Личное дело.Три дня и вся жизнь - Владимир Крючков

Тут же рядом еще одна группа молодежи, по поведению явно навеселе. Рядом с Белым домом — тоже ничего необычного, нормальный ритм жизни. Кто-то спешит домой, кто-то просто гуляет, чувствуется, людей тянет на разговоры, тем более что и в самом деле есть о чем потолковать.

19-го, а затем 20 августа члены ГКЧП переговорили по телефону с руководителями всех союзных республик, многих краев и областей. Кравчук (Украина), Назарбаев (Казахстан), Акаев (Киргизия), Дементей (Белоруссия) и другие отмечали сложность ситуации, осуждения по поводу ввода чрезвычайного положения не высказывали, а Кравчук даже сказал, что он не исключает возможности введения чрезвычайных мер в западных областях Украины, где обстановку считал наиболее настораживающей.

Спокойный разговор состоялся с Назарбаевым. Положение в стране он также оценивал как критическое, не испытывал никакого восторга от предстоящего подписания нового Союзного договора. Условились поддерживать контакт и обмениваться информацией.

Из многих регионов страны звонили руководители и предлагали ввести в том или ином городе или области чрезвычайное положение, ссылаясь при этом на серьезную криминогенную обстановку, на невозможность иным способом создать нормальные условия для жизни людей. В каждом случае мы категорически не советовали делать этого. Рекомендовали немного подождать и только потом принимать окончательно решение.

К исходу дня 20 августа нормализовалась обстановка в Ленинграде, а точнее, она и не обострялась до опасной степени, во всяком случае, никакой информации на этот счет из этого города не поступало. Мэр города Собчак занял в целом негативную, но осторожную позицию по отношению к ГКЧП, он явно выжидал.

Во всем Союзе, всей России не встало ни одно промышленное предприятие, ни один трудовой коллектив не прекратил работу и не вышел на митинг протеста или демонстрацию. Люди спокойно работали, предоставив Москве самой разобраться с проблемами, решить вопрос о власти и о том, что следует предпринять для стабилизации обстановки в государстве.

И все это явно не устраивало российское руководство. Ему нужны были обострение, конфликты, жертвы для осуществления на этой волне далеко идущих амбициозных устремлений. И такой повод нашелся.

Во второй половине дня 20 августа Янаеву, Язову, Пуго, мне и другим членам ГКЧП от российского руководства поступило немало беспокойных звонков с целью прояснить планы ГКЧП в отношении Белого дома. Прямо говорили о якобы намечающемся штурме.

Мы неизменно отвечали, что никакого штурма не будет, что это провокационные слухи, желание подогреть обстановку. Одни верили и высказывали удовлетворение по поводу полученных ответов, другие не воспринимали этих слов и твердили, что им достоверно известно — штурм Белого дома будет, а это приведет к серьезному кровопролитию, к непредсказуемым последствиям.

У меня лично неоднократно состоялись разговоры по этому поводу с Силаевым. Несмотря на полученные заверения, он продолжал считать, что штурм будет. Звонил по этому поводу Язову, Янаеву, но и там получал такие же ответы, однако разуверить его в ложности этих слухов было невозможно. Было видно, что он полностью в плену ложных слухов.

Позже из публикаций я узнал, что Силаев в ночь на 21 августа решил покинуть Белый дом, так как был уверен, что находящиеся в нем лица будут уничтожены в результате штурма. На всякий случай он даже попрощался с Ельциным. Зато насколько смелым он стал после 21 августа! Требовал даже расстрела «путчистов». Эх, горе-политик! Лучше бы этот герой поведал, где он провел время в ночь на 21 августа 1991 года…

В ночь на 21 августа в Белый дом прибыли Попов и Лужков вместе с семьями. Они решили укрыться там из опасений быть арестованными, хотя никто не собирался их задерживать. Все это было глупостью или нагнетанием обстановки, или они стали жертвой нелепых слухов, которые сами же и распускали.

С изумлением из последующих сообщений в печати узнал историю с планом прорыва Ельцина на бронированном ЗИЛе в американское посольство. Вот что пишет Хасбулатов в своих воспоминаниях: «…Жизнь Президента России слишком дорога, чтобы ею рисковать. «Считаю, — сказал Хасбулатов, обращаясь к Ельцину, — вы сделаете правильно, если прорветесь в посольство, расположенное рядом. Я же должен быть с депутатами и остаюсь с ними». Повернулся и пошел к лифту».

Вот как «драматически» разворачивались события внутри Белого дома. Вряд ли стоит подробно комментировать этот эпизод, предоставим читателю самому разобраться в этой истории и дать ей оценку, тем более что события 1993 года показали истинное отношение Хасбулатова к Ельцину.

Каких только утверждений не содержится в публикациях! Оказывается, находившиеся в Белом доме ждали вертолетной атаки, высадки таким путем десанта на крышу здания, снайперских выстрелов из близлежащих домов. И все это утверждается даже в наши дни, несмотря на то что само прошедшее время показало абсурдность этих россказней.

Вопрос о так называемом штурме (следствие и суд по делу ГКЧП это подтвердили!) ни разу не обсуждался на заседаниях ГКЧП, никто этого вопроса даже не поднимал. Когда 20 августа на вечернем заседании комитета Янаев, учитывая широко распространившиеся слухи о штурме, предложил опубликовать в печати, в средствах массовой информации официальное опровержение по этому поводу, у всех, в том числе и у меня, это вызвало недоумение. Все высказали опасение, не породим ли мы этим опровержением волну новых слухов, потому что их беспочвенность очевидна. Было признано целесообразным ограничиться заявлениями, сделанными по телефону членами ГКЧП звонившим им представителям российского руководства. Считали, что вопрос закрыт, его попросту нет!

К сожалению, до сих пор на нем продолжают играть заинтересованные в спекуляциях лица. В противном случае им придется признать несостоятельность их утверждений о штурме, сослаться на то, что они были заурядными провокаторами.

Обстановка тем временем продолжала накаляться. На той стороне кто-то был явно заинтересован в том, чтобы произошло нечто «горячее». Обитатели Белого дома и те, кто находился с ним рядом, постоянно подпитывались информацией о предстоящем штурме. Женщин просили покинуть опасное место, предлагали уйти тем, кто был недостаточно храбр и не готов принять «бой». Стоявшие у Белого дома несколько танков не представляли никакой опасности. Экипажи танков свободно общались с людьми, да и сами эти танки находились там по просьбе начальника штаба обороны Белого дома Кобеца. Более того, когда была предпринята попытка увести от Белого дома танковое подразделение, российское правительство воспротивилось и попросило его оставить. Просьба была удовлетворена.

И вот долгожданное «горячее» событие произошло. В ночь на 21 августа между часом и двумя ночи по Садовому кольцу от площади Восстания двигался взвод БТР, патрулировавший улицы Москвы. Он подошел к Калининскому проспекту и по тоннелю намеревался проследовать дальше, в сторону Смоленской площади. Никаких мыслей повернуть на Калининский проспект в сторону Белого дома у экипажей не было, поскольку выполнялось совершенно другое задание.

Но тем не менее в тоннеле под Калининским проспектом несколько БТР были заблокированы троллейбусами, грузовыми машинами, причем с обеих сторон. Не было возможности ни повернуть обратно, ни продолжать движение вперед. На машины посыпался град камней, тяжелых предметов, полетели бутылки с зажигательной смесью. Машины загорелись, на них лезли возбужденные, а некоторые явно нетрезвые молодчики. Попытки экипажей образумить людей не увенчались успехом. В результате провокации трое из числа нападавших погибли.