Три Царя - Игорь Маревский

было под силу и в юные годы. Он видел по ядовитым глазам их вожака, что он был одним из тех, кто способен убить ребенка и вернуться к своему ужину как ни в чем не бывало. Огонь постепенно догорал и становилось совсем темно. Не могло быть и мысли о битве, Черные, одетые в тёмные одежды и с разукрашенными лицами, скрывались в ночи как истинные хищники. Значит оставалось одно, принять предложение и вступить к ним в отряд, а там уже думать, как улизнуть с Маруськой и вернуться за Семиродом. Старому уж точно разума хватит не идти их искать, и уж тем более не пытаться вызволить из плена.

Как только он подумал о Семироде, в голову сразу пришла мысль, что тот всё же оказался прав. Гордыня, самоуверенность и спешка заставили Пилората пойти на такой отчаянный шанс. Оставить девочку далеко под покровом ночи, схороненной под охапкой веток и листьев. Глупая и необдуманная попытка доказать самому себе, что он еще на что-то способен, после поражения от рук Красного Стервятника. Как по-детски. Неразумно. Теперь из-за его инфантильного поступка пострадает невинное дитя.

Семирод, скорее всего, рассказывает всё праотцам и извиняется, что не смог уберечь маленькое дитя от смерти, а большое от глупости. Старик хоть и относился холодно к ним обоим, но Пилорат был уверен, что тот никогда бы добровольно не отдал Маруську мародерам. Значит не ходить теперь старому волхву по этой земле, не поучать своей наукой.

Меридинец мысленно обратился к богам и молил о прощении. Он не просил их сохранить ему жизнь, на неё ему было давно плевать. Что единственное тогда было важно, это как вытащить из такой ситуации Маруську, успеть передать тому, кто справится с опекой лучше. После такой оплошности он не совсем доверял своим суждениям и поступкам.

Пилорат поднял голову к небу, что выдалось совершенно беззвёздным. Пролилась кровь, даже боги отказывались наблюдать за таким оскверненным и нечистым местом. Судьба их обоих и двух пленниц была в его руках, как и возможность всё исправить.

— Вот теперь ты осознал, ну здраво! Я сделаю вид, что не заметил, как ты потянулся за ножом, и явно хотел меня убить и спрошу еще раз. Пойдешь ко мне? За оскорбление, конечно, придется заплатить. Скажем, высечешь древолюдку и пузатую разом, шесть добрых хлыстов каждой, и мы в расчете. За неуважение ко мне и потерю молодняка.

Пилорат сжал зубы, сейчас ему было явно не до выбора, может в дальнейшем если смягчить вожака, он пойдет на уступки и удастся выторговать участь для обеих получше.

— Девочку не тронь.

Вожак ухмыльнулся, и во тьме показались белые и ровные зубы, что было удивительно для мародера и разбойника.

— Вот ту, что ли? Неужто знаешь её? Дочка твоя, что ли? Мы её на подходе к лагерю поймали, пряталась в кустах, да поглядывала как ты моих режешь. Вот свезло то, я-то думал просто залётная. Это конечно не мое дело, но, когда девки по лесам бегают как за папками, обычно значит, что папки ноги чешут от мамки и всего выводка.

Чёрные разом захохотали, как и их вожак, что наслаждался удачной шуткой.

Тут у Пилората проблеснула искорка надежды в сознании. Раз Маруську вытащили не из землянки, значит и Семирод возможно жив. Также это означало, что они ослушались его и покинули схрон. Опасно стало? Звери местные прогнали? Не может быть, Семирод бы их колдовством зачаровал, да и отогнал. Разбойников испугались? Тоже вряд ли. Пилорат убедился, что землянка надежна замаскирована, а разбойники что-то ищут только там, где есть что искать. Семирод также не отпустил бы её саму гулять. Означало ли это то, что Маруська тайком умыкнула от спящего старика или под предлогом выйти в кустики. Пилорат не хотел в это верить, ведь он знал, что девочка была умнее этого, иначе одна столько бы не протянула. С другой стороны, он и сам оставил отрочество пару десятков лет назад, но как оказывается, еще способен творить глупости.

Он смотрел на девочку, которая с мольбой в глазах надеялась на крепкую руку и большую спину меридинца. Надеялась, что он её защитит. Меридинец тщательно подбирал свои следующие слова: «Как назвать её? Кем представить? Дочкою? Опасно».

Чёрный и так держал все их жизни на кончике указательного пальца, но и мог, забавы ради, выдумать какую другую извращенную плату.

«Обозваться телохранителем? Это бы означало что Маруська из знатной семьи. Холопы и средний класс не нанимали телохранителей для своих детей, только в редких случаях. Обычно если и вели ребенка, то сопровождали братья с отцом. Для родича я староват».

Уж если что и знал Пилорат о таких разбойниках и их стиле жизни, так они не терпят нежности и слабости, зато с радостью восхваляют извращения. Поэтому решил сказать правду, ну или лишь малую её часть.

— Вырезали её всю семью чёрные волки, недалеко от тракта, что идёт через Бородатую рощу. Я волков прирезал, с тех пор за мной и увязалась. Идёт как пёс послушный туда, куда и я. Бросил бы давно, да только похлебку сносную варит, да башмаки до блеска чистит.

Вожак подозрительно улыбнулся и посмотрел на обувь Пилората, что переживала не лучшие времена.

«Не переиграл ли он сильно? Не слишком ли простую и очевидную историю состряпал, что идеально ложиться и фактически делает его побратимом подобному сброду?»

Чёрные стояли молча, никто из них даже не улыбнулся. Всё же переиграл, и если вожак раскусит его блеф, то в виде наказания убьёт Маруську или заставит выбрать между собственной жизнью и её. Он еще раз осмотрел тело меридинца, и затем взглянув на девочку, ответил:

— В таком случае пороть тебе её надо, обувка твоя совсем хреновая.

Он кивком дал команду одному из своих и тот достал с пояса обтянутой кожей хлыст с шипастым наконечником. Тот, что держал Маруську, пнул её под колено и она оказалась на земле. Маруська зажмурилась и крепко сжала зубы, но плакать отказывалась. Пилорат не переставал удивляться, насколько сильным был её дух. Сколько она могла выдержать, когда другой ребенок на её месте уже тонул в слезах. Слова, которые, по его мнению, должны были разрядить обстановку, наоборот сыграли не в его сторону.

— Уж если кому