Межвидовой барьер. Неизбежное будущее человеческих заболеваний и наше влияние на него - Дэвид Куаммен

Впрочем, примерно на полпути, после трудного недельного перехода, общих страданий и совместных обедов Тони, наконец, достаточно потеплел ко мне, чтобы подробнее рассказать о том, что помнит. Его воспоминания в основном соответствовали докладу команды CIRMF из Франсвиля, не считая мелких расхождений в цифрах и подробностях. Но его взгляд был куда более личным.

Тони называл произошедшее l’épidémie, «эпидемией». Это произошло в 1996 году, да, сказал он, примерно в то же время, когда французские солдаты прибыли в Майибу-2 на надувной лодке Zodiac и встали лагерем неподалеку от деревни. Было неясно, для чего сюда приехали солдаты: по серьезному делу – восстановить старый аэродром? – или просто поразвлечься. Они периодически стреляли из ружей. Может быть, предположил Тони, у них с собой было и какое-то химическое оружие. Он упомянул эти подробности, потому что считал, что они могут быть связаны с эпидемией. Однажды деревенские мальчишки отправились на охоту с собаками. Охотиться они собирались на дикобразов. Но вместо дикобразов добыли шимпанзе – нет, его не убили собаки. Его уже нашли мертвым. Они принесли шимпанзе в деревню. Обезьяна уже начала гнить, сказал Тони, ее живот распух, и пахло от нее ужасно. Тем не менее люди очень обрадовались мясу. Они разделали шимпанзе и съели его. А затем буквально через два дня заболели все, кто прикасался к мясу.

Их рвало, началась диарея. Некоторых увезли вниз по реке на моторной лодке в госпиталь в Макоку. Но чтобы перевезти всех больных, топлива не хватило. Слишком много больных, недостаточно лодок. Одиннадцать человек умерли в Макоку. Еще восемнадцать – в деревне. Из Франсвиля быстро прибыли особые доктора, да, сказал Тони, одетые в белые костюмы и шлемы, но они никого не спасли. У Софиано в семье умерли шестеро. Одна из них, его племянница, – прямо у него на руках. Но сам Софиано не заболел. «Нет, и я тоже не заболел», – добавил Тони. Причина болезни была непонятной, ее окружали мрачные слухи. Тони подозревал, что французские солдаты отравили шимпанзе своим химическим оружием и не убрали его, чтобы мясо животного отравило жителей деревни. Так или иначе, выжившие очень хорошо усвоили урок. В Майибу-2 больше не едят шимпанзе.

Я спросил о мальчиках, которые пошли на охоту.

– Они умерли, все мальчишки умерли, – сказал Тони. – Собаки не умерли.

Видел ли он раньше такую болезнь, такую эпидемию?

– Нет, – ответил Тони. – C’etait le premier fois[19].

Никогда.

– Как вы готовили шимпанзе? – спросил я.

– В нормальном африканском соусе, – ответил Тони, словно это дурацкий вопрос. Я представил себе куски шимпанзе в арахисовом соусе с пили-пили, которые ложками раскладывали по фуфу.

Кроме супа из шимпанзе, мое внимание привлекла еще одна резко выделяющаяся деталь. Тони упомянул ее в первом нашем разговоре. Среди хаоса и ужаса, творившегося в деревне, они с Софиано увидели что-то очень странное: кучу из тринадцати мертвых горилл в близлежащем лесу.

Тринадцать горилл? Я не спрашивал о мертвых диких животных. Он рассказал об этом сам. Конечно же, анекдотические свидетельства[20]обычно довольно расплывчаты, неточны, иногда вообще ложны, даже если это рассказ человека, видевшего все своими глазами. Фраза «тринадцать мертвых горилл» на самом деле могла обозначать, что их двенадцать, или пятнадцать, или просто много – слишком много, чтобы измученный мозг мог их сосчитать. Люди умирали. Память постепенно расплывается. Фраза «Я их видел» могла обозначать именно это, а могла – и что-то другое. Например: «Мой друг их видел, он мой близкий друг, я доверяю его словам, как собственным глазам». Или, может быть: «Я слышал это от человека, которому доверяю». Рассказ Тони, как мне показалось, принадлежал к первой эпистемологической категории: правдивый, но не совсем точный в мелочах. Я верил, что он сам видел этих мертвых горилл, в количестве примерно тринадцати. Может быть, они валялись просто рядом, а не кучей; может быть, он даже действительно пересчитал их. Образ тринадцати трупов горилл, распростертых на куче листьев, выглядел аляповато, но правдоподобно. Дальнейшие исследования показали, что гориллы очень уязвимы для Эболы.

Научные данные – это совсем другая категория, практически во всем отличная от анекдотических свидетельств. Научные данные не блистают поэтическими гиперболами и двусмысленностями. Они точны и поддаются подсчету. Тщательно собранные, строго отсортированные, они могут получить неожиданный смысл. Вот зачем Майк Фэй ходил по Центральной Африке со своими желтыми блокнотами: он искал большие закономерности, которые могут появиться при рассмотрении массы маленьких данных.

На следующий день мы пошли по лесу дальше. До ближайшей дороги по-прежнему оставалось около недели пути. То была идеальная среда обитания для горилл, хорошо структурированная, богатая их любимой растительной пищей и почти нетронутая людьми: ни тропинок, ни лагерей, ни следов присутствия охотников. Здесь должно быть полно горилл. И в недавнем прошлом так и было: перепись популяции обезьян Габона, составленная двадцать лет тому назад двумя учеными из CIRMF, гласила, что в лесу Минкебе живет примерно 4171 горилла. Тем не менее за все время хождения по самым глухим чащобам мы так и не увидели ни одной гориллы. Отсутствие горилл и каких-либо следов их жизнедеятельности было странным – настолько странным, что Фэй счел это очень важным. Именно такие закономерности – положительные или отрицательные – он и надеялся найти с помощью своей методологии. В течение всей «Мегатрансекты» он записывал в блокнот каждое увиденное гнездо горилл, каждую кучку помета горилл, каждый стебель, который грызла горилла, а также слоновий навоз, следы леопардов и прочие подобные следы животных. После того, как мы вышли из леса Минкебе, он просуммировал свои данные. На это понадобилось несколько часов; он закрылся в своей палатке, занося последние данные наблюдений в ноутбук. А потом он вышел.

В последние четырнадцать дней, сообщил мне Фэй, мы нашли 997 куч слоновьего навоза и ни кусочка помета гориллы. Мы прошли мимо миллионов стеблей высоких травянистых растений, в том числе тех (из семейства марантовых), чью питательную сердцевину гориллы поедают, словно сельдерей; но ни на одном из этих стеблей он не нашел отпечатков зубов горилл. Мы не слышали ни одного крика горилл с битьем себя в грудь, не видели ни единого гнезда горилл. Все очень напоминало любопытное происшествие с собакой Баскервилей – безмолвным псом, который предоставил Шерлоку Холмсу красноречивые отрицательные улики, дав понять, что здесь что-то не так. Гориллы, когда-то водившиеся в Минкебе в изобилии, исчезли. Вывод был очевиден: что-то их убило.

9

Переход межвидового барьера в Майибу-2 был не