Ангелы и Демоны - Дэн Браун

Лэнгдон внимательно посмотрел на черную ленту, и в нем сновазатеплилась надежда. С почти маниакальной силой он правой рукой потянул крайпарусины вниз. Ткань издала громкий хлопок, и его импровизированный парашют,выбирая линию наименьшего сопротивления, заскользил вправо. Поняв, чтонаправление полета несколько изменилось, ученый, не обращая внимания на боль владони, снова рванул парусину. Теперь Лэнгдон видел, что летит не только вниз,но и в сторону. Он еще раз взглянул на темную синусоиду под собой и увидел, чторека все еще далеко справа. Но и высота оставалась тоже довольно порядочной.Почему он потерял столько времени? Он вцепился в ткань и потянул изо всех сил,понимая, что все теперь в руках Божьих. Американец не сводил глаз с самойширокой части темной змеи и первый раз в жизни молил о чуде.

Все последующие события происходили словно в густом тумане.

Быстро надвигающаяся снизу темнота… к нему возвращаютсястарые навыки прыгуна в воду… он напрягает мышцы спины и оттягивает носки…делает глубокий вдох, чтобы защитить внутренние органы… напрягает мышцы ног,превращая их в таран… и, наконец, благодарит Бога за то, что Он создал Тибртаким бурным. Пенящаяся, насыщенная пузырьками воздуха вода оказывает привхождении в нее сопротивление в три раза меньшее, чем стоячая.

Затем удар… и полная темнота.

* * *

Громоподобные хлопки парусинового чехла отвлекли вниманиезевак от огненного шара в небесах. Да, этой ночью небо над Римом изобиловалонеобычайными зрелищами… Поднимающийся ввысь вертолет, чудовищной силы взрыв, ивот теперь какой-то странный объект, рухнувший с неба в кипящие воды реки рядомс крошечным Isola Tiberina. Во всех путеводителях по Риму это место так иназывается — Остров на Тибре.

С 1656 года, когда остров стал местом карантина больных вовремя эпидемии чумы, ему начали приписывать чудодейственные целительныесвойства. Именно по этой причине на острове несколько позже была основаналечебница, получившая название «Оспидале ди Сан-Джованни ди Дио».

В извлеченном из воды и изрядно побитом теле, к изумлениюспасателей, еще теплилась жизнь. Пульс едва прощупывался, но и это слабоебиение казалось чудом. Еще одним подтверждением мистической репутации этогоместа. А через несколько минут, когда спасенный мужчина стал кашлять и к немуначало возвращаться сознание, толпившиеся вокруг него люди окончательноповерили в то, что Остров на Тибре — место, где происходят чудесные исцеления.

Кардинал Мортати знал, что ни в одном из языков мира ненайдется слов, чтобы описать творящееся на его глазах чудо. Тишина,воцарившаяся над площадью Святого Петра, была гораздо выразительнее, чем пениецелого хора ангелов.

Глядя на камерария Карло Вентреска, Мортати всем своимсуществом ощущал борьбу, которую ведут между собой его сердце и разум. Видениеказалось реальным и вполне осязаемым. Но тем не менее… как он мог тампоявиться? Все видели, что камерарий улетел на вертолете. Весь мир наблюдал запоявлением в небе огненного шара. И вот теперь священник каким-то непостижимымобразом оказался высоко над ними на террасе собора, рядом с самим Христом.Неужели его перенесли туда ангелы? Или, может быть, сам Творец воссоздал его изпепла?

Но подобное невозможно…

Сердце Мортати хотело верить в чудо, но его разум призывал креальности. Взоры всех кардиналов были обращены в сторону собора, исвященнослужители явно видели то же, что видел он. Новое чудо, которое явилТворец, привело их в близкое к параличу состояние.

Да, это, вне всякого сомнения, был камерарий. Но выглядел онкак-то по-иному. В нем ощущалось нечто божественное. Казалось, что он прошелобряд очищения. Может быть, это дух? Или все-таки человек? В ослепительно беломсвете прожекторов Карло Вентреска казался невесомым.

С площади до Мортати стали доноситься рыдания,приветственные возгласы и даже аплодисменты. Группа монахинь рухнула на колении громко запела гимн. Толпа на площади становилась все более шумной… Затемпоследовала короткая пауза, и все люди, не сговариваясь, начали выкрикивать имякамерария. Все кардиналы присоединились к этим крикам, по щекам некоторых изних катились слезы. Мортати оглядывался по сторонам, пытаясь осмыслитьпроисходящее. Неужели это действительно случилось?

* * *

Камерарий Карло Вентреска стоял на верхней террасе собора ивглядывался в тысячи и тысячи обращенных к нему лиц. Он не знал до конца,происходит ли это наяву или видится ему во сне. Ему казалось, что онперевоплотился и существует уже в ином мире. Камерарий задавал себе вопрос: чтоспустилось с небес на мирные сады Ватикана — его бренное тело или всего лишьнетленная душа? Он снизошел на землю, словно одинокий ангел, а громада собораскрывала от глаз беснующейся на площади толпы его черный парашют. Камерарий незнал, что сумело вознестись по старинной лестнице на террасу собора — егоизможденное тело или неутомимый дух…

Он стоял высоко над толпой, и ему казалось, что тело егостало невесомым. Карло Вентреска казался самому себе призраком.

Хотя люди внизу выкрикивали его имя, камерарий твердо знал,что приветствуют они вовсе не его. Они кричали потому, что испытывали счастье,которое он сам испытывал каждый день, общаясь с Всемогущим. Люди наконецощутили те чувства, которые постоянно жаждали ощутить. Они всегда хотелиузнать, что находится за гранью… Им необходимо было узреть доказательствавсемогущества Создателя.

Камерарий Карло Вентреска всю жизнь молил о приходе подобногомомента, но даже в самых смелых своих мечтаниях он не мог предположить, чтоГосподь явит себя именно таким образом. Ему хотелось крикнуть в толпу:«Оглядитесь — и вы увидите вокруг себя чудеса! Бог живет в вас каждую минуту!»

Некоторое время он стоял молча, испытывая чувства, которыхраньше никогда не ведал. Затем, следуя внутреннему порыву, клирик склонилголову и отступил от края террасы.

Оказавшись в одиночестве на крыше, камерарий опустился наколени и приступил к молитве.

Вокруг него кружились какие-то неясные тени, то совершенноисчезая в тумане, то появляясь вновь. Ноги отчаянно болели, а по телу, как емуказалось, проехал грузовик. Он лежал на боку на земле. В ноздри бил острыйзапах желчи. До слуха по-прежнему долетал шум реки, но этот звук уже не казалсяему умиротворяющим. Он слышал и другие звуки: кто-то говорил совсем рядом сним. Неясные тени кружились вокруг него в бесконечном хороводе. Почему этифигуры облачены в белые одежды? Видимо, потому, решил Лэнгдон, что он либо враю, либо в сумасшедшем доме. Поскольку горло сильно болело (ему казалось, чтоего обожгли огнем), он решил, что это все же не небеса.