Разведка Судоплатова. Зафронтовая диверсионная работа НКВД-НКГБ в 1941-1945 гг. - Сергей Чертопруд

Честно отмечая упадок церковной жизни накануне войны, документ отмечал, что немцы и их союзники в первые месяцы оккупации активно поддерживали возрождение религиозной жизни и восстановление православных приходов в частности, не брали налогов с приходов. Накопившиеся у клира и верующих обиды выплескивались и в радикальных высказываниях. Приводились слова взятого в оперативную разработку священника из Харьковской области, Зарвы: «Жидобольшевистская власть уже больше не возвратится. Помолимся, православные, за руководство и правительство Германии. Германская власть и армия дала нам истинную свободу… Ирод убил 14 000 детей, а _______ (так в документе. – Авт.) хуже Ирода, он убивал тела и души наши»[748].

Однако население, отмечали контрразведчики, быстро разобралось в сущности политики агрессоров и подконтрольной им части клира, «пронемецкие» храмы стали пустеть. Народ с ненавистью воспринимал тех, кто поминал «христолюбивое немецкое воинство», «набожный немецкий народ» и «Гитлера-освободителя». Немало священников, стоявших на патриотических позициях, подверглись репрессиям оккупантов. В частности, были выданы гестапо прогерманскими коллегами и расстреляны за распространение патриотических воззваний митрополита Сергия священники Вишняков (Киев) и Романов (Запорожская область).

Одновременно, как установила советская контрразведка, германские спецслужбы целенаправленно старались вовлечь православное духовенство в сеть негласных помощников, используя их для выполнения разведывательных задач и доносительства. Подобные указания тайная политическая полиция и оккупационные власти получали лично от фюрера.

В документе анализировался курс оккупантов и их спецслужб на провоцирование церковных расколов и раздувание распрей между различными течениями. Основные установки на сей счет содержались в совершенно секретной директиве руководителя канцелярии НСДАП Г. Гейдриха от 1 ноября 1941 г. «О понимании церковных вопросов в занятых областях Советского Союза». Предусматривалось, не препятствуя активизации церковного движения, одновременно не допускать его консолидации, насаждать секты. Конечной целью усилий нацистов в религиозной сфере аналитики НКГБ УССР называли «фашистскую модернизацию религии вообще».

Автокефалам (УАПЦ) внушалось, что сторонники автономной церкви – тайные агенты большевиков, их лидер митрополит Алексий (Громадский) мечтает стать Патриархом после взятия немцами Москвы. Автономистам обращали внимание на то, что автокефалы (епископ Поликарп (Сикорский), Мстислав (Скрипник), Сильвестр (Гаевский), Никанор (Абрамович)) – это «самостийныки», ведут дело к построению независимой Украины, сотрудничают с ОУН (что действительно имело место). И тем и другим намекали, что именно их течение рассматривается рейхом как «законное», способное рассчитывать на поддержку.

В течение всего периода оккупации органы НКВД-НКГБ (в т. ч. через возможности подполья и разведывательного отдела Украинского штаба партизанского движения) вели постоянный мониторинг и получали достаточно содержательную информацию о состоянии в конфессионной среде и соответствующей деятельности спецслужб противника, активных пособников противника среди духовенства, а также отдельных участников катакомбного движения. Достаточно сказать, что только для передачи подобных сведений через линию фронта работало 20 агентов-маршрутников НКВД-НКГБ, в окружении сотрудничавших с немцами высокопоставленных священнослужителей действовало 18 квалифицированных агентов[749].

Довольно значительный контингент агентуры, «освещавшей» религиозную сферу, был оставлен на занятой агрессорами территории. По состоянию на сентябрь 1942 г. в агентурном аппарате по различным религиозным конфессиям числилось: по УНКВД по Дрогобычской области – 21 человек, Ровенской – 45, Станиславской – 35 человек. В Львове среди оперативных источников были лица, близкие к предстоятелю Украинской греко-католической церкви митрополиту Андрею Шептицкому, включая ряд священников, личного врача и служку[750].

Оперативная работа органов НКВД-НКГБ на захваченных землях Украины по линии «церковников и сектантов» (как она именовалсь в службеных документах) преследовала такие цели:

• приобретение оперативных источников для выявления среди православного духовенства раскольнических течений (насаждаемых противником), поиск среди служителей и актива других конфессий (как правило, протестантских деноминаций) лиц, которые стали на путь активного сотрудничества с оккупантами;

• сбор документально подтверждаемых данных о развитии ситуации в религиозной среде Украины, деятельности иерархов и священников РПЦ, течениях и настроениях в церковной среде, состоянии других религиозных общин;

• изучение через оперативные источники политики оккупационной администрации по отношению к религиозным институциям, прежде всего – об инспирировании немецкими и румынскими спецслужбами автокефальных и автономистских течений в православии на Украине.

Уже 26 ноября 1942 г. НКВД УССР направил из г. Энгельса в ЦК КП(б)У разведсводку «о религиозном движении на временно оккупированной территории Украины»[751]. Примером наличия у советской спецслужбы достаточно содержательной информации агентурного происхождения об использовании оккупантами отдельных религиозных деятелей для искусственной эрозии духовной сферы Украины и пронацистской пропаганды может служить доклад главы НКВД УССР Василия Сергиенко (осень 1943 г.)[752].

Основное внимание в документе уделялось религиозной ситуации в оккупированном Харькове, где гитлеровцами поддерживались претензии на пост «митрополита Всея Украины» Феофила (Булдовского), творца «лубенского раскола» середины 1920-х (состоявшегося с активным участием ОГПУ). Ф. Булдовский в июле 1942 г. самочинно объявил о переходе с 400 формально подконтрольными приходами на Востоке Украины в юрисдикцию УАПЦ, при богослужении вел агитацию в пользу Германии. Его деятельность красноречиво свидетельствует о направленности «служения» раскольников. Вместе с протоиереем Александром Кривомазом тот составил декларацию на имя рейхскомиссара Украины Э. Коха, где выражал желание «служить украинскому народу в соответствии с интересами Германии», хлопотал о посте «митрополита всея Украины». Установил контакт с гестапо, обещал проводить в жизнь рекомендации этого ведомства. Посредником между Феофилом и гестапо назначили того же А. Кривомаза – по сути, ставшего полным хозяином в епархиальном управлении Харьковской, Сумской, Полтавской и частично Курской епархий. Как со временем заявил Булдовский на следствии, «вся работа епархиального управления была поставлена в соответствии с общими указаниями гестапо о профашистском курсе церковной деятельности».