Просвещение продолжается. В защиту разума, науки, гуманизма и прогресса - Стивен Пинкер

Честно говоря, тот факт, что ход человеческого прогресса развенчивает основные «-измы», не должен никого удивлять. Существующим сегодня идеологиям больше двухсот лет, а в их основу положен взгляд на человечество как будто с высоты птичьего полета: люди то ли прискорбно несовершенны, то ли безгранично эластичны, а общество – то ли органическое целое, то ли набор отдельных личностей[1081]. Реальное же общество объединяет сотни миллионов общественных существ, каждое из которых обладает мозгом с триллионом синапсов и стремится к собственному благополучию, влияя при этом на благополучие других посредством сложной системы взаимодействий со значительными внешними эффектами, как положительными, так и отрицательными, многие из которых не имеют аналогов в прошлом. Такая система заведомо не может соответствовать никакому простому представлению о том, что будет происходит, если установить там тот или иной набор правил. Более рациональный подход к политике – считать любое общество непрерывным экспериментом и, отказавшись от каких-либо предубеждений, изучать передовой опыт, с какого бы края политического спектра он ни исходил. Эмпирическая же картина на данный момент предполагает, что человек в наибольшей степени процветает в либеральных демократиях, придерживающихся ценностей гражданского общества, прав человека, свободного рынка, социальной поддержки и оправданного регулирования. Как метко сформулировал комик Пэт Полсен, «если верх возьмет одно крыло, неважно левое или правое, страна начнет летать по кругу».

Суть не в том, что истина всегда где-то посередине. Просто современные общества уже исправили самые непростительные ошибки прошлого, и если они функционируют хотя бы вполовину прилично – если кровь не льется по улицам рекой, проблема ожирения серьезней проблемы недоедания, а люди, голосующие ногами, умоляют впустить их в страну, вместо того чтобы сломя голову нестись к выходу, – значит, существующие институты, вероятно, неплохая отправная точка для будущего (урок, который нам, кстати, может преподать консервативный последователь Бёрка). Разум подсказывает, что политический процесс окажется плодотворнее, если он будет подходить к управлению государством как к научному экспериментированию, а не как к ожесточенному спортивному состязанию.

~

Сопоставлять наши идеи с данными истории и социологии – более осмысленный способ их оценки, чем спорить, опираясь лишь на собственное воображение, но самый надежный критерий эмпирической рациональности – это прогноз. Наука развивается, проверяя предсказания выдвинутых ранее гипотез, да и в повседневной жизни все мы признаем эту логику, когда хвалим или высмеиваем диванных мудрецов в зависимости от того, подтверждают ли события их правоту, когда используем идиомы, призывающие к ответу за свои слова (скажем, «съесть свою шляпу» или «сесть в лужу»), или когда употребляем выражения вроде «Сколько ты готов на это поставить?» и «Не узнаешь, пока не попробуешь».

К сожалению, эпистемологические стандарты здравого смысла – прислушиваться к людям и идеям, способным сделать верное предсказание, и не принимать во внимание прочих – редко применяются к интеллектуалам и лидерам общественного мнения, которые не несут никакой ответственности за свои заявления. Прогнозисты вроде Пола Эрлиха ошибаются раз за разом, но продолжают раздавать интервью, а большинство читателей даже не задумываются, умеют ли их любимые колумнисты, ораторы и прочие гуру предсказывать будущее точнее шимпанзе, выбирающего бананы. Последствия могут быть довольно зловещими: множество военных и политических катастроф случились из-за необоснованной уверенности в прогнозах экспертов (вроде сотрудников разведслужб, уверявших в 2003 году, что Саддам Хусейн разрабатывает ядерное оружие), а недостаточная точность предсказаний на финансовом рынке может кому-то стоить состояния.

Системы взглядов, в том числе политические идеологии, тоже стоит оценивать по точности их прогнозов. Те идеологические противоречия, которые проистекают из столкновения ценностей, вряд ли удастся нивелировать, но многие другие представляют собой разные подходы к достижению одной и той же цели и, по идее, вполне разрешимы. Какие меры на самом деле помогут добиться того, чего хочет практически каждый, скажем прочного мира и экономического роста? Какие из них сократят уровень бедности, число насильственных преступлений или процент неграмотных? Разумное общество должно искать ответы, сверяясь с реальным миром, а не слепо верить в мудрость того или иного братства мыслителей, объединенных неким символом веры.

К несчастью, экспрессивная рациональность, описанная Каханом на примере его испытуемых, свойственна и авторам редакционных колонок в ведущих СМИ, и экспертам. Их репутация никак не зависит от точности даваемых ими прогнозов – к сожалению, такой статистики никто не ведет, – но зиждется на способности развлекать, возбуждать или шокировать, на умении внушить уверенность или страх (в надежде, что такое пророчество окажется самосбывающимся) и на таланте сформировать коалицию сторонников и превозносить ее достоинства.

Начиная с 1980-х годов психолог Филип Тетлок задается вопросом, что отличает умелых прогнозистов от сонма оракулов, которые «часто ошибаются, но никогда не сомневаются»[1082]. Он уговорил сотни аналитиков, колумнистов, ученых и заинтересованных любителей поучаствовать в соревновании, в котором они должны были оценивать вероятность предложенных им гипотетических событий. Эксперты – мастера формулировок: защищая свои предсказания от возможности их опровергнуть, они используют хитрые модальные конструкции (могли бы), расплывчатые определения (серьезная вероятность, высокие шансы) и жонглируют временем (очень скоро, в не столь отдаленном будущем). Но Тетлок связал им руки, предложив события с недвусмысленными исходами и конкретными сроками (например: «Аннексирует ли Россия еще какую-нибудь часть территории Украины в ближайшие три месяца?», «Выйдет ли какая-либо страна из еврозоны в этом году?», «Сколько еще стран сообщат о случаях лихорадки Эбола за следующие 8 месяцев?») и заставив их оценивать вероятность в процентах.

Метод Тетлока также не подвержен распространенной ошибке восхваления или высмеивания единичного вероятностного прогноза после свершившегося факта. Примером тут может служить случай Нейта Сильвера, главного редактора сайта FiveThirtyEight, который подвергся разгромной критике после того, как оценил шансы Дональда Трампа победить на выборах 2016 года всего в 29 %[1083]. Так как мы не можем повторить выборы тысячу раз и подсчитать число побед Трампа, вопрос, подтвердилось ли его предсказание, просто не имеет смысла. Что мы можем сделать (и что сделал Тетлок), так это сравнить набор вероятностей, предложенных каждым из прогнозистов, с соответствующими результатами. Тетлок опирался на формулу, которая вознаграждает участника не за точность вообще, но за смелую точность (потому что несложно быть относительно точным, давая безопасные прогнозы «пятьдесят на пятьдесят»). Результат применения его формулы математически похож на ту сумму, которую выиграл бы эксперт, если бы поставил деньги на свои утверждения в соответствии с заявленной им вероятностью.