По следам прошлого - Ольга Савченя

«Дождусь» — застряло в горле, будто речь шла не об обычной готовке супа.

А Кейел уже подошел к сумкам. Отыскал среди них свои запасные вещи и поспешил к реке, но остановился, обернулся ко мне.

— Как он, Асфи? — заметно побледнев, поинтересовался и посмотрел на спящего Роми.

— В порядке.

— Хорошо, — тихо произнес, опуская голову, и пошел дальше.

Я не стала дожидаться его, услышав четкие указания того, что следует сделать, поэтому к его возвращению белые кругляши неизвестных корнеплодов варились вместе с мясом. Он развесил постиранную одежду на нижних ветках и приблизился к нам с Роми — я вновь проверяла температуру парня и его дыхание.

— Вижу, ты справилась, — Кейел говорил едва слышно, наверняка стараясь не потревожить сон друга.

— Это было нетрудно. — Я подняла к нему голову и с ответной улыбкой упрекнула: — Ты забыл букет на берегу.

Он изменился в лице, весь вытянулся. Сглотнув, чуть отклонился назад и глянул в сторону реки. Заправил мокрые волосы за уши — видимо, успел и сам освежиться, — и с извиняющимся видом проговорил:

— Он завял, Асфи. Долго пролежал под солнцем. — Скулы четче очертились, ноздри с глубоким вдохом втянулись, кулаки сжались. Взор, направленный на меня, стал острее. — Но это не беда. Чуть дальше река сужается, там брод и лес тянется на том берегу. Из него можно быстро выйти. А луг на той стороне ты сама видела. На нем полно цветов. Я нарву их тебе снова. Хочешь, прямо сейчас пойду?

Меня пробрала слабость, легким трепетом сковала все тело. Хотелось вскочить и броситься ему на шею, но вместо этого я сидела и гладила Роми, выпутывая осторожно светлые волосы из-под серых рогов. Ответить тоже ничего не успела.

— Кухарка, может, ты и кабанчика нам поджаришь? — Дарок приближался, тяжело дыша и стирая пот со лба.

Кейел шумно выдохнул, не сводя с меня глаз.

— Поджарю, — удивляя, согласился он. — Сейчас все сделаю.

— Ты не обязан! — произнесла я. Любовный трепет улетучился, как и не было его. — Дарок, не хотел бы ты хоть немного помочь нам? Ты расходуешь силу и энергию напрасно…

— Асфи, не надо. — Кейел шагнул ко мне и стиснул мое плечо. Он хмурился, но при этом, казалось, состоял из сплошного спокойствия. — Мне приходилось хлопотать по кухне, когда матушка болела. Это не трудно, если не заниматься этим постоянно. — И перевел тему: — Ты помнишь, что Елрех говорила? На закате нужно напоить Роми успокоительным зельем. Всего пару капель на язык, чтобы не вызвать у него рвоту. А после заката его надо заставить проглотить хоть немного супа. Только жидкость.

И не позволяя ответить, ушел к валяющейся туше кабана.

Дарок отгрыз от травинки кончик и сплюнул под ноги. Постоял немного рядом, молча убивая Кейела взглядом, а затем отправился к костру, где уселся и принялся точить свои костяные бритвы.

На закате я выполнила ненавязчивые указания Кейела, приоткрыв рот Роми и капнув пару капель желтого, густого зелья ему на язык. Шан’ниэрд впервые за вечерний сон поморщился и простонал, затем даже поерзал, укладываясь удобнее. Я проверила сверток из куртки Кейела под шеей Роми, чтобы тот не растрепался и не позволил рогам запутаться в ветках. После отправилась доваривать суп. Особого моего вмешательства в этом деле не требовалось, а вот Дарок раздражал, хоть и пытался заговорить о чем-то отстраненном — то о погоде, то о надоедливом комарье… Даже озаботился состоянием «рогатой девчонки». В его заботу, естественно, я не поверила. Но разговор поддержала ради того, чтобы убедиться в нашей договоренности:

— Ромиар сильный парень, — сказала я, забрасывая щепотку соли в котелок, — он выкарабкается. А как насчет тебя, Дарок?

