Башня рассвета - Сара Маас

У Несарины дрожали руки. Она целилась в паучиху, пытавшуюся обойти горящую соплеменницу.

– Стреляй! – торопил Несарину Сартак.

– Если моя племянница выжила и выросла, думаю, что и она унаследовала способности оборотня. Но мне все равно, есть они у нее или нет. Важно другое… Она моя родня. То, что у меня осталось от семьи. Я так долго ее искал.

Несарина выпустила третью стрелу. Еще одна паучиха закричала от боли и ужаса, получив огненный подарок.

– Найди ее, – попросил Фалкан, делая шаг к скопищу паучих. – Мое богатство целиком принадлежит ей. При жизни нам с племянницей было не суждено встретиться. Но мне будет легче умереть, зная, что ее найдут, о ней позаботятся.

Несарина открыла рот, сомневаясь, что оттуда вырвется хоть одно слово.

Фалкан прыгнул вниз и оказался прямо перед горящими паучихами.

Сартак схватил Несарину за локоть, указывая на отвесную скалу:

– Там…

Сартак оттеснил Несарину назад и выхватил меч. Она чуть не упала, отчаянно пытаясь устоять. Какая-то паучиха решила перехитрить людей и подобралась к ним с другой стороны. Она злобно шипела, оскалив пасть. С клыков капал яд.

Взмахнув передними лапами, паучиха бросилась на Сартака. Принц отскочил в сторону и ударил мечом по ближайшей лапе. Хлынула черная кровь. Паучиха взвыла, однако успела глубоко вонзить коготь Сартаку в бедро.

Несарина повернулась. Ее четвертая стрела влетела паучихе в глаз. Следом полетела пятая и последняя – в открытую пасть. Тварь закричала и перекусила стрелу пополам. Бросив лук, Несарина выхватила фэйский меч и загородила Сартака. Снизу доносились крики харанкаев. Несарина не решалась взглянуть на сражающегося Фалкана. Если он еще сражался.

Несарину отделяло от паучихи только лезвие меча, по которому растекался лунный свет. Раненая паучиха двинулась к ней. Несарина отступила. Сартак силился подняться и встать рядом.

– Я заставлю тебя просить о смерти, – злобно произнесла паучиха, делая еще шаг.

Она остановилась, приготовившись к прыжку.

«Рассчитай удар, – приказала себе Несарина. – Бей наверняка».

Паучиха прыгнула и… кувырком полетела вниз, сброшенная яростно клекочущей темной руккой.

Не Кадарой. Аркасой, в седле которой восседала Борта.

51

Аркаса превратилась в вихрь гнева. Взмыв вверх, она тут же стала снижаться. Эхо многократно повторяло боевой клич Борты. Рукка понеслась к харанкаям, чтобы вызволить одного. Он был единственным, у которого из ран лилась красная кровь.

Ночную тьму прорезал еще один пронзительный крик. Этот голос Несарина знала не хуже собственного. Кадара! Рукка Сартака торопилась к ним. За нею летели еще две птицы.

Несарине показалось, что Сартак всхлипнул. В этот момент одна из птиц, летевших сзади, нырнула вслед за Бортой и врезалась в ряды харанкаев. Несарина успела заметить темно-коричневое, почти черное оперение и молодого парня в седле.

Еран.

Второго всадника она не знала. Золотистые перья Кадары были забрызганы кровью, но рукка летела уверенно. Похоже, Кадара задумала какой-то маневр, и другая птица ей в этом помогала.

– Не шевелись и не бойся выпасть, – шепнул Сартак, дотронувшись до щеки Несарины.

Луна освещала его лицо, покрытое коркой грязи и крови. По глазам чувствовалось, что ему больно. Однако…

Еще через мгновение луну заслонила стена крыльев и растопыренных когтей. Эти когти схватили Несарину за талию и подняли в воздух. Когти второй лапы проделали то же с Сартаком, и могучая птица взмыла в воздух.

Вокруг гремел и рокотал ветер, но рукка поднялась еще выше. Кадара замкнула строй, охраняя тылы. Коса Несарины давно расплелась. Волосы мешали смотреть, но поправлять их Несарина не решалась. Повернув голову, она взглянула на проход, усеянный огненными точками.

Борта и Еран поднимались в небо. В когтях его рукка застыло неподвижное паучье тело. Однако Борта не считала миссию законченной. Вскоре из ее лука вылетела огненная стрела. Не вниз. Вверх.

«Сигнал», – догадалась Несарина. Окружающее пространство наполнилось хлопаньем крыльев. Стрела Борты не погасла. Она упала в паутину, и та вспыхнула огненной цепью. А в небо взвились сотни огненных стрел.

Сюда прилетела едва ли не целая армия руккинов. И каждый всадник пускал огненную стрелу.

Это было похоже на звездопад. Стрелы разрывали тьму Дагульских гор. Они падали на паутину и деревья. И везде вспыхивали новые очаги пожара.

Так продолжалось, пока вокруг не стало светло. Пока воздух не наполнился дымом вперемешку с криками, несущимися с горных склонов и со стороны леса.

Воздушная армия повернула на север. Несарина дрожала, хватаясь за когти, которые крепко держали ее. Сартак перехватил ее взгляд. Ветер трепал непривычно короткие волосы принца. Зарево придавало его ранам на лице, шее и руках зловещий оттенок. Кожа Сартака потеряла обычный румянец. Губы побледнели. В глазах читалась неимоверная усталость и такое же неимоверное облегчение. Но он… улыбался. И ветер переносил слова принца, обращенные к Несарине.

Ей было не отвести глаз от него. И не хотелось. Она молчала и тоже улыбалась.

А позади полыхали Дагульские горы. И никто не знал, когда погаснет этот пожар.

52

Рано утром Шаол и Ириана поспешили вернуться в Антику. Они оставили Хасаре записку с благодарностью за праздник и объяснением, что Ириане нужно следить за состоянием тяжелобольного пациента. Солнце только всходило, когда они уже неслись по пустыне.

Оба почти не спали, но если их предположение о целителях было верным, дорога́ каждая минута.

У Шаола еще от вчерашней поездки болела спина. К этому добавились и события минувшей ночи, где он неоднократно совершал движения иного рода. Когда впереди появились белые стены и минареты Антики, Шаол тихо застонал сквозь зубы.

Пока ехали по запруженным улицам во дворец, Ириана поглядывала на его спину и хмурилась. Они не обсуждали, где проведут следующую ночь, но Шаол не возражал пройти все многочисленные ступеньки лестницы Торры, чтобы оказаться в комнате Ирианы. Пусть выбирает, в чьей постели они будут спать. Сама мысль о том, чтобы расстаться с нею хотя бы на несколько минут, была для него невыносима.

Морщась, Шаол слез с Фараши. Черная кобыла вела себя подозрительно спокойно – возможно, радовалась возвращению в дворцовую конюшню. Подошедший конюх подал ему трость, достав ее из-за седла Ирианы.

Шаол подошел к ней. Его хромота заметно усилилась. Ириана предостерегающе махнула рукой:

– Только не вздумай снимать меня с лошади, нести на руках и… все остальное.

Шаол подчинился, однако лукаво посмотрел на нее и спросил:

– И даже «все остальное»?