Злая Звезда - Михаил Медведев

– У меня три подарка, – щедро сообщил Хадаг. – Но выбрать ты можешь только один.

– Ну и какой же первый? – не скрывая любопытства, спросил Виктор.

– Полная, окончательная, бесповоротная смерть. Твое сознание исчезнет навсегда.

– Это по-королевски, – Виктор по достоинству оценил предложение. – А то мне уже начинает казаться, что смерть – это одно из самых хлопотных занятий на свете. Я подумаю. Продолжай.

– Всемогущество, – просто сказал Хадаг.

Виктор почему-то сразу вспомнил своего любимого писателя-фантаста, который во многих книгах грезил о всемогуществе. Виктора всегда очень веселили эти эпизоды, и вот тебе, пожалуйста, сподобился сей сомнительной чести.

– Всемогущество во вселенском масштабе? – сразу же уточнил начитанный Виктор.

– У тебя кишка тонка даже на одну галактику. Для начала повозишься с планетой. Малонаселенной. А там, глядишь, твои бескорыстные адепты понесут твое божественное имя в широкие космические массы и…

– Будут вешать оппонентов, жечь еретиков, – продолжил Виктор.

– Всемогущество даю! – возмутился Хадаг. – Полный контроль над всем. Муравей не пукнет без твоего письменного разрешения.

– Скука, – махнул рукой Виктор. – Третий вариант должен быть самым привлекательным. Излагай.

– Третий вариант самый страшный. Ты можешь остаться человеком. Навсегда. И не будет тебе исхода.

* * *

Скука. Уныние. Когда глумливая тоска холодной лягушкой ложится на душу, невольно начинаешь ждать наступления утра, хотя многозвездная ночь еще не успела толком распахнуть свои широкие крылья. Странно это… Ведь абсолютно точно знаешь, что новый восход ничего не изменит в твоей жизни, а всё равно смотришь в окно и ждешь, когда черные ветви обнажившегося на зиму дерева порозовеют в лучах новорожденного дня, и по ним со злобными криками запрыгают серые некрасивые птицы. И ты будешь смотреть на лазоревые лоскутки неба, застенчиво улыбающегося тебе из пушистого меха облаков, и не сможешь понять, почему же так хорошо на сердце. Ведь ничего не случилось, просто закончилась ночь…

Бустел погладил пальцем выпуклые кнопки зажатого в руке телефона. Милая безделушка была дорога ему тем, что работала только на его родной планете. Сейчас приборчик беспомощно помаргивал красным глазком, не в силах обнаружить совместимую с ним сеть.

– Потерпи еще немного, дружище. Недолго нам осталось скитаться, – прошептал Бустел и бережно спрятал телефон в накладной карман капитанского мундира. «Вот завершу миссию и в отставку», – с плохо понятной даже самому себе радостью подумал капитан. В прежние времена мысль об отставке вызывала у него зубовный скрежет, а сейчас он почти мечтал о ней. Оказывается, стареют не только звездолеты.

Времени до удара по Эстее осталось совсем немного. Уже пора поднимать авральную команду. Глупое мероприятие, выдуманное недалекими штабистами. Спрашивается, чем могут помочь ему космодесантники в ключевой момент атаки? Отбить внезапный абордаж? Но, чтобы устроить абордаж, коварный враг должен суметь перехватить «Злую Звезду», а это невозможно в принципе. Но инструкция требовала учесть возможность рукопашной свалки на атакующем крейсере-дыроносце, и капитан, проклиная свою пунктуальность и исполнительность, связался с архипрапорщиком Колин, командиром космодесантников на звездолете. Как и все остальные члены экипажа, она пребывала в состоянии холодного анабиоза и не сразу ответила на вызов. На ее снежно-белом лице медленно начали проявляться оттенки, свойственные живым существам. Заалели шеки, согретые лучами обогревателей. Вздрогнули ресницы. Бустел вывел трансляцию воскрешения на главный экран. Через минуту он будет не один. Под действием животворящего тепла квадратная нижняя челюсть Колин чуть опустилась. Обнажился ровный ряд передних зубов, ограниченный справа и слева парой ядовитых клыков. Широкие плоские ноздри затрепетали, и из глотки послышался то ли рык, то ли хрип, то ли храп.

«Красавица», – подумал Бустел, мысленно поглаживая клочья волос на ее затылке и так же мысленно покусывая соблазнительно оттопыренные ушки.

«После атаки сделаю ей предложение, – решил капитан. – Перед отставкой полагается жениться. Почему бы не на ней?»

– Внимаю приказам, капитан, – томно промолвила Колин, жмуря от яркого света глазки, глубоко погруженные в черепную коробку.

– Мы атакуем планету, – Бустел постарался, чтобы в его голосе громыхнуло железо. Колин удивленно повела мохнатой бровью. Вся ее жизнь прошла на войне и в атаках на планеты. К чему столь грозный тон?

– Обеспечьте безопасность звездолета, согласно инструкции, – приказал Бустел и торопливо отключил связь, не желая выслушивать едкие комментарии архипрапорщика.

– Приказ понятен! – рявкнула Колин в погасший монитор. – Бездонная Вселенная никогда не сможет вместить всю глупость, порожденную разумом, – добавила она и не по уставу оскалилась. Ее розовый, раздвоенный на конце язычок затрепетал между рядами белых зубов. На клыках блеснула ядовитая позолота. Колин резким движением откинула крышку саркофага. Она даже не посмотрела на экран, чтобы узнать, сколько времени проспала на этот раз. Какая разница, если оплата идет только за бодрствование? Кому какое дело, что чувствует архипрапорщик Колин, когда, вернувшись домой на положенную побывку, находит своих правнуков в приютах для престарелых.

Колин нажала кнопку общего подъема и торопливо скрылась в душевой кабинке. Нужно успеть смыть с себя ошметки вонючего физиологического раствора прежде, чем очнутся от сна ее бравые вояки. Для них это будет совсем непросто. Если саму Колин время от времени будит похотливый Бустел, то этим парням приходится по-честному дрыхнуть от звонка до звонка.

Когда через десять минут архипрапорщик, облаченная в боевые латы, сверкающие переливами силовых полей, вернулась в кубрик, здесь уже и следа не было от мертвенно-сонной тишины последних лет. Все саркофаги стояли распахнутыми. Одинаково мускулистые, но весьма разноцветные фигуры копошились в проходах. Кто-то судорожными движениями пытался очистить глаза от липкого раствора. Кто-то корчился на полу, вытряхивая всё тот же раствор из легких и желудка. Долгий сон превратил неустрашимых воинов в кисель. Лишь самые стойкие шлепали босыми ногами в направлении душевых кабин. «Надо почаще давать встряску этому болоту», – решила Колин.

– Шевелите задницами, самцы бесхвостые! – зычно крикнула она. Ее голос усилился специальными динамиками, встроенными в броню. Шебаршение в переходах стало более активным.

– А тем, кого я через пять минут не увижу на второй палубе, – прорычала Колин, – лично покажу, что значит быть настоящим самцом!

Она звонко стукнула себя кулаком в бронированный пах. В переходах и душевых началась паника. Солдаты хорошо помнили значение этого жеста.

– Госпожа архипрапорщик, – рядом с Колин, словно из-под земли, вырос закованный в сверхтяжелую броню сержант Димитриус. – У нас есть пять минут до построения, – сказал он, и его ярко-красные вывернутые наружу губы растянулись в хитрой улыбке. – Пойдемте приляжем.