Мои калифорнийские ночи - Анна Джолос

Рид открывает шкафчик, достаёт из кармана ключи от бмв и протягивает мне.

— В машине подожди, — мрачно произносит он.

Киваю. В раздевалку с шумом и гамом вваливаются Бобби и Ром. Есть ощущение, что делают они это нарочно. Как маленькие, ну правда!

— Двигай давай отсюда, — шипит Рид в самое ухо, подталкивая к выходу.

И чего завёлся? Я тяжело вздыхаю. Он так близко, что тут же срабатывают все рецепторы. В нос пробирается его запах. И от этого начинает кружиться голова.

— Уже уходишь, Дженнифер? Как жаль! — прищёлкивает языком Ром. — Так толком и не познакомились…

Посылает мне чересчур откровенный взгляд. Как у кота, возжелавшего съесть канарейку. И мне это совсем не нравится. И, похоже, не мне одной…

— Переживёшь, — вместо меня отвечает на его реплику Рид.

— Ну не знаю, эти ноги теперь мне сниться будут, — смеётся он.

Я не успеваю пройти и пары шагов, как слышу грохот. Предчувствую неладное. Оборачиваюсь. Так и есть. Брукс припечатал Рома к шкафчику.

— Ты бы рот закрыл уже!

— Иди-ка ты, Смит, подыши воздухом, — хмуро просит возникший прямо перед носом Лерой.

Я молча киваю и обхожу его. И правда хочу поскорее покинуть эту обитель кипящего тестостерона. Слишком много горячих парней на один квадратный метр…

Дженнифер

Прохладный ветерок приятно холодит кожу, когда за спиной с глухим скрежетом закрывается старая дубовая дверь. Неспешным шагом иду на парковку. Вытягиваю вперёд руку, и чёрный внедорожник приветливо моргает фарами.

Пытаюсь успокоиться, но волнение и тревога никак не желают оставить меня в покое. Решаю постоять снаружи. Чтобы хоть немного остыть. Опираюсь на крыло бмв и послушно жду. Пять минут. Десять… В течение этого времени думаю о том, как вести себя с ним, ведь мой план безнадёжно рассыпается на части. Потому что, как обычно, рядом с Бруксом не работает логика, напрочь отключается разум, и я снова начинаю чувствовать себя маленькой и глупой Дженнифер.

Настраиваю себя на конструктивный диалог. Как раз в тот момент, когда он появляется у выхода из спорт клуба. И да, будучи даже на таком значительном расстоянии, улавливаю его дурное настроение.

Плевать. Нам в любом случае не избежать этого разговора. Неделей раньше, неделей позже — неважно.

— В машину садись, какого дьявола стоишь тут?

Снова выходит из себя. И это начинает меня нервировать. Похоже, спокойно поговорить не выйдет.

— Ты чего грубишь мне? — не выдерживаю я, открывая пассажирскую дверь.

Но в ответ, ожидаемо, не слышу ни единого слова.

В самом деле, неужели сложно быть чуточку терпимее? Что за отвратительный характер!

Кидает в багажник спортивную сумку и садится за руль. Я качаю головой. Забираюсь в машину на соседнее сиденье. Автомобиль почти сразу трогается с места, и некоторое время в салоне «звучит» лишь обманчивая тишина. Она — как сигнал к скандалу, не сулит ничего хорошего. Как спичка, которую поднесли к бензину, и вот-вот произойдёт возгорание и последующий взрыв.

— Чтобы я тебя в зале больше не видел, ясно? — наконец, произносит он.

Ровно и безэмоционально. Что совсем не вяжется ни с манерой вождения, ни с выражением его лица. Меня возмущает и сама фраза, и этот его командный тон. Подумаешь, неугодная сестра явилась в святую святых!

— Ну извини, пришлось! — плохо скрывая обиду, говорю я.

— Пришлось, — тихо повторяет себе под нос.

Что вообще происходит? Ничего не понимаю.

— Ты исчез. Дома не появляешься. Не звонишь, не пишешь, — расстроенно объясняю я, устав бороться с собой и строить продуманные фразы, не выдающие моих душевных мук.

— А должен?

Этот его вопрос неприятно царапает длинными, острыми когтями.

— Нет, не должен, — глухо звучит мой голос.

Я прекрасно понимаю, что он не обязан этого делать, но всё же…

Выезжаем на Кенсингтон Авеню, и сквозь приоткрытые окна в салон проникает шум вечернего Блу Бэй: музыка с побережья, голоса и настойчивые сигналы автомобилей, выстроившихся в ряд.

Почему-то возникает одно единственное желание: прямо сейчас выйти из этой машины и пойти домой пешком. Очевидно, что этот разговор не принесёт положительных эмоций. Ни мне, ни ему. Открыто демонстрирует привычную враждебность, и становится не по себе. Словно и не было ничего другого…

На светофоре приоткрываю дверь, собираясь уйти прочь, но Рид хватает меня за руку. Реакция у него отменная. Я ведь и носа не успела высунуть на улицу.

— Какого чёрта, Смит? — недовольно спрашивает он. Больно сжимает запястье и прищуривается. — Что ещё за фокусы?

— Пешком пойду, — едва слышно отвечаю я и дёргаю рукой.

Резко разжимает пальцы, и я механически потираю кисть.

— Валяй, — насмешливо «разрешает» он. — Твой внешний вид отлично подходит для того, чтобы расхаживать вдоль трассы.

— Чего?

Ушам своим не верю. Лерой слишком сильно стукнул его по голове? Чем ему мои шорты не угодили? Пытается пристыдить? Вот так номер!

— Но ты права, поговорить всё же придётся.

— Да неужели?

Я начинаю закипать от злости. Придираться к тому, как я выгляжу, это уже перебор, но то, что он выставляет всё так, будто делает мне одолжение — вдвойне неприятно.

Мерзкий внутренний голос снова язвит: «Сама хотела беседы, Смит. Что ж, получай».

Мы останавливаемся в придорожном кармане. Брукс включает аварийку, забирает сигареты из подлокотника и молча выходит из машины. Мне ничего не остаётся, кроме как последовать его примеру.

Я аккуратно закрываю дверь и шагаю за ним. Перелезаю через высокий бордюр, и кеды тут же утопают в мягком песке. Тяну носом запах солёного океана. Солнце село, но в небе всё ещё виднеется красивая розово-фиолетовая полоска света, зависнувшая над облаками. Прямо как в тот день, когда мы прыгали с парашютом на закате. Не знаю почему, но именно сейчас появляется недоброе предчувствие. Оно нависает надо мной и заставляет жутко нервничать.

Здесь на пляже пусто. Не популярное место, учитывая, что трасса расположена в непосредственной близости от воды. Останавливаюсь рядом с парнем, опираюсь спиной о здоровенный камень и какое-то время просто гипнотизирую беснующиеся у берега волны. А потом всё-таки спрашиваю…

— Избегаешь меня?

Голос отражает наигранное безразличие. Но слишком дрожит, чтобы выдать всё это за чистую монету. Ногти впиваются в ладонь, чтобы хоть как-то отвлечься от давящего напряжения, следующего за мной по пятам от самого спорт клуба.