Разбойники Сахары. Пантеры Алжира. Грабители Эр-Рифа - Эмилио Сальгари

не нужно было терять ни минуты. Он приобрел лошадей для шести моряков с фелуки, для ренегата и для мираба, которые решили воспользоваться возможностью навсегда покинуть город, представлявший теперь угрозу для их жизни. И, несмотря на все предосторожности, он ощущал крайнее беспокойство. Как и барон, он чувствовал, что что-то должно случиться, что им всем угрожала катастрофа.

Он объяснял свою тревогу состоянием души, слишком долгим томительным ожиданием, он пытался прогнать страх, чтобы его люди, собравшиеся на нижней террасе вместе с мирабом и ренегатом, ничего не заметили. Кабилы и негр стерегли лошадей, стоявших во дворе.

Но все было напрасно. Проходили часы, а он не только не успокаивался, но, наоборот, чувствовал, как тревога и беспокойство растут. На бастионах царила глубокая тишина, на стенах в течение всего дня не появилось ни души, никого не было ни вокруг развалин старых домов, ни на тропинке, которая поднималась к Касбе.

Наверное, было уже часов одиннадцать, когда его слух уловил звук галопа нескольких лошадей, становившийся все отчетливее. Он резко повернулся к мирабу, сидевшему на ограде террасы и пристально вглядывавшемуся в башню, силуэт которой четко вырисовывался на темно-голубом небе, сверкавшем мириадами звезд.

— Мираб, — сказал он изменившимся голосом, — вы слышите?

— Да, — ответил старик, который тоже прислушивался уже некоторое время.

— Кто может подниматься на холм в этот час?

— Это могут быть гонцы, которых новый главнокомандующий послал к бею.

— Мне тревожно, мираб, я не могу это больше скрывать.

— Чего ты боишься, Микеле?

— Не знаю, но мне кажется, нам угрожает серьезная опасность.

— Какая?

— Не знаю.

— Что барона могли узнать?

— Нет, тут что-то другое! Если ни главный евнух, ни кадине, ни одалиски ничего не заметили…

— Тише! Мне кажется, что лошади движутся не по тропинке, которая ведет в Касбу, по которой мы поднимались.

Мираб торопливо встал:

— Да, они направляются к этому дому.

Нормандец наклонился над парапетом, чтобы лучше разглядеть дорогу. В конце улицы появились два всадника и с безумной скоростью приближались к дому ренегата.

— К оружию! — крикнул фрегатар своим людям.

— Откройте! — крикнул один из всадников.

— Сто тысяч акул! — воскликнул Нормандец. — Принцесса!

Этот ее неожиданный визит не сулил ничего хорошего.

Он бегом спустился по лестнице. Старик и ренегат бежали следом. Он открыл ворота, во двор въехали двое всадников.

Это были Амина и Железная Башка.

— Барон еще в Касбе? — спросила мавританка срывающимся голосом.

— Да, госпожа, — ответил Нормандец, глядя на нее с тревогой.

— Мой брат узнал, что ему удалось вернуться в Алжир, и, боюсь, он узнал и об этом убежище.

— Что вы говорите, госпожа! — воскликнули мираб и фрегатар с ужасом.

— Все так, как я говорю.

— Но кто мог предать нас?

— Один из моих негров. Зулейк подверг его жесточайшим пыткам, и он все рассказал.

— Это один из тех, кто сопровождал нас? — спросил Нормандец, смертельно побледнев.

— И помогал переодевать барона в женское платье.

— Вы уверены?

— Этот бедный раб признался мне во всем перед смертью. Мой брат подверг его таким мучениям, что его было не спасти. Его принесли в мой дворец полчаса назад. Он умирал.

— Что будет делать ваш брат?

— Он уже едет сюда с отрядом янычар, чтобы арестовать вас. У вас не больше десяти минут, если вы хотите попробовать бежать.

— Что же делать, госпожа? Мы ждем сигнала барона и должны ответить. Ваш брат знает, что барон в Касбе?

