Хаски и его учитель белый кот. Том III - Жоубао Бучи Жоу

class="p1">— Если бы она заметила хоть что-то, то не наделала бы впоследствии столько ошибок. Наньгун Ян мастерски умел лгать и изворачиваться, кроме того, в округе Сянтань он пробыл совсем недолго, поэтому моя мать с самого начала не могла бы о нем ничего выяснить. А потом из Линьи пришло запечатанное письмо. Получив это загадочное послание, Наньгун Ян в спешке собрался и покинул Сянтань.

— И ваша матушка даже не спросила его, куда он едет?

— Он ушел посреди ночи, не попрощавшись с моей матерью. Они были любовниками несколько месяцев, но в итоге Наньгун Ян оставил после себя всего лишь несколько серебряных монет и записку с двумя словами «не скучай[258.3]», после чего бесследно исчез.

Какая-то заклинательница со вздохом сказала:

— Ах, этим торгующим собой певичкам из музыкальных домов и продажным мужчинам из театральных трупп так трудно встретить порядочного человека. Их судьба и правда незавидна и достойна лишь жалости.

Закончив сокрушаться, она, не сдержав любопытства, спросила:

— И что же было потом? Ваша матушка не смирилась с тем, что ее бросил любовник и отправилась на его поиски?

Мо Жань покачал головой.

— Моя матушка по характеру была мягкой, доброй и немного нерешительной. Когда ее бросили, она только и могла, что проглотить горечь предательства. Ей бы и в голову не пришло искать его, чтобы устроить скандал… однако вскоре она обнаружила, что беременна.

Услышав это, госпожа Ван невольно сочувственно ахнула. Когда она вновь посмотрела на Мо Жаня, в ее глазах было море грусти, но было видно, что она и сама не знает, что тут вообще можно сказать.

— Музыкальный дом был готов и дальше содержать Дуань Ихань, но при условии, что она избавится от ребенка. Родившая ребенка женщина теряла красоту и уже не могла танцевать так же красиво и грациозно, как раньше. Они не хотели нести убытки, — на этих словах Мо Жань закрыл глаза. — Моя мама не согласилась, поэтому управляющая делами музыкальной палаты[258.4] потребовала большой выкуп. Тогда мама взяла все свои сбережения и все дорогие одежды, украшения и вышитые туфли и отдала ей, чтобы купить себе свободу. Покинув музыкальную палату, она собиралась отправиться в Линьи, чтобы разыскать моего отца.

— У этой женщины не осталось и медной монетки в кармане, — тихо сказала госпожа Ван, — как же она смогла добраться из Сянтаня в Линьи?

— Кое-кто помог ей, — ответил Мо Жань.

— Кто?

— Сюнь Фэнжо. Названная сестрица Сюнь узнала, что моя мама покинула музыкальную палату и уже на рассвете догнала ее за городскими воротами, чтобы отдать ей все свои сбережения. Кроме того, Сюнь Фэнжо сказала моей матери… если ей не удастся найти моего отца, обязательно разыскать ее в Тереме Цзуйюй, чтобы они могли как сестры вместе прожить хорошую жизнь.

Наставник Сюаньцзин со вздохом сказал:

— Кто бы мог ожидать такой преданности от двух всеми презираемых слабых женщин.

— И что потом? — спросил Цзян Си. — Твоя мать смогла разыскать Наньгун Яна?

Мо Жань на несколько мгновений притих, прежде чем с холодной усмешкой ответил:

— Нашла. Хотя Наньгун Ян скрыл от нее свой статус и представился придуманным именем, однако для моей мамы найти его оказалось проще, чем сдуть пылинку.

Кто-то удивленно воскликнул:

— Ого! Кто бы мог подумать, что у нее были такие выдающиеся способности!

— Никакими выдающимися способностями она не обладала, это оказалось чистой случайностью.

Люди начали переглядываться, на лицах большинства отразилось сомнение:

— О какой случайности тут может идти речь? Правители городов Духовной школы Жуфэн очень редко показывались на людях.

— Они и правда очень редко показывались… — лицо Мо Жаня помрачнело, — однако в честь свадьбы хозяина города или спустя месяц после рождения его наследника в городах Духовной школы Жуфэн было принято устраивать большой пир, чтобы все жители могли порадоваться за своего правителя и принести ему свои сердечные поздравления. Разве я не прав?

Услышав это, люди были поражены:

— Возможно ли, что из-за полученного тогда письма, Наньгун Ян вынужден был вернуться домой, чтобы вступить в брак?

Кто-то вдруг воскликнул:

— Ох, я тут вспомнил, что первая жена Наньгун Яна была из очень богатой и могущественной семьи. Неужели ему и правда пришлось бросить певичку, с которой он вступил в любовную связь, чтобы вернуться домой и жениться на той девушке из хорошей семьи…

Выражение лица Мо Жаня стало еще более холодным и отрешенным:

— Его никто не вынуждал. И он вернулся не для того, чтобы жениться. На самом деле, в том таинственном письме, что он получил тогда, были хорошие новости… глава Духовной школы Жуфэн сообщал ему, что его супруга в ближайшем времени родит, и просил его вернуться, чтобы присутствовать на радостном событии.

После этих слов даже до этого момента хранивший молчание Сюэ Чжэнъюн, переменившись в лице, воскликнул:

— Так Наньгун Ян поехал развлекаться в Сянтань, будучи женатым человеком?!

— Да, — Мо Жань опустил взгляд. Это и правда оказалось слишком тяжело для него. Хотя теперь, когда эта тема была затронута, на его лице отразилась истинная душевная мука, он спокойно и ровно продолжил свой рассказ. — Наньгун Ян уехал из дома, чтобы развеяться именно потому, что его жена была беременна и из-за слабого здоровья имела угрозу выкидыша. Когда он встретил мою мать, она смогла тронуть его сердце, поэтому, чтобы получить ее расположение, он солгал ей, убедив, что никогда не был женат.

Кто-то из толпы в гневе топнул ногой и возмущенно закричал:

— Да он и правда хуже животного!

— Пока жена носила его дитя, он побежал наслаждаться красотами и красотками, да еще и умудрился заделать еще одного ребенка на стороне! Ух!

— Похоже, удача отвернулась от Дуань Ихань в тот день, когда она доверилась Наньгун Яну?

Ответ был совершенно очевиден. Толпа бурлила от гнева и возмущения, в некоторых взглядах, обращенных на Мо Жаня, даже появилось немного сочувствия и жалости. Однако его самого мало заботило, что о нем думают другие, поэтому, не обращая внимания на реакцию людей, он продолжил рассказывать о том, что пришлось пережить его матери.

Впервые Мо Жань так открыто говорил о тайне, что хранил на протяжении двух своих жизней, и неожиданно для себя, помимо застарелой боли, он почувствовал и некоторое облегчение.

— Тогда множество людей съехалось в Линьи, чтобы отпраздновать рождение сына у правителя