Месть прошлого - Екатерина Гичко

Его первым воспоминанием стала казнь.

«Это хорошо, что ты вспомнил. Хорошо. Теперь ты понимаешь, к чему идти».

Да, он действительно начал понимать. Он понимал, что ему нужно двигаться, потому что он двигался раньше, понимал, что нужно говорить, потому что говорил раньше, понимал, что нужно видеть… но зрение не возвращалось.

Его спутник четыре года носил его на себе и восемь лет лечил. А потом умер.

Звал он себя Иргалием – Кающимся.

«Я, Иш, прожил плохую жизнь. Грабил, убивал, насиловал… Всех преступлений моих и не перечесть. Зверствовал, а с чего зверствовал? Да оттого, что чувствовал, что вправе, что могу, что хочу. А когда опомнился, поздно стало. Смертные не простят, но забудут. Боги могут и простить. А сам уже нет, не простишь. Сотни лет хожу по этим горам, а прощения себе найти не могу. Может, на том свете в муках буду вспоминать о тебе и легче мне будет: хоть что-то хорошее в мире оставил».

Иргалий называл его длинным именем, которое Ёрдел уже полностью и не помнил. Древнее, чьё звучание уже не скажет нынешним салейцам своего смысла без помощи учёных книг. Но значение он помнил.

Благословение миру.

Зрение стало возвращаться к нему только на четвёртый год. Сперва это были просто светлые пятна, но постепенно его глаза обрели прежнюю силу. Иргалий оказался сухоньким, весьма старым оборотнем. Очень худой, с дочерна загоревшей морщинистой кожей, лысой головой и глубоко запавшими чёрными глазами. Он прожил ещё четыре года и всё это время пытался исправить самые страшные травмы – проломы в черепе. Но не успел закончить. Время его истекло, и однажды утром он просто не проснулся.

И сейчас Ёрдел пытался вспомнить, как именно Иргалий лечил его. Он часто страдал головными болями, нередко впадал в бредовое состояние, слабые кости постоянно ломались… Но ужасная память ему ничем не помогла.

Он не мог вылечить сестру.

Ёрдел поднялся с табурета, опять подошёл к двери и в щёлку посмотрел на раскинувшуюся на постели девочку. Она больше не металась, и было похоже, что она погрузилась в сон.

О сестре он вспомнил на пятый год. К тому моменту он уже помнил, кто он сам, помнил старейшину, помнил кое-кого из общины. Но именно сестру он долгое время не мог вспомнить. А вспомнив, не был уверен, что она существует. Но за первым воспоминанием потянулось второе, и вскоре он уверился, что она действительно где-то есть.

И вспомнил о своём обещании.

Забрать её. Быть с ней.

И после смерти Иргалия пытался его исполнить.

Но не нашёл дорогу.

Ёрдел чутко повернул голову на тихий звук, прислушался и только после этого обратил внимание, что не видит вторую девочку. Она была где-то на другой половине комнаты, шуршала платьем в уголке и… плакала.

Пока помощник ездил за хареном во дворец, огонь успели потушить, ангар и его окрестности обыскать, а драконов согнать в вольер. Внутри нашли четыре трупа, все мужские. Два из них сильно обгорели, в груди торчали ножи с деревянными обуглившимися рукоятками, а главный смотритель не досчитался пары подчинённых. До других тел огонь добраться не успел. Только вот опознать их было сложно: лица превратились в кровавое месиво. Из драконов у одного серьёзно обгорели крылья и хвост, ещё парочку приложило по хребтам упавшей балкой, остальные же отделались жесточайшим нервным потрясением.

Нашлась даже мамочка ящерёнка, вытащенного Зээхеем. Разгневанная дракониха набросилась на барса, но тот уступать пищащего детёныша не пожелал. Но всё же ему пришлось отступить: к разъярённой мамаше поспешили на помощь смотритель, пара сыскарей и – о, предатели! Змеи, пригретые на груди! – собственные сыновья Зээхея. Расстроенный барс убежал прочь со двора и через четверть часа вернулся с грязным щенком. Здесь уж никто не стал выяснять, где он его выискал.

Но Майяри не нашли. Ни мёртвой, что было просто прекрасно, ни живой, что вызывало сомнения в том, что она всё же жива. Шидай был вне себя от ярости. Редию и Ашию, рискнувшими полезть к нему, не повезло, и лекарь располосовал им рукава курток когтями. Глаза оборотня были совсем звериными, говорить он не говорил, только рычал и, казалось, прекрасно понимал барса-Зээхея. До приезда Ранхаша Шидай успел перетрясти весь ангар, найти один потайной ход и два схрона: в них смотрители прятали выпивку и старую сбрую, которую потом украдкой выносили и продавали. Личная охрана лекаря – а она у него была благодаря заботам сына и старого влиятельного друга – всерьёз забеспокоилась и отправила весточку господину Шереху.

Ранхаш примчался спустя полчаса. Ворвался верхом на лошади во двор, спрыгнул с седла чуть ли не на скаку и сразу же бросился в ангар. Подчинённые с его дороги разлетались и обеспокоенно переглядывались за спиной: выглядел глава сыска непривычно. В широко распахнутых глазах остекленел ужас, без того белое лицо посерело, губы сжались в тонкую полоску, а движения стали какими-то дёрганными.

«Госпожа Майяри сгинула в пожаре!»

Первое, что выпалил запыхавшийся помощник, едва не убило Ранхаша.

«Наши оставили там артефакты, из-за них вокруг ангара появился защитный барьер и вспыхнул пожар. Госпожа пробралась внутрь и исчезла. Когда я уезжал, её всё ещё не нашли».

Сердце вновь забилось. Быстро, отчаянно, словно стремясь пробить грудную клетку и найти пропажу. Ранхаш впервые за многие годы просто забыл, почему он находится в подземельях дворца, забыл о важности дела, которым был занят. Тревога и страх полностью завладели им, превратили его душу в один сплошной ужас.

Ранхаш и не знал, что страх может быть таким.

– Господин, – к нему поспешно подошёл один из сыскарей, отчаянный смельчак, – мы осмотрели весь ангар, сыск, территорию вокруг, но ничего не нашли.

Ранхаш не слушал. Коротко взглянул на отца, понял, что тот не в себе, и осмотрелся. Затуманенный страхом разум немного прояснился, когда мужчина понял, что тела Майяри не нашли. Значит, она жива. Стоило слегка успокоиться, и это предположение нашло внутри глубокий отклик, и интуиция с жаром согласилась с ним. Жива!

Смотреть особо было не на что. Разбегающиеся драконы затоптали все следы, если те вообще имелись. Подчинённые поднесли ему только растерзанный артефакт – причину кошмара, – показали на трупы, а Шидай ещё и ткнул в потайной ход. О ходе Ранхаш как глава сыска знал, но, осмотрев его, понял, что им в последнее время никто не пользовался.

Трупы его заинтересовали больше. Верхняя половина лиц от лба до носогубной складки была просто смята после удара о дверь денника, а вот нижнюю покрывала борода. Ненастоящая.

Знакомая деталь сразу навела на нужные мысли. Старые санаришские знакомцы опять пытались добраться до Майяри. И в этот раз, похоже, они решили забрать её живой. Но кто-то их убил. Ранхаш предположил было, что это сделала Майяри. Она вполне могла совершить подобное: скрутила силами и приложила хорошенько. Но на затылках убитых обнаружились характерные вмятины от пальцев. Кто-то, предположительно оборотень, схватил их за головы и убил. Кто?