Приключения обезьяны - Михаил Зощенко

ОН. Вот теперь хорошо… (Поправляет розы на диване.) Вот так. Превосходно. Чудно… Теперь она может переступить порог моего дома… Юлия… (Вытаскивает из кармана ее фотографическую карточку, восхищенно смотрит, целует.) Юлия… Нет, все-таки, любовь – это что-то волшебное… Это черт знает что такое!.. Я не понимаю, как я раньше жил… тянулись дни, на душе пасмурно… И вдруг… Юлия… Хочется петь, читать стихи… Это черт знает что такое!.. Как сказал поэт: «О, ты…» Гм… как же это он сказал?.. Вот раньше и стихи-то не к чему было читать. А сейчас просто какая-то потребность. Хочется, чтоб все в рифму было… «О, ты… Вселенная… Земная ось…» О, черт! Хоть бы какие-нибудь захудалые стишки вспомнить… «Прибежали в избу дети…» Не могу вспомнить… «Тятя, тятя, наши сети…» Нет, не то… Ну, черт с ним! (Снова восхищенно смотрит на карточку.)

Юлия! Сейчас ты своими легкими стопами войдешь в мою скромную холостую хижину. Несколько роз упадет к твоим ногам. И взволнованный голос полюбившего тебя человека скажет: «Юлия, я безмерно счастлив, что ты будешь моей женой…» О, черт! Что же это я, как болван, в шляпе и в пальто… (Вешает шляпу и пальто на гвоздь. Подходит к зеркалу, прихорашивается.)

Так. В порядке… Как говорится – в полной форме и с превышением… Юлия, ты первая женщина, которую я, без тени сомнения, назову своей женой… Мы как бы созданы друг для друга. У меня хорошее служебное положение. И ты – на виду. У меня приличная зарплата и у тебя, ну, может быть, там, несколько хуже, но, как говорится, ты тоже при своих… Комната у меня, комната у нее. Стало быть, и в этом корыстный мотив отсутствует. А это в любви немало. Все-таки как-то приятно знать, что она полюбила меня просто так. Без тени расчетов, соображений. Просто по-лю-би-ла. Вот чего, вероятно, не знали наши отцы… Это у них – пошлые приданые, коммерческий расчет… брр… А тут полюбила за внешность, за светлый ум… Потому что мы с ней в равных условиях. Она сама великолепно зарабатывает. На что ей мои деньги… То есть, как на что? Деньги-то ей, конечно, нужны. То платьице, то что… (Задумчиво.) Вообще я дурак, что чуть не с первого дня брякнул ей, что зарабатываю две тысячи. Еще для форсу приврал на триста. Пыль в глаза пустил. В Крым предложил поехать. Дурак… Что дурак, так дурак. Уж скорее надо было убавить. Потому что если б полюбила – так и так бы полюбила… Конечно, она выше этого. Но все-таки такие вещи незаметно откладываются в женском сознании. Сказал бы – зарабатываю пятьсот. И поглядел бы, черт ее дери, как бы она меня полюбила! Нет, конечно, полюбила бы, но все-таки, как говорится, взял бы и проверил ее чувства. (Снова влюбленно смотрит на карточку.)

