Изгнанники - Михаил Михеев

Дальше все было, как в дешевом пиратском романе. Благородный идальго (в данном случае паша, но это непринципиально) разрывается между гордостью, страхом и внезапно обострившимися болячками, а жестокий пират (ну а что, и пират, и жестокий, к врагам, разумеется – все это относилось к Соломину в полной мере), развалившись в кресле, популярно объясняет условия, на которых он оставит эту планету в целости, а не спихнет ее, например, с орбиты. Впечатленный средних размеров бластером, которым Соломин периодически тыкал ему под нос, и парой десантников у входа, губернатор внимал с должной почтительностью. Правда, Соломину очень мешали смешки десантников, наблюдающих бесплатный цирк – им-то хорошо, за матовым бронестеклом гермошлемов все равно ничего не видно, а капитана своего отвлекают, гады, от важного и ответственного процесса перевода чужих денег в свой карман. И наплевать им, дубинам стоеросовым, что Соломин сам уже давится от смеха, но вынужден терпеть и сохранять положенную по роли и статусу брезгливо-безразличную мину на лице.

Турок, правда, этого не понимал. Для него весь мир сейчас сошелся в двух точках. Одна из них – узкий конус пламегасителя на стволе бластера, с которого он не сводил глаз, а вторая – это разбитая верхняя губа, по которой этим пламегасителем и двинули. Две капельки крови – но чиновник, что называется, поплыл. Не любит эта толстопузая братия, когда им в морду пистолетом тычут. Еще больше она, правда, не любит, когда ее по морде сапогом или каблуком причинное место оттоптать, но этого пока не требовалось – турок и без того дрожал как осиновый лист.

А вообще, поразительно, как быстро люди, привыкшие, чтобы перед ними трепетали, ломаются, когда трепетать заставляют их. И это относится не только к чиновникам – практически ко всем. Соломин, как и все офицеры, прошел в училище общий курс методики экстренного получения информации у пленных. Особой гуманностью методы вытряхивания информации не блистали, и некоторые воротили нос. Ну, штатные психологи таких примечали сразу, и продвинуться по служебной лестнице им было куда тяжелее. Ничего удивительного в этом не было. Считалось, что офицер должен быть готов на все ради защиты Родины, и нырнуть с головой в дерьмо – далеко не самое худшее, что может от него потребоваться. Конечно, занятия были, в основном, теоретическими, а практика – только на манекене, зато были отменные учебные фильмы. Документальные, снятые в реальных ситуациях. Некоторых после фильмов тошнило, но как раз это минусом не было. Человек, готовый ради дела перешагнуть через себя, очень ценный кадр.

Так вот, методику допроса всевозможных «хозяев жизни» там давали очень подробно, и, в отличие от многих других теорий, она работала. Соломину как-то даже пришлось наблюдать ее действие на практике – он тогда был еще молодым и сопливым лейтенантом, и их крейсер перебросили на усиление патрульной группы на границе с бельгийским сектором. Точнее, секторком – три планеты в двух звездных системах.

Дело в том, что, когда Франция, оздоравливая свое государство (хотя фашизм – то самое лекарство, что горше болезни), вышибла большую часть выходцев из Алжира, Туниса и прочих ненужных мигрантов, часть из них нашла убежище в Бельгии. А так как в Бельгии оказались им не рады, но отделаться, сохранив лицо, не могли, то проблему решили просто – гетто, гетто и еще раз гетто. Ну а это, в свою очередь, вызвало протесты среди угодивших в изоляцию и почувствовавших себя обделенными мигрантов. Хотя чего возмущаться? Хотите, чтобы где-то к вам, чужакам, относились нормально – старайтесь хотя бы не выделяться. Ну а если вы мало того, что свои обычаи в чужой и ничем не обязанной вам стране ставите выше местных, да еще и рассадником криминала являетесь – не взыщите. У любого народа есть предел терпения, после которого пришлых будут бить.

