Северная Корона. Против ветра - Анна Джейн

– Что? – переспросила удивленно женщина. – Что ты сказала?

– Мама, я боюсь, боюсь, что не смогу больше играть, – на глазах девушки вновь появились слезы, которые она тут же смахнула здоровой левой рукой и с ненавистью глянула на гипс на правой. – Если я не смогу… играть, мне незачем будет жить.

– Доченька, какое кино? – тревожно уставилась на Марту ее мама, пропустив последние страшные слова, хотя по идее должна была обратить внимание именно на них.

– «Тесей и Минотавр», – всхлипнула девушка. – В 3-D формате… Я очень хотела посмотреть и уговорила Нику пойти со мной… – Она плакала и говорила сквозь слезы. – А показ тринадцатого сентября кончается. Какая разница теперь… Мама, я домой хочу.

– Но ведь сейчас только июль, Марта, девочка, – изумленно проговорила ее мама, понимая, что с дочерью что-то не так. – Сейчас не осень, посмотри… на улице лето.

Марта, забыв рыдать, изумленно глянула в окно и поняла, что ее так смущало: осенью на улице и не пахло. Там был разгар лета.

Вот что ее так смущало.

Врач ошибся. У Марты была действительно частичная ретроградная амнезия, но не помнила она не одни лишь сутки – самые страшные в ее жизни. Из ее памяти выпал почти год. Девушке казалось, что сегодня тот день, когда они с Никой договорились встретиться и пойти в кинотеатр, чтобы посмотреть мультфильм «Тесей и Минотавр».

Именно в этот день Марта встретила Сашу. Встретила, чтобы потом влюбиться и полностью забыть. В ее жизни словно и не было никакого Александра Дионова, ценой своей жизни защитившего ее от пули.

Вместе с ним Марта забыла и то, как училась в консерватории, как выступала на конкурсе, как стала общаться с Юлей и ее друзьями и даже Визардом-Феликсом, как разговаривала с папой и плакала, как целовалась с Александром и выходила за него замуж, играя роль его невесты. Она не помнила ничего, что произошло с ней с сентября по июль, хотя знания, полученные ею в этом году, Марта удерживала в памяти. Она помнила каждую выученную лекцию по истории музыки, помнила каждую ноту в новом выученном произведении, помнила все-все, кроме фактов личной жизни.

Она с легкостью могла сыграть концерт для скрипки с оркестром № 2 Шостаковича, который исполняла на конкурсе в марте, но не могла вспомнить лица того, кого так сильно любила.

* * *

Ника спала очень крепко, без снов, и открыла глаза, когда солнце уже вовсю резвилось на летнем небе. О том, что было ночью, оно не знало, и было счастливо.

Ника сладко потянулась, зевнула, а потом резко села в постели, вспомнив все, что произошло. Кларского рядом с ней не было, а в доме было подозрительно пусто и тихо.

– Никита? – встала на ноги девушка. – Никит, ты где?

Она проверила каждый квадратный метр этой квартиры, но так и не нашла своего любимого. Только записку от него, которая гласила: «Уехал, скоро буду».

– Скоро буду, – проворчала девушка. – Сейчас будь, Укроп. Когда скоро-то?

Она хотела позвонить ему или же родителям, чтобы узнать, что с Дионовым и с Мартой, но, взяв телефон, поняла, что не сможет этого сделать – деньги на счету закончились. Домашнего телефона в этой квартире не наблюдалось.

Девушка, завздыхав, забралась с ногами на диван и от нечего делать стала слушать радио в телефоне, ожидая Никиту. И куда он только мог уехать? По каким делам? Что-то случилось? И почему он ее не разбудил? Она же теперь переживает…

И Саша… Что с Сашей и Мартой?

«Господи, пусть все будет хорошо», – думала она с замиранием сердца.

По одной станции крутили совершенно дурацкую песню, по второй шла вездесущая реклама, третья порадовала совершенно глупой передачей с картаво-свистящими диджеями, поэтому Ника остановилась на четвертой, с новостями, произошедшими в городе за последние несколько часов. Новости Карлова любила. Ей нравилось быть в курсе всего, что происходит.

Сначала приятный, хорошо поставленный мужской голос рассказывал что-то о пойманном на взятке местном министре, разворовывающем бюджет, затем зевающая девушка узнала об изменениях в каком-то законе о комиссии за платежи ЖКХ, а потом Ника Карлова услышала такое, от чего ее легкие отказывались дышать, а сердце потеряло всяческое желание работать и перекачивать кровь.

– Несколько часов назад на улице Весны в районе Южная Пристань прогремел взрыв, сообщает Следственное управление. Есть сведения об одном погибшем. Возможно, взрыв связан с организованной преступной группировкой пристанских. По предварительной информации, погиб Никита Кларский – младший брат бывшего лидера ОПГ Андрея Кузнецова, известного под кличкой Март. Напомним, он скончался три года назад, при задержании, а его брат, играющий в банде не последнюю роль, покинул город. Возможно, к взрыву причастен новый лидер пристанских, задержанный несколько дней назад сразу по нескольким статьям. На месте происшествия работает следственно-оперативная группа. Обстоятельства произошедшего выясняются.

А после все тот же приятный мужской голос стал рассказывать что-то о местном конкурсе красоты, не зная, что сейчас делается с Никой. Честно сказать, ему было плевать на нее. Голос просто рассказывал людям новости, и большинство воспринимало их как что-то отдаленно-интересное, происходящее где-то и с кем-то и никак не касающееся их.

Нику они касались.

Она слышала эти страшные, равнодушно произнесенные слова, слышала и понимала, что у нее немеют руки и ноги, и холод от них медленно ползет куда-то к сердцу, на котором появились трещины.

Ее сердце разрывалось.

Этого не может быть. Не может. Никита, ее Никита, ее любимый Никита не мог умереть несколько часов назад.

Это абсурдно!

Нет!

Она бы почувствовала, что с ним что-то случилось!

Холод, заморозив конечности, коснулся своими ледяными щупальцами ее живота и обмотал змеиным хвостом шею, сдавив ее, и дыхание Ники стало прерывистым.

Она попыталась встать, но не смогла – разом ослабла. Все вокруг плыло. Солнце пропало за грозные белоснежные тучи. Звуки почти исчезли.

– Нет, – прошептала Карлова, цепляясь очень слабыми пальцами за одеяло на диване. – Бред какой-то. Бред.

«Этого не может быть», – подумала она, словно в бреду, не замечая, как по лицу катятся слезы.

Хвост змеи все больше и больше сдавливал легкие, и Ника хватала ртом воздух. Холод все-таки достал до сердца и раскрыл свою забастую пасть, чтобы поглотить его, но вдруг боязливо отпустил – в прихожей послышались звуки открывающейся двери. Следом Ника услышала почти неслышные шаги. И спустя полминуты в комнате показался Кларский, вполне себе живой, здоровый и даже довольный. Светлые оттенки одежды делали его похожим на интеллигентного милого мальчика, который любит заниматься спортом и держит себя в тонусе.

При виде Никиты щупальца и хвост мерзкого холода вдруг спешно растворились – даже легкого облачка не оставили. Только дыхание оставалось по-прежнему учащенным, и сердце вдруг заныло.