Семь свитков из Рас Альхага, или Энциклопедия заговоров - Сергей Анатольевич Смирнов

- и, поднявшись, вытянул из повозки руку, державшую на цепочке особый медальон - тангэ. Привратники узнали и медальон, и самого рыцаря Эда и, рассыпавшись в частых, мелких поклонах, пропустили нас в город. Видимо, доблесть великанаиноверца уже стала преданием на этих землях.

У приора румской капеллы Ордена за прошедшие годы прибавилось и седины, и испуга.

-Комтур не слишком легко ранен,- сообщил я ему по въезде во двор.- Распорядитесь, мессир приор, о всем необходимом в таком случае.

-Святая Дева!- воскликнул добрый приор, крестясь и тараща глаза.- Где же все остальные братья?

- Заупокойную мессу по всем остальным братьям вы будете служить после того, как устроите все дела с живым,- сказал я ему.

-Иисус милосердный!- задрожал приор.

И в третий раз он призвал небесных покровителей христианского мира, увидев Фьямметту, появившуюся из-за полога повозки.

-И такая знатная госпожа не побоялась таких дорог!- пробормотал он, узнав, что встречает на пороге капеллы невесту Посланника.

Когда мы наконец уложили комтура в его прохладной келье, напитанной ароматом церковного воска, он крепко - чересчур крепко для испускавшего дух человека - взял меня за плечо и привлек близко к себе.

-Мне пора уходить, брат мой,- тихо проговорил он.- За мной остался долг: окончить свой рассказ, начатый в Халдии, и передать тебе последний привет ее наместника.

-Благодарю. Хотелось бы узнать, как поживает теперь этот веселый Архимед,- с беззаботной улыбкой проговорил я, как бы пропустив мимо ушей мрачное предупреждение комтура.

-На нашей грешной земле он более не поживает, - отвечал Эд де Морей.- Скоро минет семь лет с того дня, вернее той ночи, когда он вознесся в лучший мир и сделал это в полном согласии со своим достоинством. Ему можно позавидовать. Вспомни, брат, ночь нашего пути в Кигану. Вспомни высокую гору и крепость на ее вершине. А теперь вообрази себе огнедышащую пасть огромного вулкана, в которую превратилась вся эта гора. Пылающий корабль показался бы тебе попросту горящим перышком, если бы ты увидел то ужасное и величественное зрелище. На два своих годовых жалования Лев Кавасит купил лучшей китайской смеси селитры с серой и наполнил ею отопительные трубы, проложенные в стенах крепости. Когда во Дворце узнали о его неповиновении, Лев Кавасит был тотчас лишен наместничества, но явиться во Дворец он наотрез отказался. Тогда за ним был послан отряд личной стражи императора. Лев Кавасит не стал губить подневольных душ. Напротив, он заранее выпроводил всех своих воинов и слуг вон из крепости и выпустил из клеток на волю всех диковинных птиц, а из водоема - в речку всех рыбок. Затем он устроил себе самое роскошное пиршество, на которое только был способен и, совершив возлияние за здоровье всех своих живых друзей и за упокоение всех усопших, поджег пропитанную маслом веревку, которая тянулась к ближайшей трубе. Все его великолепные покои, которым позавидовали бы и римские цезари, обратились в огненный вихрь. Тот огненный вихрь затмил половину звезд. Грохот раздался такой, что кони, стоявшие на дальних перевалах, не могли устоять на ногах. Поговаривали, что вспышку над горами заметили даже в Трапезунде.

-Тебе довелось увидеть этот последний фокус Архимеда?- вопросил я.

-Да,- ответил комтур.- Он пригласил меня еще той ночью, когда мы были у него, точно рассчитав день императорского гнева. Он даже указал мне перевал, с которого можно подивиться этому невиданному зрелищу в полной мере. Я обещал ему, что приду. Я встретил на перевале одного из его доверенных людей, который тут же отправился в крепость. Мне кажется, что Лев Кавасит даже задержал свое представление на один день, дожидаясь меня.

Тутто Лев Кавасит, бог механики и точных расчетов, оказал и мне неоценимую услугу!

-Вот и теперь, брат, как раз появился повод к тому, чтобы ты выполнил еще одно обещание,- сказал я и навис над комтуром грозной тучей.- Я приложил немало трудов, чтобы довезти тебя живым до капеллы Ордена, боясь, что твой труп останется в чужих пустынях. Ты обязан исполнить мою просьбу.

-Я готов, брат,- тяжело вздохнул комтур.- Если это дело мне будет по силам.

-По силам,- уверенно подтвердил я.- Обещай мне... нет, обещай нам обоим, брат,- с этими словами я привлек к ложу Фьямметту, стоявшую на шаг позади,- что ты не станешь умирать еще двенадцать дней. Ты должен продержаться еще ровно двенадцать дней. Затем ты узнаешь кое какую новость, кое-что увидишь и тогда окончательно решишь, оставаться ли тебе на этой грешной земле до конца отмеренного вовсе не тобою срока или же, проявив своеволие, отказаться от воли к жизни. Обещай мне, брат.

-Что ты задумал, брат?- с тревогой спросил комтур.

-Раз тебя еще беспокоят чужие замыслы, значит, ты еще оглядываешься назад и в настоящие покойники совсем не годишься,- с усмешкой заметил я.- Обещай.

Рыцарь Эд де Морей закрыл глаза и, немного помолчав, произнес то, что я и хотел от него услышать.

Без промедления выйдя из кельи в темный коридор и выведя вместе с собой Фьямметту, я прошептал ей на ухо:

-Я должен отлучиться из капеллы, как рассчитываю не более, чем на двенадцать дней. Я надеюсь, что мне удастся поднять брата на ноги. Я хочу привезти этому старому, уставшему от жизни холостяку хорошую невесту.

-Невесту?!- обомлела Фьямметта. Несказанное удивление Фьямметты мне тоже было на руку.

-Невесту!- решительно подтвердил я.- Редкостную, скажу я вам, сударыня, невесту. Может быть, мне удастся пронзить одной стрелой двух уток - и я смогу встретиться с дервишем в тех же местах, где водятся невесты рыцарейтамплиеров, дающих обет безбрачия.

В любом из глаз Фьямметты я мог бы утонуть, как в морской пучине, такими огромными и бездонными сделались они в эти мгновения.

-Мой брат должен продержаться двенадцать дней,- продолжал я.- Радость моя, вы тоже должны выдержать двенадцать дней моего отсутствия. Иначе невозможно. Кто еще здесь сможет ухаживать за раненым так же искусно, как это делаете вы? Кроме того, Эд давал обещание нам обоим, и потому, видя вас постоянно перед глазами, он просто посовестится умереть, даже в мгновение крайней слабости. Такие рыцари, как он, своего слова не преступают.

Скорее безумная затея с невестой, чем необходимость попечения о раненом, полностью обезоружила Фьямметту. Она только поцеловала меня в лоб и тихо, покорно проговорила:

-Я буду непрестанно молиться о вас, мессер.

-Молитесь о нас обоих, сударыня,- ответил я ей.

Не прошло и часа, как Румская капелла Ордена бедных рыцарей Соломонова Храма превратилась в маленький камешек, затерянный