Черный день. Книги 1-8 - Алексей Алексеевич Доронин

инфернального. Обычная девчонка, косящая под гота. Сейчас таких уже почти не осталось, как и эмо.

Но видели бы вы ее глаза. Как это назвать, кроме печати обреченности, не знаю. Искренней, не выдуманной! В первый раз я заметил ее еще на лестнице. Она спускалась передо мной, так что я мог ее хорошенько рассмотреть с самого удобного ракурса. Не буду тягаться со всякими Блоками, Тютчевыми и прочими. Она была симпатичной, на этом и остановимся. Все на месте. Я решил, что этого достаточно, чтоб попытать счастья. В конце концов, вечер у меня был свободен — позвонив мастеру, я узнал, что машины на ходу мне не видать до утра. У меня был кореш в городе, в случае чего нашлось бы, где переночевать. Но, глядя на нее, я подумал, что возможен более приятный расклад.

С некоторых пор моим кредо стало: «Попытка не пытка». Я не ждал у моря погоды и за проявленную инициативу часто получал награду в виде свежего тела. Само собой, бывали проколы. Некоторые отшивали мягко, некоторые не очень. Ну и ладно, я не гордый.

Но она, как выяснилось, относилась к третьему, особому типу.

— Почему грустит такая красивая девушка? — начал я стандартно.

Она посмотрела на меня так, будто с ней заговорил светофор. Или собака. Или труп. Ничего не ответила.

— У меня тоже бывали трудные времена, — выдал я экспромт. — Не отчаивайся. Все проходит, и это пройдет.

Она тихо рассмеялась и произнесла:

— Тоже мне, царь Соломон… Вот и ты проходи.

«Странная», — подумал я, пожимая плечами. Но интереса к ней только прибавилось.

Мы сели. Народу было немного. По экрану в вагоне крутили новости, похожие на фильм-катастрофу. Или наоборот. Я смотрел одним глазом; точнее, делал вид, что смотрю. Нас разделяло полвагона, но я видел ее хорошо. Она глядела в окно, в темноту тоннеля, погруженная в себя…

Но вот мы подошли к кульминационному моменту.

Все произошло неожиданно и буднично. Только что все было спокойно, кто-то клевал носом, кто-то рассматривал потолок, кто-то, как я, думал о своем — и вдруг началось.

Мы недалеко успели отъехать. Вдруг погас свет. Дикий скрежет тормозов. Мы резко остановились, у меня клацнули зубы, а кто-то, судя по грохоту, растянулся на полу. Мы ждали долго, нам ничего не говорили. Похоже, в диспетчерской сами не понимали, что творится и как быть. Вскоре стало душно. У кого-то начали сдавать нервы. Кто-то возмущался, кто-то жаловался плаксивым голосом. Наконец по громкой связи объявили, что пассажирам надо по одному, не создавая давки, покинуть состав.

Легко сказать, блин. На ощупь! Двери открылись, и мы начали выходить, натыкаясь друг на друга, задевая за поручни и тычась в стены, как слепые. Но все же выбрались.

В тоннеле было ощутимо холоднее. Вскоре к нам подошел и Машинист с фонарем.

Нас оказалось человек сорок на весь состав. Сначала все толпились гурьбой, но Машинист худо-бедно выстроил нас в колонну. Мы, как пассажиры первого вагона, оказались в голове. Всматриваясь в темноту, я увидел впереди огонек — пресловутый свет в конце тоннеля. Это, наконец, сработало аварийное освещение на станции «Березовая роща».

Туда мы и пошли. Перегон показался дюже длинным, хотя Машинист и сказал, что тут всего километр с лишним. Тоннель в этом месте прямой как стрела, поэтому мы и видели огонек.

На «Березовой роще» народу оказалось много, и царил полный бардак. Рядом с платформой застыл на обесточенных путях темный поезд. Работники метро выясняли отношения с ментами из станционного пикета, и с двух сторон на них наседал народ. Все орали, матерились. На нас никто не обратил внимания.

— Что это было, вы нам скажете? — прицепилась к машинисту дамочка бальзаковского возраста, которая достала меня своей болтовней еще в вагоне.

— Конец света, нах, — ответил за него мужик в кепке.

— Ядерная война, — уточнил лысый тип в очках.

— Или просто звездец, — подвел итог Машинист.

— Нас не достанет? — не очень уверенным голосом спросил у него парень, по виду студент. — Я читал, что в метро есть оборудованные убежища.

— Больше лажи читай, — смерил его взглядом пожилой мужик. — Мало ли че там планировалось. Тут не Москва, все станции неглубокого залегания. Да и в Москве метро — это не убежище, а душегубка, мля. От ядерной атаки не защитит. А если и защитит, то лучше не надо. Стойте здесь, я разведаю обстановку.

Он собрался подойти к спорящим, но не успел. До нас долетел далекий гул, а пол задрожал под ногами. Мы, с поезда, еще держались кучкой с краю, не смешиваясь с остальными.

Машинист отреагировал мгновенно:

— Кто жить хочет — сюда!

Он рванул на себя какой-то люк, прыгнул… и исчез. Большинство стояли столбами. Но мы, человек десять, которые находились ближе всего, кинулись за ним.

По лесенке мы скатились вниз. Метра на два. В длинный бетонированный желоб, который, видимо, проходил под всей платформой. Коллектор, как сказал потом Машинист. Там было по колено мутной воды, плавал мусор, и пузырилась мерзкого вида пена. И в это дерьмо нам пришлось улечься. Женщины плакали, мужчины матерились. В эту узкую канаву мы набились как шпроты в банке.

— Лицом вниз! — скомандовал изверг, подавая пример. — Вниз, мля, если жить хотите! Задержите дыхание!

Через десять секунд мы лежали, не позволяя себе шелохнуться.

А потом накатило. Надо мной пронеслась волна раскаленного воздуха, и я распластался, как камбала, глотая мерзкую воду и царапая лицо. В первый момент боли не было, но потом я насчитал на спине пять волдырей.

Вода стала горячей, как в батарее отопления. Теперь я понял, что чувствовали раки, которых мы с корешами варили на природе. Тряска прекратилась, а грохот все продолжался. Наверху, на станции, что-то падало. Даже через толщу воды я слышал раскатистый грохот.

Казалось, это продолжается вечность. Наконец я почувствовал, что спина больше не горит. Мы высовывались из воды, глотая раскаленный воздух. До сих пор не понимаю, как мы пережили это дело.

Я посчитал людей по головам. Одной не хватало. Я почему-то сразу понял, что ее. Протянул руку и нащупал ее волосы. Наверно, потеряла сознание и наглоталась воды. Я рывком вытащил ее и прислонил к стенке желоба. Искусственного дыхания не понадобилось — из носа и рта у нее потекла вода, она закашлялась и начала судорожно дышать. К счастью, часть воды выкипела, иначе мы бы все могли захлебнуться. Лестница, как и все металлические части, так нагрелась, что на ней можно было жарить мясо, и нам пришлось ждать. Это было