Девятимечье - Иар Эльтеррус

А ведь была еще и Алнара… Без нее Гадал не мыслил своего существования, девушка стала для него чем-то больше жизни. Он дня не мог прожить без нее, их любовь, взорвавшись в одночасье, расцвела пышным цветом. Магистр Книги одобрил выбор ученика, и через некоторое время Алнара стала перед ним на одно колено и принесла клятву ученичества. Она быстро вошла в курс дела и помогала двум магам во всем – их идеи о изменении мира прочно укоренились в израненной душе девушки. Единственное, о чем не сказал ей Гадал, так это о Сером Убийце и его новом пришествии на Архр. Рано.

Многое давалось юноше легко, однако не все. Особенно много сил пришлось приложить, чтобы разобраться в политических течениях на Архре, на Колхрии и в самой Серой Башне. Партии Зеленого Камня и Упавшего Жезла были только вершиной громадного айсберга, а под ними сплетался настолько запутанный клубок интересов и противоречий, что даже Гадал со своей абсолютной памятью едва голову не сломал, пока понял что к чему. Эльнор пытался научить его интриговать, манипулировать мнением людей, и юноша от непонимания едва с ума не сходил. Ну не получалось у него это, хоть ты плачь. До чего же проще была дифференциальная магоматика! Как там все логично и стройно. А здесь… Поди разберись как лавировать, чтобы все остались довольны.

Человеческие взаимоотношения ставили Гадала в тупик, но он продолжал упорно учиться, накапливая информацию, читая труды экономистов, социологов и политологов, найденные в архивах Главной библиотеки. Далеко не сразу он понял, что управление большими массами людей такая же точная наука, как и магоматика. И только тогда ему стало ясно, почему эти книги спрятали ото всех. Да потому и спрятали, что любой достаточно умный человек, прочитав их, разберется в подоплеке происходящего на Архре, поймет, что цивилизация на грани хаоса и распада, на грани гибели.

Гадал после нескольких уроков у Фолерга уверился, что все это понимает и он. Не понимал только почему Верховный Маг ничего не делает, чтобы справиться с этой ситуацией. В маску чванливого дурака, носимую стариком, юноша давно не верил – тот на третий вечер прокололся, показав себя куда умнее, чем должен был быть. Гадал попытался рассказать о своих выводах Эльнору, но молодой маг не поверил ему. Почему он продолжает считать Верховного идиотом? Что-то во всем этом было очень странное, и юноша дал себе слово со временем разобраться. Похоже на Магистра Книги наложено мастерски сплетенное заклятие, не дающее ему увидеть Фолерга в ином свете.

Времени Гадалу не хватало катастрофически – столько всего нужно было изучить и осмыслить. Столько всего узнать и научиться применять. И юноша отдавал учебе все силы, твердо решив получить посох за год. Тогда Учитель призовет его. Призовет, что вместе изменить этот страшный мир.

– Мама… – донесся до засыпающей Дарин тихий шепот приемной дочери.

– Да, маленькая? – повернулась к ней женщина и нежно поцеловала в нос.

– Мама, мне нужно с тобой поговорить, – в голосе Ларны слышался надрыв. – Это очень серьезно!

– Я слушаю тебя, девочка моя.

– Ты ведь знаешь, что я должна ехать учиться в Серую Башню… – глаза девушки загорелись огоньком безумия. – Прости меня, но пойми – я должна!

Женщина медленно села на кровати и с болью уставилась на дочь.

– Ты хочешь меня покинуть?… – растерянно спросила она.

– Не хочу, мама, не хочу… – едва не заплакала Ларна. – Должна!

– Кому и что ты должна?!

– Даре, умершей так страшно… Магу, спасшему меня с риском казни… Ведьме, исцелившей меня ценой года жизни… Всем тем, кто кричит от боли и ужаса, тем, кто страдает от этих скотских, нечеловеческих законов!

– Ты задумала?! – задохнулась от ужаса офицер.

– Да, мама! – в черных глазах девушки горела мрачная и жестокая решимость. – Да! Я должна разрушить Серую Башню изнутри, и неважно какова будет цена этого. Моя жизнь? Плевать!

– Ларна, любимая моя девочка! – простонала Дарин. – Ты отдашь свою жизнь просто так, бессмысленно! Ты ничего не сможешь с ними сделать!

– У меня есть живой пример! – сжала зубы ее приемная дочь. – Маг Эльнор, ты должна была слышать о нем. И если я хотя бы не попытаюсь, я просто сойду с ума!

Она смотрела в глаза Дарин хорошо знакомым боевому офицеру взглядом. Так смотрят те, кто идет в свой последний, смертельный, часто бессмысленный бой, из которого не возвращаются. Те, кто уже все и навсегда решил для себя, и согласился заплатить за победу собственной жизнью. Были в этом взгляде и любовь, и решимость, и тоска, и боль. Дарин, увидев его у дочери, поняла, что останавливать ее бессмысленно, поняла, что Ларна все равно уйдет. Она обняла девушку за плечи, и та тихо захлюпала носом у нее в объятиях.

– Я буду писать, мама… – прошептала сквозь слезы Ларна. – Клянусь, буду! А когда-нибудь я вернусь…

– Я понимаю тебя, девочка моя, – тихо ответила ей женщина. – Я тебя понимаю… Но я не отпущу тебя просто так! Мы с тобой разработаем подробный маршрут, найдем деньги, и ты поедешь, как человек. Чтобы не вздумала опять шлюхой наниматься! Помнишь, что с тобой сотворили?

– Помню, мама… – негромко рассмеялась Ларна. – Больше не буду наниматься. Но прошу тебя понять – ради своей цели я пойду на все.

Дарин снова внимательно посмотрела ей в глаза – девочка открывалась перед ней совершенно новыми гранями, гранями воина и бунтаря. "Как же я, дура старая, – укоряла себя офицер, – не разглядела в ней этой проклятой решимости, этой ожесточенности, этого стремления к мести любой ценой? Ведь она и в самом деле сотворит все, что угодно, и даже не задумается о последствиях… С этим нужно что-то делать, но она ведь сейчас не станет слушать ничего и только сильнее упрется. Схожу-ка я с утра к ведьме, которая ее лечила, авось, Анха что-нибудь подскажет…"

– Девочка моя, – с грустью сказала она Ларне, – пойми, месть не даст облегчения, она только искорежит твою душу.

– Это не просто месть, мама! – загорелись упрямые огоньки в глазах девушки. – Для меня это не просто месть, для меня это цель – борьба с несправедливостью, с подлостью, с жестокостью. Борьба с их омерзительными законами, обрекающими миллионы людей на страшную жизнь рабов для удовольствий! Может, я и проиграю. Вероятнее всего проиграю. Но и сидеть на месте, наслаждаясь спокойной жизнью, после всего, что испытала, я уже не могу! Я люблю тебя, мама, но остаться не могу, перестану уважать себя саму. Пойми меня и не осуждай…

Дарин медленно покачала головой, продолжая всматриваться в решительное лицо приемной дочери. Да, она видела в глазах девушки ту окончательную готовность, которой так боялась в людях. Женщина незаметно вздохнула, поняв, что ей не остановить этого самоубийственного порыва. Она обняла Ларну и поцеловала по очереди в оба глаза.

– Я понимаю, маленькая моя… Спасибо тебе и за тот год счастья, что ты мне дала. Я понимаю твое стремление и помогу добраться до Колхрии. Хоть в дороге ты не должна попасть в беду.