Рокоссовский - Борис Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
То, что Сталин назначил Рокоссовского командовать Парадом Победы, как бы ставило Константина Константиновича на второе место в советской военной иерархии после Жукова. Правда, тут надо учитывать одно обстоятельство. Третий командующий фронтом в Берлинской операции, маршал Конев, начинавший в царской армии артиллеристом, на лошади ездил плохо и командовать парадом никак не мог. Кстати сказать, после войны Жуков, Рокоссовский и Конев командовали тремя самыми мощными в Европе группами советских войск — в Германии, Польше и Австрии. А то, что тост 24 мая за Конева провозглашали вторым после Жукова, как будто даже указывало, что в военной иерархии он считался вторым. Но, во всяком случае, Рокоссовский, несомненно, оставался одним из самых заслуженных и пользующихся доверием Сталина маршалов.
Внук маршала Константин Вильевич со слов матери рассказывал:
«После войны дед стал главнокомандующим Северной группой войск и остался жить в польском городе Легнице. В Москву он приехал вместе с мамой незадолго до Парада Победы. Бабушка осталась в Польше — обустраиваться на новом месте. В день парада шел дождь. Дед не мог спрятаться под навес — он был с войсками, и когда приехал домой, с него невозможно было снять насквозь промокший парадный мундир. Маме пришлось взять ножницы и разрезать мундир по швам. А вечером пришли гости — военные друзья деда. Наша домработница все приготовила и ушла к себе в комнату. Дед пришел за ней и позвал за стол. Она до конца жизни вспоминала, как отмечала победу с генералами. Вообще дед всегда держался с каждым как равный с равным: с солдатами, с соседскими мальчишками, с шоферами».
25 июня Сталин давал в Кремле прием в честь участников Парада Победы. Здесь он произнес другой свой знаменитый тост — о людях-«винтиках»:
«Не думайте, что я скажу что-нибудь необычайное. У меня самый простой, обыкновенный тост. Я бы хотел выпить за здоровье людей, у которых чинов мало и звание незавидное. За людей, которых считают „винтиками“ великого государственного механизма, но без которых все мы — маршалы и командующие фронтами и армиями, говоря грубо, ни черта не стоим. Какой-либо „винтик“ разладился — и кончено. Я подымаю тост за людей простых, обычных, скромных, за „винтики“, которые держат в состоянии активности наш великий государственный механизм во всех отраслях науки, хозяйства и военного дела. Их очень много, имя им легион, потому что это десятки миллионов людей. Это — скромные люди. Никто о них ничего не пишет, звания у них нет, чинов мало, но это — люди, которые держат нас, как основание держит вершину. Я пью за здоровье этих людей, наших уважаемых товарищей».
Думаю, что Рокоссовский и другие полководцы, присутствовавшие на этом приеме, прекрасно поняли сталинский тост: они всего лишь винтики огромной государственной машины, которые при желании совсем нетрудно заменить. Рокоссовский еще прекрасно помнил это по 1937 году, когда незадолго до ареста ему и другим высокопоставленным командирам поручили подготовить себе сменщиков.
26 июня Рокоссовский последний раз в победном 1945 году был на приеме у Сталина. После этого в кремлевском кабинете вождя Константин Константинович появился только пять лет спустя, в 1950 году. Однако на самом деле маршалу и генералиссимусу доводилось встречаться и раньше, во второй половине 1940-х годов. Дело в том, что после войны Сталин чаще принимал посетителей и проводил совещания не в кремлевском кабинете, а на своей Ближней даче, где никакой регистрации посетителей не велось.
Так, почти наверняка Рокоссовский был на приеме у Сталина перед Высшим военным советом, который состоялся 1 июня 1946 года. Совет принял подготовленное Сталиным решение о снятии маршала Жукова с поста главкома сухопутных войск и о его назначении командующим войсками Одесского военного округа. Жукова обвинили в зазанайстве и стремлении приписать себе все победы в Великой Отечественной войне.
О выступлении Рокоссовского на Высшем военном совете нам пока что известно только в изложении маршала Конева. Иван Степанович так говорил писателю Константину Симонову о выступлении Рокоссовского:
«Говорил витиевато. Мне почувствовалась в его словах обида на то, что в свое время Жуков сдвинул, заменил его на 1-м Белорусском фронте и ему пришлось перейти на второстепенный — 2-й Белорусский фронт. Хотя, конечно, с точки зрения масштабов командующих фронтами это, на мой взгляд, величины несоизмеримые, и сделано это было правильно». В собственных же мемуарах Конев утверждал, что Рокоссовский «очень дипломатично… отметил, что никак не разделяет обвинения в адрес Жукова в том, что он политически опасный человек, нечестный коммунист». Былой дружбы между Жуковым и Рокоссовским давно уже не было, чему способствовали и разница характеров, и нетерпимость Георгия Константиновича к любому, кто мог претендовать на его место «полководца номер один».
Обстановка в Польше, где располагалась Северная группа советских войск, была далеко не простой. Не все дружески относились к Красной армии и к попыткам «советизировать» страну. Сложности возникали и в связи с выселением немецкого населения с территорий рейха, отошедших к Польше, и с заселением новых польских земель выходцами из польских восточных воеводств, отошедших к Советскому Союзу. Об этом дает хорошее представление следующий документ.
15 декабря 1945 года советское консульство в Гданьске докладывало в Москву:
«К моменту прихода частей Красной Армии в Гданьск, в Гдыню и другие города воеводства поляков насчитывалось небольшое количество по сравнению с немецким населением.
Ввиду своей малочисленности поляки почти не пострадали от эксцессов, но в дальнейшем, по мере роста польского населения, увеличилось и число случаев, когда жертвами эксцессов со стороны отдельных разложившихся солдат и офицеров становились также поляки. Хотя мародеры и несут заслуженное наказание, тем не менее поляки продолжают считать ответственными за действия этих одиночек — Красную Армию.
За период с июля по декабрь месяц органами „Смерш“ зарегистрировано эксцессов 222. Из этого количества половина случаев — мародерство.
За последнее время имели место такие случаи:
1) Офицер Соловьев отобрал у поляка лошадь. 2) В Гданьском порту в ресторане английский моряк пригласил наших бойцов выпить. Когда дело дошло до поцелуев, один из солдат ухитрился вынуть из внутреннего кармана англичанина записную книжку. Поляки, наблюдавшие эту картину, сообщили англичанину. Тот был возмущен, обозвал солдат всякими непристойными словами, а затем открыл по ним стрельбу. 3) В Гдыне на вокзале произошел возмутительный случай. Один солдат украл чемодан у польки. Женщина подняла шум и потребовала чемодан обратно. На скандал собралось поляков более 100 человек. В результате чемодан был отобран, а солдата избили. 4) В Гданьском порту 4 матроса в пьяном виде ворвались на норвежский пароход и молотками разбили 2 иллюминатора, отбили краску с борта, обругали норвежцев и ушли. 5) В конце ноября Бургомистр г. Прауст возвращался домой. Три бойца, которых он догнал, попросили подвезти их. Бургомистр освободил коляску и приказал кучеру отвезти. По пути бойцы убили кучера, взяли кое-какие вещи, труп закопали. Убийца только сейчас обнаружен.