Проблему, на взгляд Соломина, можно было решить просто – вывезти их на отдаленную планету, оставить без кораблей и забыть. Однако этого не сделали, и причин он не знал – политика, наверное. В результате в Бельгии пышным цветом расцвел терроризм, и дошло до того, что на одной из бельгийских планет вырвавшиеся из районов компактного проживания арабы захватили власть и устроили грандиозную резню. Ну а сумев захватить (непонятно, правда, как) две орбитальные крепости, они обезопасили себя от слабенького бельгийского флота.

Вот тогда бельгийцы и обратились за помощью к русским, а те прислали патрульную эскадру из трех эсминцев, усиленную крейсером. Крейсер расковырял крепости, после чего эсминцы орбитальной бомбардировкой подавили планетарные батареи. Ну а дальше бельгийцы уж сами – их корабли с десантом ожидали только, когда им расчистят путь, чтобы высыпать из своих трюмов озверевшую армию.

Во время той операции Соломин и увидел в первый раз теорию в действии. Бельгийские десантники, большая часть которых были выходцами с этой самой планеты, пленных расстреливали, причем поголовно, а так называемых полевых командиров давили асфальтовыми катками. Шансы на суд имели только те, кто сдался добровольно, и первыми, убедившись, что война пошла на уничтожение, сдались главари бунтовщиков. А всего-то двоих из них и запихнули в бочки да подвесили над огнем… Остальные главари сломались сразу – видать, не были готовы к тому, что достаточно толерантные и доброжелательные бельгийцы спят и видят, как бы именно их запытать до смерти.

Ну, сдавшихся, кстати, и впрямь судили. И присудили им смертную казнь. Поголовно, независимо от пола и возраста. Кто-то за рубежом, да и в самой Бельгии, на незатронутых войной территориях, кричал о геноциде, особенно когда на других планетах бельгийцы гетто тоже зачистили, так сказать, во избежание, но дальше слов у правозащитников дело не пошло. На защитников прав животных посмотрели, покрутили пальцем у виска и… продолжили зачистку.

Вот тогда-то, глядя на творившееся внизу, лейтенант Соломин и усвоил для себя простую истину: вовремя примененные и точно дозируемые жестокость и страх способны предотвратить большую кровь. И бить надо не по рядовым исполнителям, а по тем, кто обладает реальной властью. Именно этим контр-адмирал Соломин в меру сил и умения сейчас и занимался.

Как и ожидалось, турецкий губернатор очень быстро проникся мыслью о том, что его дальнейшая судьба накрепко увязана со скоростью и полнотой исполнения требования русских. Даже уши отрезать не пришлось. В общем-то, кстати, и не собирались, зато озвучили эту мысль в красках, отчего смуглое лицо турка моментально побледнело, и он едва не упал в обморок. Слабоват оказался мужик, слабоват, и гордый вид перед допросом ничуть ему не помог. Обделался даже… Ну, ничего удивительного, у Соломина при разговоре оппоненты могли не только обделаться, но и просто умереть.

В общем, очень скоро стороны пришли к полному взаимопониманию и согласию. Проще говоря, пиратам отдадут все, что они пожелают, а те не станут устраивать массовый геноцид и глобальные разрушения. Вот только сколько они могут пожелать, турки не знали, а узнав, охренели.

Сквозь сеть турецких постов к Новой Османии демонстративно неторопливо прошел целый караван транспортных кораблей. А те, кто на этих постах служил, сидели тихонечко и боялись лишний раз рот открыть – с «Эскалибура» всем уже было направлено короткое и емкое послание, в котором озвучивалась всего одна идея: если что – то сразу. Что шутить с ними никто не собирается, турки сообразили моментально и сделали правильные выводы. В данном конкретном случае для здоровья было полезнее спрятаться и не дышать, не пытаясь мешать русским делать что хотят, чем героически умереть под градом снарядов с пиратского крейсера. Правда, будь на месте турок русские, их бы это не остановило.