На исходе лета - Уильям Хорвуд

и их приверженность дисциплине, полное отсутствие юмора и аскетическая суровость элдрен задали тон все увеличивающейся толпе. Кроты были тихи и молчаливы, они начинали ощущать священный трепет. Над всеми нависли незнакомые очертания Данктонского Леса; пришло осознание того, что ночью тамошних кротов ждет смерть и Слово устроит суд над Камнем, осквернив одну из самых священных его систем.

Люцерн явился в полдень, его сопровождали Хранители. Мало кто из гвардейцев когда-либо видел подобное зрелище, и по тоннелям у подземного перехода пробежал шумок предвкушения. Хранители молились, сидимы пели, а вездесущий Терц был холоден как лед.

Элдрен Уорт знала свое место и то, как удержать его. Только дождавшись вызова, она подошла к Терцу и вкратце доложила, что выяснила.

— Думаешь, Триффан здесь?

— Я знаю, что он здесь, — ответила она и рассказала, что удалось выпытать у захваченного крота.

— А Бичен, Крот Камня?

— Едва ли. Известно, что он покинул эту систему и не собирался возвращаться. Но Фиверфью, мать Крота Камня, предположительно все еще здесь — если не умерла. Она не могла отсюда выбраться.

— Бичен выбрался,— ледяным тоном проговорил Терц.

— Это произошло до того, как подземный переход взяли под контроль мои кроты, Двенадцатый Хранитель.

— Ладно. Ты хорошо поработала, элдрен Уорт.

— Я служу только Слову и его воле, выражаемой будущим Господином Слова и его слугами, — ответствовала Уорт.

— Мне это известно, элдрен Уорт, мне это хорошо известно.

День был холодный, серый, безветренный, но к вечеру небо стало проясняться, и с севера подул свежий ветер. .

Терц скрылся, Люцерна и Мэллис никто не видел, часовые гвардейцы поеживались и переглядывались, не смея поговорить друг с другом. Слово подавило их; Слово внушало трепет; ночью Слово собиралось проявить свою мощь.

Понемногу сгустились сумерки, земля и растительность приобрели расплывчатые очертания, и над местом, где собрались кроты, появились ревущие совы — их было больше, чем обычно, и, пока небо темнело, их вопли становились все громче, а глаза разгорались все ярче.

Короткие, резкие команды привели гвардейцев в состояние готовности для взятия Данктонской системы, и Клаудер, принявший командование, забрался на возвышение, откуда мог всех видеть.

Когда больше дел не осталось, Уорт встала у выхода из подземного перехода, чтобы лучше видеть начало наступления. Она смотрела на темнеющие склоны, и когти ее чесались. Она видела Друла и вышедшего вперед Клаудера, но Слай был с будущим Господином, его видно не было.

— Святое Слово, мать моя и отец мой, принеси покой слуге твоему Люцерну и всем слугам твоим здесь. Научи нас смирению перед тобой, научи нас всему, чтобы мы узнали, как следовать твоему славному пути. Святое Слово, мать моя и отец мой... — шепотом молилась Уорт.

Передовой отряд, готовящийся войти в систему, замер. Лапы выпрямились, рыльца вытянулись, глаза насторожились. Уорт наблюдала за ними. Она не отвечала за передвижения гвардейцев, за грядущий обряд и величие ритуальной ночи и могла спокойно насладиться всем, что вот-вот должно было начаться. Она выполнила свою часть работы и теперь увидит вступление кротов Слова в систему и его кульминацию — первое посвящение Господина Слова на юге. Уорт роняла слезы благодарности за то, что в такой момент оказалась здесь.

— Святое Слово, мать моя и отец мой...— проговорила она тихо, когда раздался приказ и первый отряд двинулся вперед. — Святое Слово, да будет слава твоя, да упадет окончательный мрак твой на презренную власть Камня...

❦

Сумерки сменились темнотой, делать здесь больше было нечего, и Смитхиллз уже направлялся от подземного перехода к склону, когда сбылся худший из кошмаров немного задержавшегося Скинта.

Не веря своим старым глазам, Скинт смотрел, как одна, потом две, потом три колонны гвардейцев появились из подземного перехода и начали взбираться по склонам: одна по левому, другая по правому и самая большая — по среднему, прямо к Высокому Лесу.

Никто, даже Смитхиллз, лучше Скинта не понимал всего значения происходящего. Так велико было число гвардейцев и с такой решимостью шли они вперед, что несколько мгновений он только пораженно смотрел на них.

— Смитхиллз! — позвал Скинт, обернувшись и не опасаясь, что его услышат. Теперь это не имело значения, потому что он знал: даже если бы возраст данктонских кротов был вдвое меньше, а число их вчетверо больше, они не могли бы противостоять такой силе. Гвардейцы подходили все ближе, ближе и ближе.

— Смитхиллз! — позвал он снова, поднимаясь по склону со всей скоростью, какую позволяли старые лапы.

Но Смитхиллз был далеко и, похоже, не слышал; до этого Скинт сказал ему, что хочет побыть один и потом сам придет вслед за ним. Смитхиллз знал, что этой ночью Скинт может в последний раз постоять дозором, потому что, даже если он что-нибудь заметит, где связные, где прикрытие, где кроты, способные сражаться? Все или ушли, или состарились, или давно умерли. И вдруг — «Смитхиллз!».

Поднявшийся к тому времени почти к краю леса Смитхиллз обернулся и взглянул вниз с удивлением, а потом и с тревогой. В темноте он видел лишь своего друга, спешащего к нему.

— Смитхиллз! — вновь раздался отчаянный крик.

Смитхиллз вмиг развернулся и припустил вниз со всей скоростью, на какую был способен, — не очень быстро, так как его лапы плохо слушались. Да, славную пару дозорных представляли эти двое! И все же, пожалуй, они еще не так стары, чтобы не задержать пару гвардейцев, шляющихся здесь в Самую Долгую Ночь.

— Смотри! — сказал Скинт, когда его более рослый товарищ оказался рядом.

Смитхиллз посмотрел вниз и вскрикнул от неожиданности. Все пространство вокруг подземного перехода чернело от кротов, гвардейцы приближались тремя колоннами; главная неуклонно двигалась прямо на них, другие еще быстрее поднимались по обе стороны.

— Да ведь сегодня Самая Долгая Ночь? — воскликнул Смитхиллз.— Вот оно что! Все должны быть...

— Беги скорее на поляну, предупреди Триффана, вели ему спрятать наших в Древней Системе.

— Да, а ты как? Проведешь вечерок с ними?

Скинт обернулся, его глаза горели.

— Действуй, Смитхиллз. Это приказ.

Смитхиллз взглянул вниз, откуда неумолимо наступали грайки, потом опять на Скинта, потом повернулся и, как мог быстрее, исчез в темноте.

Скинт посмотрел ему вслед и, удовлетворенный, спокойно оглядел окрестные склоны. Он хорошо знал местность и уже устроился на пятачке, где естественная опора давала ему преимущество перед поднимающимися снизу.

Передвигаясь по пятачку из края в край, он спокойно ждал, один против многих.