд. Возможно, в этом заключался единственный его настоящий дар: видеть и понимать.

«Ладно, – сказал он себе, – время подниматься. Последний шанс спасти мир».

Тоа-Сителл начинал подозревать, что весь мир слег с лихорадкой наподобие его собственной.

Из окна спальни на девятом этаже западного крыла дворца Колхари солдатики на стенах Старого города казались игрушечными. Даже двигались они неестественным, механическим шагом, словно перевертни, взявшиеся неудачно изображать людей.

За рекой среди еще дымящихся руин Города Чужаков складки натянутой поверх штабного шатра противодриадной сетки определенно образовывали тайные знаки. Тоа-Сителл не находил в них значения, но войска внизу явно посылали сигнал, чтобы его мог заметить пролетающий грифон, или дракон высоко в небесах, или незримый сильф.

Возможно, тот самый стихийный дух, что забрался патриарху в ноздри, покуда тот спал, и наградил омерзительной лихорадкой. Как же повезло ему, что он проснулся прежде, чем дух пожрал его всецело! – хотя патриарх чувствовал, что сильф еще рядом, замечал краем глаза фигуру, но та истаивала в тенях за портьерами прежде, чем удавалось ее разглядеть.

Но победить духа было несложно: тот получал власть лишь над спящим.

Поэтому патриарх не спал.

За спиной его Глаз Божий читал длинный скучный отчет. Как и предсказывал патриарх, Кейн раздавил всех угрожавших ему – и тем предал в руки Тоа-Сителлу долгожданную улику.

Далеко внизу среди расставленных по улицам бывшего Города Чужаков армейских палаток двигались фигурки. Одной из них был Тоа-М’Жест. Вон тот, в алом камзоле. Или в темном плаще? Нет, скорей тот, что рядом, пониже и поуже в плечах; на глазах патриарха крошечная фигурка подозвала к себе остальных. Они собрались кружком, перешептываясь. Думают, что в силах скрыть измену. Они не знают, как много слышит их патриарх.

А он мог слышать все .

По всему городу – по всей Империи – подданные сговаривались против него. Думают, будто ему неведомо. Решили, что они в безопасности.

– Арестовать его.

– Ваше сияние?

– Тоа-М’Жест. Ответственный за общественный порядок. Выписать ордер. Он освобожден от своего поста и должен быть помещен под стражу.

– Ваше сияние? – бесстрастно переспросил офицер. – По какому обвинению?

– Неважно. Сговор с врагами человечества.

– Но… но, ваше сияние, он с большим успехов ведет Пещерную войну с недочеловеками…

– Это часть его плана. – Тоа-Сителл раздраженно вздохнул. Как мог этот тип столь высоко подняться в рядах Глаз Божьих, если по скудоумию не видит дальше собственного носа? – Он сговорился не с эльфами, не с гномами или огриллонами. Он сговорился с Кейном .

– Я… э-э… с позволения вашего сияния, мне трудно в это поверить, – проговорил офицер. – Герцог бросил Кейна в Яму.

Тоа-Сителл пригладил редеющие волосы мокрыми от пота ладонями.

– Именно туда Кейн и стремился, как не ясно?

– Не вполне, ваша святость.

Тоа-Сителл раздраженно отмахнулся. У него не было времени объяснять очевидное.

– Я уверен, что герцог вполне вам верен, ваша святость, – осмелился проговорить офицер.

Патриарх отвернулся от окна. Глаза болели, но перестали слезиться, так что даже сморгнуть было больно. Поэтому он больше не моргал.

Глазу Божьему было определенно неловко.

– Да? – переспросил Тоа-Сителл. – Уверены?

– Я… я полагаю…

– Правда?

Офицер сглотнул и не ответил.

– Арестовать герцога, – повторил Тоа-Сителл, и в этот раз офицер не спорил.

– Э-э, а официальное обвинение, ваше сияние? – спросил он робко.

Патриарх пожал плечами.

– Кейнизм, наверное.

Далеко-далеко внизу бурлила и билась в русле река, словно тоже кипела от жара.

Глаз Божий повернулся к двери, но Тоа-Сителл остановил его. – Нет, обождите. Рано. Мы покуда не знаем, что замыслил Тоа-М’Жест. Следите за ним. Распознайте его соратников. Наблюдайте и ждите. Когда он сделает шаг – взять.

Офицер кивнул с явным облегчением.

– Да, ваше сияние.

– А вот Кейн… – пробормотал патриарх. – Кейн. Это предатель известный. Довольно нянчиться со Врагом Божиим.

Он оскалил желтые клыки. Глаза его налились кровью.

– В Шахту его.

Я не замечаю, как подходит Делианн, пока тот едва не падает. Один из зэков придерживает его за плечи, но чародей отталкивает его и ковыляет дальше.

– Орбек, – шепчу я. – К нему. Кажется, бедолаге нехорошо.

Преуменьшение редкостное: что Делианну сейчас нужно, так это провести пару недель в реанимации под капельницей с антибиотиками широкого спектра действия. Ему удается проползти по одной из расчищенных ребятами дорожек.

– Я знаю, что ты делаешь, – хрипит он, шатаясь надо мной.

Я подаю Орбеку знак, и тот, кивнув, поднимается на ноги и обходит Делианна, чтобы поддержать, если бедняга все же повалится. Если чародей и замечает его, то виду не подает.

Пот катится с него градом, кожа напоминает мокрый фарфор, вокруг глаз красно-лиловые круги. Он пытается пригладить волосы, но руки трясутся.

– Ты учишь их убивать стражников Донжона, – говорит он.