Кустистые брови взлетели на широкий лоб. Бритвы, как и рога, отдающие сталью, перестали мелькать и скрежетать.

— Я не болен, Асфи. А если заболею, то тебе не придется носиться со мной. Мы не терпим этой вашей слезливой заботы и сюсюканья.

— Я не про болезнь говорю, а про твою силу. — Из мешочка с сушенными травами дохнуло укропом, петрушкой и базиликом. В отдельной склянке у нас был даже перец, но сыпать его я не рискнула, помня о состоянии Роми. Приправив суп, взглянула на внимательно слушающего Дарока и продолжила: — Насколько ты внутренне силен, чтобы сдерживать свои обещания?

Он скривился и сплюнул в сторону.

— Не раздражай меня, женщина. Все, что я сказал, правда. Как улажу дела с Кхангатором, я найду тебя, ты родишь мне сыновей. Тебе же лучше быстрее смириться с этой мыслью.

— Тебе еще предстоит меня заставить. — Я прикусила язык. Не планировала же опять ругаться, хотела лишь вынудить его твердо держать свои слова.

— Я помню, как ты убила Гора. Но я и сам запросто оторвал бы ему рога. Посмотри на меня, Асфи, и вспомни, кто я, а потом вспомни васовергов. Или, может, тебе напомнить Фаррда? Во что я превратил его. Задумайся над тем, какой силой и яростью надо обладать, чтобы заставить васовергов служить себе. Тебе самой же легче будет смириться с мыслью, что ты от меня никуда не денешься. А если попробуешь найти себе защитника, то я его на твоих глазах выпотрошу, чтобы ты поняла, что никого нет сильнее меня.

— Во время похода ты мне подчиняешься, а что будет после — увидим, разберемся. — Я отмахнулась от дыма и спросила: — Это твои слова?

— Мои.

— Тогда я хочу насладиться жизнью хотя бы до сокровищницы. Не мешай мне, Дарок. Раз уж ты не можешь дать мне любви, не мешай получать мне ее от другого.

В полной тишине я помешала еще раз наваристый суп и направилась к Кейелу. Он стоял спиной к нам и вытирал руки, которые обмывал из кружки. Посуды на две разделенные группы все-таки не хватало. Перед ним лежал кабанчик, умело воздетый на крепкую палку. Под ногой хрустнул сучок, и Кейел резко обернулся. Я застыла на месте. Сердце сорвалось с медленного ритма, заколотилось быстро-быстро.

Кейел с заметным напряжением опять отвернулся, видимо, решая не придавать значения моему приближению. А я пыталась вразумить себя, успокоиться. Не может же он читать мысли? Значит, не догадался и о намерениях. А если догадался, что меняется?

Шаг стал пружинистым, неровным. Постоянно хотелось отступить, свернуть или уговорить себя от ужасной идеи. В полной мере — отвратительной. Но я не позволяла, запрещала себе думать о чем-либо, кроме того, что нужно дойти до цели.

И я дошла.

Рывком обняла Кейела со спины, прижалась к нему щекой и затряслась, застучала зубами. Ничего не могла поделать с этой крупной дрожью, откровенно выдающей мое волнение. Ощутив под ладонями его грудь, услышав биение его сердца, запаниковала и хотела отпрянуть, извиниться, придумать глупую отговорку. Он, словно почувствовав это, перехватил меня, переплел крепко наши пальцы, накрывая ладонями мои руки, и заставил вернуть все на место.

Стояли молча под треск костра, под ленивое кваканье одинокой лягушки и комариный писк. Стояли долго. Жар от огня успел пробраться под одежду и начал припекать кожу с правой стороны. Где-то на затылке, в волосах, запутался комар, второй — нагло присосался к ноге. Но двигаться совсем не хотелось. Напряжение после первых десятков секунд объятий постепенно спадало, и вместо него накатывало спокойствие, какое-то безмятежное благодушие. Оно заполняло каждый уголок тела, селило любовь даже к кровососам. Их не хотелось прихлопнуть, может, только смахнуть и отогнать. С другой стороны, им тоже надо питаться. С меня не убудет потерпеть, а им нужна лишь малость для жизни.