Паноптикум. Книга первая. Крах - Александр Гракх

— Да? — художник, не спеша, расставлял треногу. — И что же, по — вашему, является материальной основой личности?

Зигфрид возбужденно рассмеялся.

— Делакруа, вы не понимаете! — лихорадочно затараторил он. — Это пустое заблуждение рассуждать подобным образом! Сознанье человека, даже в биологическом понимании не является закрытой системой…

Откашлявшись, доктор Грэм посмотрел по сторонам и немного угрожающим тоном продолжил:

— Представьте, мсье Делакруа, что есть нечто, что способно на своё усмотрение менять вашу личность, заменяя настоящие фрагменты воспоминаний ложными.

Но художник думал совсем о другом, поэтому предложил Зигфриду занять место возле журнального столика, чтобы поскорее приступить к работе. Сначала доктор пристально посмотрел на Делакруа, но затем всё же подчинился, присев в белое кресло, стоявшее на фоне великолепной панорамы юго— западной окраины города. «Действительно, — рассуждал про себя Грэм, наблюдая, как художник, поставив полотно на треногу, обнажил кисти, — что может понять этот человек, далекий от тех знаний, которыми обладаю я…»

Позируя творцу, Зигфрид стал моделировать в своей голове цепочку тех событий, что позволяли ему думать такими категориями…

Подозрительность. Именно та черта доктора, которая мотивировала его держать Рамину Джоши всегда на виду. Вся её жизнь со времени заточения в комплексе Грэма фиксировалась на скрытые камеры. Даже когда та мылась в ванной, за ней всегда наблюдал пристальный взгляд злого гения. Такое внимание, несмотря на некий эротический подтекст, принесло свои плоды — от доктора не ускользнуло то, как Рамина изменилась, когда в лаборатории установили стромбостетоскоп.

После этого она, из весьма общительной женщины, превратилась в весьма задумчивую особу. Доктор Джоши подолгу стала задерживаться на работе, делая одни и те же тесты, словно находясь в поиске какого — то подтверждения, которое для самого Грэма оставалось недостижимым. Отчеты оставались пустыми, либо там стоял привычный штамп «ОН», что означало «ОТКЛОНЕНИЙ НЕ ВЫЯВЛЕНО». Такое подозрительное поведение коллеги вылилось в собственное расследование Зигфрида, руководством к которому послужили материалы скрытой видеозаписи.

Да, Грэму пришлось подучить язык кайпианского союза, чтобы научиться пользоваться иностранным оборудованием — стромбостетоскопом, но у него уже был опыт работы с технологиями востока. Пошагово пройдя в своих исследованиях путем доктора Джоши, Грэм, исследуя полученные образцы, пришел к тем же выводам, что и коллега, которая к тому времени загадочным образом была уже втянута в историю с полковником Орокином.

Но полученные результаты, а именно неподдающееся объяснению поведение обнаруженных «нейронных паразитов», как называл спиросомы сам доктор, породили массу загадок, приблизив интеллект Грэма к ощущению чего— то запредельного для понимания человеческого разума. Он не только размышлял над поселившимися в его голове вопросами, но и пытался найти практическое применение обнаруженному явлению, которое противоречило обычным представлениям о биологической картине мира…

Внезапно окружающее пространство гостиной, превращённой на время в художественную студию, стало заливать ярким светом, отчего доктор сначала, было, подумал, что у него начались какие — то зрительные галлюцинации вследствие умственного напряжения. Но когда мсье Делакруа выронил кисть и закрыл рукою глаза от ослепляющего света, волосы на затылке Грэма зашевелились. Когда аномальная вспышка света потеряла свою силу, Зигфрид, встав с кресла, развернулся, после чего открыл от удивления рот: над пепельным горизонтом разрасталось грибовидное радиоактивное облако…

* * *

Когда в результате ядерного взрыва последовала серия небольших толчков, группа Патрика Мендозы, экипированная последними образцами радиохимической защиты, находилась в одном из рабочих помещений, предназначенных для вентиляционного оборудования тоннеля. Солдаты, вмиг потерявшие опору, закачались, постукиваясь друг о друга стеклами скафандров, отделявших их лица от внешней среды, обещавшей быть весьма жаркой. Солдаты Мендозы, облаченные в защитные скафандры, были похожи на космонавтов, чьи лучи фонарей, установленные на предплечьях, рассекали темноту рабочего помещения. Затем, после того как завибрировали вентиляционные шахты, сквозь них в подземную залу ворвалась густая пыль, а датчики Гейгера, вмонтированные в фонари, наполнили помещение характерным писком.

— Отключить звуковые сигналы, — скомандовал Мендоза, которого данная какофония стала порядком раздражать. — В условиях плохой видимости переходим на этот… инфракрасный спектр…

Спустя десять минут, группа выдвинулась по небольшому коридору, который связывал вентиляционную с самим тоннелем тылового обеспечения. Оказавшись в арочном сооружении, солдаты разбрелись по грузовым платформам, установленным на магнитные подушки.

— Двигаемся вперед, — скомандовал Патрик в радиоэфире. — Приготовьтесь, будет немного жарко…

Но когда процессия подъезжала к эпицентру взрыва, стало настолько нестерпимо жарко, что некоторые бойцы усомнились в правильной стратегии командования. Стеклянные куполы скафандров изнутри покрывались влагой, что затрудняло все дальнейшие действия до тех пор, пока сконденсированные капли не стекали по стеклу под влиянием собственной массы. Весь этот ад дополнился зашкаливающим датчиком Гейгера и обвалом тоннеля, который предсказуемо повстречался на пути следования. Но отряд к этому был готов, поэтому подрывники, используя взрывчатку, быстро очистили каменные завалы.

Когда пыль от взрыва улеглась, перед Патриком и его людьми открылась зловещая панорама — пятикилометровая воронка, чьи края покрывал оплавившийся песок, превратившись в матовое черное стекло. Сквозь серую дымку виднелась раскаленная арматура, торчащая из раскрошенного бетона, а кое-где можно было заметить вырывающиеся наружу языки пламени, рассеивающие ночь над безлюдной пустыней. Мендоза задействовал маяк, после чего велел своим людям ждать. Спустя пять минут на небе загорелись мигающие огни, которые стремительно приближались к эпицентру взрыва. Это была «Черная звезда», которая должна была доставить группе Мендозы ранее запланированный груз — пятьдесят экзоскелетов.

Выбрав наиболее удобную площадку, «Черная звезда», зависнув в воздухе, приступила к спуску на землю массивных экзоскелетов. Несмотря на тяжесть, тормозные патроны, отстреливающиеся при падении экзоробота, позволяли этим передовым военным технологиям плавно приземляться на нестабильный грунт, испещрённый трещинами.

— За мной, — проревел Мендоза, — нельзя терять ни минуты…

Запрыгнув в первый попавшийся экзоскелет, Патрик, управлявший этой машиной лишь на учениях, несколько недель тому назад, уверенно схватил рычаги, почувствовав, как в ответ машина облепила его тело датчиками. После шипящего механического звука Патрик ощутил, как экзоробот перешел под его управление. Достав из «ножен» плазменную винтовку размером с человека, Мендоза удостоверился в полном боекомплекте этого орудия, вызывавшего у него симпатии за свою разрушительную мощь. Взяв на руки тех, кому экзоскелетов не досталось, люди на машинах двинулись через пышущий жаром и радиацией эпицентр, направляясь к зияющему немой чернотой тоннелю, который вел в самое логово Императорского Дома…