Юлия… (Задумчиво.) Вообще-то, конечно, не поздно и теперь сказать. Скажу – пошатнулось положение, увольняют со службы. И погляжу в ее глаза – что там у нее загорится. И если увижу хоть малейшую перемену… Нет, нет… А почему нет?.. А почему, черт возьми, нет? А сколько таких фактов, когда выходят замуж из-за служебного положения, женятся из-за комнаты… Ну, хорошо, у Юлии своя отличная комната. Ей не нужна моя жилплощадь. (Задумчиво.) Черт ее знает. Она говорила, что ее комната. Но, может, мамашина комната. То-то она юлила перед матерью: «мамочка, мамочка»… А мамочка, может, спит и видит, когда дочка к какому-нибудь дураку в комнату въедет. Здорово! То-то она все время мечтала на мою комнату взглянуть. Покажите да покажите. Ремонт, говорю… Еще не закончился. Нет – загорелось… А сказал бы – не моя комната. И поглядел бы в ее глаза и выяснил бы мотивы ее чувства… А-а, черт! Фанфарон. Пустил пыль в глаза. Две тысячи зарплаты… Крым… Шампанское… (Хватает со стола бутылку шампанского, прячет ее в шкаф.) Черта лысого я шампанского дам!.. Шампанское, цветы, шоколадные конфеты… Это – всякая полюбит. (Прячет конфеты в шкаф. Вместо них кладет на стол печенье.) А вот я погляжу, мадам, как вы меня с печеньем полюбите… И печенья не дам. (Прячет печенье.) Жрите хлеб… Полюбите нас, когда мы черненькие… (Выхватывает цветы из вазы. Швыряет их на пол. Подбрасывает их ногой под диван и под комод. Случайно в зеркале видит себя. Недоволен своим франтоватым видом.) Сапожки… Брючки… Расфуфырился… (Стаскивает с себя пиджак. Надевает рваную захудалую куртку.) А вот в таком виде не хотите ли нас полюбить? (Надевает на коверкотовые брюки вторые – рваные и страшные.) Вот в таком виде полюбите, – вот тогда спасибо скажу. А так-то всякая полюбит. (Переодевает сапоги.) Вот… Эвон, какой теперь… (Смотрится в зеркало.) Немножко, кажется, перехватил, но ничего… Жалею, что побрился. Ишь, гладкая морда. (Треплет свою прическу.) А такого не хотите – ободранного бедняка, сокращенного по службе, не имеющего своей жилплощади… Вот и поглядим, что от вашего чувства останется. (Прихрамывая, подходит к портрету на стене.) Нет, хромать-то не надо. Это уже слишком… А вот что ей сказал – папаша у меня пролетарского происхождения, – это ни к чему. Сказал бы, что барон. И поглядел бы, как вытянулась [бы] ее физиономия. (Снимает со стены портрет отца.) А генерала не хочешь?.. Нет, погоди, я тебе сейчас наверну родство. (Роется в папке, вытаскивает что-то вроде священнослужителя.) А такого папу не хочешь? Вот, скажу, отец. Извините, скажу, что приврал. На самом деле, мадам, будете теперь из духовного звания, ежели рискнете за меня замуж пойти.

Стук в дверь. Входит ОНА.

ОНА (нежно). Мой дорогой…

ОН. Юлия!

ОНА (с изумлением). Что с вами? Что за маскарад?

ОН. Ах, это… Да так… Приходится беречь выходной костюм. А то вопрешься в единственный костюм – лоскутки полетят.

ОНА (пожимает плечами. Потом торжественно). Ну вот, наконец, я в вашей комнате. (Оглядывается.) Николай! Какое странное чувство. Я вошла в вашу комнату и в первый раз в жизни почувствовала – я дома, у себя…

ОН (подозрительно). Гм… У себя?

ОНА. Этот милый диван… Этот столик, этажерочка… Все это теперь какое-то близкое, родное…

ОН. Нет, диван-то… не родной… это не мой диван… Со… соседа… И мебель, Юлия, вообще не моя… чужая…

ОНА. Ах, да? Ну, тем лучше. Мы приобретем другую, такую, какая нам понравится. Да, котик?

ОН. М-да… Приобрести, конечно, можно… Если, конечно…

ОНА. Вот как мы вернемся из Крыма, так и займемся этим делом. Да?

ОН. Конечно, если финансы позволят.

ОНА. Ну, что за чепуха! Вы отлично зарабатываете. И у меня хорошее жалованье… Обязательно приобретем, да, котик?

ОН (с горькой усмешкой). Отлично зарабатываете! Крым… Мебель… Юлия… Я должен вас с заоблачных высот спустить на землю… Видите ли, Юлия… Случилась непоправимая беда… Материальное положение у меня более чем плохое…

ОНА. Но вы говорили…

ОН. Да, тогда было одно, а сейчас другое…