— Боюсь, что да.

— Тысяча чертей! — вскричал фрегатар, вырвав у себя клок волос.

В этот самый момент послышались крики матросов с фелуки:

— Сигнал! Сигнал!

— Наконец-то! — воскликнул Нормандец. — Они не успеют. Готовьте лошадей.

Он быстро поднялся по лестнице и выскочил на террасу. Маленький огонек блестел между двумя зубцами башни.

— Да, да, это сигнал! — воскликнул он. — Ответим!

На парапете стояли два морских фонаря. Он зажег их, потом бросился вниз, крича своим людям:

— За мной!

Кабилы и их негр уже вывели лошадей, тщательно отобранных, с крепкими ногами, выносливых. Принцесса, одетая в мужской алжирский костюм, села в седло. Ей помогал Железная Башка, одетый арабом.

— Они приближаются! — воскликнула мавританка, придерживая коня. — Слышите?

Отдаленный шум, как от копыт целого отряда лошадей на полном скаку, доносился со склона холма.

Это, очевидно, были янычары с Зулейком во главе.

— Вперед! Галопом! — закричал фрегатар. — Когда они доберутся сюда, дом будет пуст.

— Ваша фелука готова? — спросила принцесса.

— Да, госпожа. Паруса подняты, она развернута носом в открытое море.

— Это быстроходный парусник?

— Не уступит галере.

— Вы сможете выйти из порта, несмотря на галиоты, которые патрулируют рейд каждую ночь?

— Я смогу их обмануть, госпожа.

Принцесса вздохнула.

— Завтра я буду одна, — прошептала она печальным голосом. — Так хочет Бог.

Тринадцать всадников поднимались рысью по тропинке, которая вела к Касбе, потом они свернули в пальмовую рощицу, не осмеливаясь приближаться к бастионам крепости, чтобы часовые не подняли тревогу.

Они доверили лошадей кабилам и негру, зарядили аркебузы и направились к башне, стоявшей прямо перед ними. Они продвигались согнувшись, используя все неровности местности и кусты, росшие на склоне.

Нормандец смутно различал темный силуэт, спускавшийся с площадки башни.

— Они спускаются! — воскликнул он. — Я вижу их! Ах! Что за отважный юноша!

Они подошли ко рву, когда вдруг, как из-под земли, выросли две тени и властный голос крикнул:

— Кто идет? К оружию, янычары!

Нормандец остановился, сдержав ругательство, готовое сорваться с его губ.

Часовые на стенах, услышав этот крик, тоже закричали:

— Тревога!

— Сначала убьем этих! — прошептал фрегатар. — Во рву другие!

Тигриным прыжком он бросился к противнику с ятаганом в руке.

Четыре матроса последовали его примеру.

Бой был коротким. Шпионы, застигнутые врасплох, растерявшиеся от количества нападавших, даже не пытались оказать сопротивление.

Они упали с разбитыми головами, так и не воспользовавшись аркебузами, настолько молниеносной была атака отважного фрегатара.

Оставшиеся три матроса и Железная Башка уже спрыгнули в ров, а принцесса, ренегат и мираб, который, казалось, вновь обрел отвагу былых времен, нацелили аркебузы на стены.

Барон теперь спускался гораздо быстрее, потому что Железная Башка и матросы натянули веревку. Графиня крепко прижималась к нему. На вершине бастионов послышались быстрые шаги и команды, множество теней склонилось над зубцами: это янычары пытались разглядеть, что происходит во рву, а часовые повторяли сигнал тревоги.

— Скорее! Скорее! — говорил Нормандец, тоже уже оказавшийся во рву.

Вдруг прозвучал выстрел из аркебузы, потом еще один, потом третий. Часовые открыли огонь, хотя в темноте ничего не могли видеть.

Барон, услышав выстрелы, покрепче прижал к себе девушку и прыгнул вниз.

Хотя он и спрыгнул с высоты четырех или пяти метров, но упал на мягкую, заросшую травой землю, десять сильных рук поддержали