Взрослая жизнь для начинающих - Виктория Рутледж

Ангус проверил список заказов, проигнорировал просьбу Сэма порекомендовать ему хорошую юридическую компанию, принял заказы с ближайших двух столиков и отправился на кухню, чтобы посмотреть, что происходит.

Как правило, в такое время там бывало шумно: выкрикивали распоряжения, шутили, гремели кастрюлями, что-то мыли, но в этот вечер все были молчаливы: никто не разговаривал, если не считать односложных распоряжений, не смеялся, не прикалывался над остальными. Нед переворачивал на большой сковородке радужную форель, от которой поднимались ароматные струйки пара, и попивал из кружки апельсиновый сок. Рик и Марк, непривычно молчаливые, неистово готовили салаты, — они резали на мелкие кусочки поблескивающую печень и лисички так, как будто выполняли задание на время. Габриэл, как и можно было предположить, с мятежным видом опустил глаза в миску с кремом, который взбивал. Даже парень, мывший посуду, сосредоточенно старался ничего не разбить.

Усталый Ангус положил листочки с заказами и пошел принять остальные.

— Лайам, ты не нальешь Неду еще кружку апельсинового сока, пожалуйста? — попросила Мэри, когда Лайам вышел из погреба с ящиком минеральной воды. Она с точностью до долей секунды наливала одновременно два лагера, один биттер и один «Гиннесс», — краники были рядом.

— Еще одну? Сколько же он уже выпил?

— Четыре или пять. Иногда здесь становится очень жарко, а пил он всегда как бочка. Вот почему у него такая хорошая кожа, несмотря на все его попытки фармацевтическими методами добиться противоположного эффекта. Мэри один за другим перекрыла пивные краны, — кружка «Гиннесса» была наполнена на две трети. — Спасибо, — сказала она, взяв у посетителя купюру, и пробила пиво в кассе. К тому моменту, когда она дала сдачу, «Гиннесс» уже достаточно отстоялся, и его можно было доливать.

— Мне так нравится, как ты это делаешь, — восхитился Лайам. — Ты просто талант.

Мэри почувствовала приятное смущение. Неужели она успела настолько отвыкнуть от комплиментов, что даже малейший намек на похвалу заставляет ее умиляться и чувствовать себя не такой, как все?

— Уметь так четко чувствовать время — это очень эротично, — добавил он, понизив голос. — Начинаешь задумываться, что ты еще так ловко умеешь делать. В смысле точно рассчитывать время.

Слова «рассчитывать время» прозвучали не совсем приятно, но Мэри не стала обращать на это внимание, оправдав его юным возрастом.

— Лайам, не взял ли ты себе за привычку заговаривать зубы пожилым женщинам в пабах?

Он рассмеялся в ответ.

— Нет, да ты и не пожилая.

— Я замужем.

— Да-да… — саркастически протянул Лайам. Он с многозначительным видом обвел глазами паб, а потом посмотрел на нее пронзительным взглядом. — Замужем за человеком, который додумался оставить тебя здесь и свалить куда-то ради собственного удовольствия.

«Ну, вообще-то это правда, — подумала Мэри. — С этим не поспоришь».

— Какого же ты дурного обо мне мнения, если могла такое заподозрить, — продолжал он. — То есть, если бы мне нравились женщины постарше, я бы уже много лет назад увлекся Тамарой, не так ли?

Мэри пришлось согласиться, что вполне естественно в этом случае сделать именно такой выбор.

— У меня никто никогда не вызывал раньше такого чувства, честно. Это такое странное ощущение. Как будто от наркотика. — Он посмотрел на нее, и какое-то мгновение Мэри никого больше кругом не замечала. Перед ней оказалось столько волнующих деталей: его глаза в обрамлении длинных темных ресниц, ямочка в вырезе его рубашки, мускусный запах его лосьона после бритья, — она слышала, как стучит в ее жилах кровь.

Потом до Мэри дошел смысл слов, которые он только что произнес, и она громко прыснула.

Лайам, надо отдать ему должное, тоже рассмеялся и скорчил рожицу.

— Но это правда.

— Очень хорошо, — раздался голос Ангуса, и она обернулась.

Он поставил на стойку несколько кружек.

— Эй, это бар, а не игровое шоу, черт возьми. Но все равно даю подсказку. Если вы обратите внимание, то увидите: за спиной у вас ни одной кружки. Почему бы кому-нибудь из вас не пройти по залу и не собрать немного кружек? Если это не слишком затруднит? Простите, простите, простите, — он воздел руки. — Простите, я не ору, я не ору, я просто немного беспокоюсь по поводу состояния кухни, да и сотрудников у нас, кажется, с каждым часом остается меньше, и… — Ангус ушел, все так же бормоча себе под нос.

— Он не всегда такой, — попыталась защитить друга верная Мэри. — Ну, может, он и такой, но сейчас он слишком о многом переживает.

— Как и все мы, — промурлыкал ей в ухо Лайам. Его рука скользнула на ее копчик, — как удачно, единственный участок ее тела, на котором не было целлюлита, — и нежно погладила.

Мэри с удивлением думала: как же получается, что Лайам говорит такие вещи, от которых она при обычных обстоятельствах смутилась бы и закричала от возмущения, но, когда их произносит он, те же слова кажутся невероятно очаровательными.

«Возьми себя в руки, женщина», — прокричал голос у нее в голове.

Но тут же Мэри в голову пришло, как берет ее в свои руки Лайам, и ей пришлось опереться на стойку, чтобы не пошатнуться.

Так они около часа ходили кругами друг вокруг друга, задевали друг друга, направляясь к кассе, пока бар был переполнен, успевали быстро ухватить друг друга, так, чтобы было не видно из-за стойки, и около девяти часов Лайам подошел к Мэри сзади, пока она усердно пробивала в кассе заказ с одного из столиков.

— Мэри, я не знаю, смогу ли так долго ждать, — пробормотал он ей на ухо.

В ответ она смогла только взвизгнуть, — Лайам прижался к ней, и через джинсы она чувствовала, как к ней прикоснулось весьма ощутимое подтверждение его слов.

Мэри закрыла глаза и позволила себя захлестнуть волне пугающего вожделения, после которого пришло болезненное чувство вины. Но, как бы строго ни отчитывала она себя, Мэри ничуточки не сомневалась, что она отчаянно, отчаянно рвется подняться с этим юношей наверх и позволить ему сделать с собой все, что ему заблагорассудится.

— Сейчас совсем тихо, — настойчиво продолжал Лайам.

Да, это правда. Кажется, посетителей действительно немного.

— Мы могли бы просто заскочить к тебе наверх минут на пять, и я бы мог, как бы, мм… — И он пробормотал что-то, что она не совсем уловила, но по реакции собственных джинсов она поняла, что это было нечто весьма развратное и манящее.

Господи! Он же хочет заняться со мной любовью дважды за вечер!

«Нет, — сказала себе Мэри. — Нет, он слишком юн, а ты слишком замужем, и обоих вполне может уволить свирепый начальник — Ангус…»

— О’кей, — прошептала она. Что это — ее голос? Или ее джинсы начали разговаривать сами по себе? — Пошли скорее, а через десять минут нам нужно будет вернуться, а то Ангус убьет нас обоих.