Ведьма внутри меня - Ника Маслова

Мы ехали в молчании, и время ужасно тянулось. Обещанный дом с садом, кажется, не приближался, а отдалялся от нас. Что-то с этим следовало сделать.

— В вашем доме, он, вы сказали, скромный, совсем небольшой, для меня найдётся отдельная комната?

Дэбрэ сдавленно кашлянул.

— Я не хотела вас оскорбить, — тотчас сказала я, — но почему-то волнуюсь. — Потёрла кожу чуть ниже ключиц. — Как-то мне не по себе.

Внутри и правда стремительно разгоралось ощущение, что я допускаю ошибку — интуиция проснулась в самый неподходящий момент. А до того что делала? Видно, крепко спала вместе с сообразительностью и пивом.

— У вас будет своя комната, но без личной горничной вам придётся обойтись, — сказал Дэбрэ. — Это скромный дом, и всё хозяйство ведёт экономка. Софи со мной много лет, она женщина уважаемая, добросердечная, она поможет вам во всём — в том числе и как горничная. Обижать её я вам запрещаю.

— Вы считаете, я стала бы её обижать?

Он не ответил, но его молчание показалось мне весьма красноречивым. Эта Майри что, ни в чём не могла повести себя как нормальный человек? Везде и во всём надо было показать себя ведьмой?

— Я буду вести себя мило с госпожой Софи, — пообещала я, и Дэбрэ приподнял брови.

— Собираетесь называть Софи госпожой?

Чёрт. И снова впросак. А я ведь старалась! Но не сдаваться же из-за того, что я не знала элементарных вещей.

— Разве такое обращение может кого-то обидеть?

— Софи, разумеется, нет. Думаю, она будет польщена. А вот я — да, меня ваша избирательная вежливость, несомненно, оскорбит и обидит.

Что?

Дэбрэ ответил на непроизнесённый вопрос:

— Всё это время вы зовёте меня по фамилии, не упоминая титул, ни называя даже господином. Ваша вежливость будет распространяться только на экономок и принцев, мне её никак не заслужить?

Чёрт-чёрт-чёрт.

— Простите. Вас так назвал принц и… Сожалею, но я даже не подумала, что должна обращаться к вам иначе.

— Дознаватель Дэбрэ. Я помню, как вы меня называли. Хоть от этого отказались, уже спасибо.

Кажется, я не просто попала впросак, а целые сутки топталась по чужим больным мозолям. Ну молодец, ну вот просто… Но он тоже хорош!

— А вы не могли сделать мне замечание раньше? Буду откровенной: я думала, что Дэбрэ — это имя. Как принц Антуан, только, — я кашлянула и потёрла горло, — не принц.

Уж конечно, не принц! Дэбрэ же сказал, что родился в бедной семье.

— Виконт Дэбрэ. Виконт Дамиан Дэбрэ.

— Но принц называл вас по фамилии…

— …как прислугу, всё верно. Чтобы указать на моё низкое происхождение. Титул мне пожалован королём. Некоторые люди, такие как принц Антуан, не могут удержаться от желания подчеркнуть разницу между лордами с родословной и дерзкими выскочками.

— А вы не можете удержаться от желания поставить их с их желаниями на место, — сказала я. Ой, зря. Ну вот зачем?

Дэбрэ усмехнулся.

— А вы неплохо изучили меня.

Он не разозлился. Отлично.

— Я была потрясена тем, как вы спорили с принцем, виконт. Я бы даже сказала, грубили ему. Вы явно показали ему, что считаете вас равными. И никто с этим фактом не спорил.

Дэбрэ скрестил руки на груди, улыбнулся уголками губ, но глаза остались холодными.

— Вы быстро учитесь. Сообразительны. Используете и свою красоту, и ум, и бойкий язык, чтобы свести мужчину с ума. Вы смотрите на меня с таким восхищением на лице, с блеском в глазах, что, даже зная вас, вам хочется верить.

О чёрт. Он делает это снова!

— Я всего лишь хочу быть милой с вами, виконт Дэбрэ. Хочу вашей дружбы. Я ведь уже говорила.

— Поверьте, я это понял. Вы и правда весьма милы. Если захотите быть ещё милее, то называйте меня Дамиан.

Я наклонила голову к плечу, разглядывая его со всем вниманием. И знаете, что видела — захлопнувшуюся ракушку, которую даже ножом не раскроешь. Руки себе испоганишь, собственной кровью обольёшься — и это всё, что получишь в итоге.

Так и хотелось спросить: в моих обстоятельствах насколько по десятибалльной шкале непристойно называть мужчину, в доме которого я буду жить в качестве заключённой, только по имени? И что-то подсказывало: на одиннадцать — самое малое.

— Всё это время вы называли меня по имени. Майри — я слышала от вас много раз. И очень редко вы назвали меня леди.

— Когда-то мы с вами были настолько дружны, что вы просили меня быть вашим самым близким другом и разрешили, даже настаивали на том, чтобы я называл вас только по имени.

Он так улыбнулся, что даже мне — Майе, не Майри — захотелось его ударить.

— Майри, — произнёс он тягуче.

Как имя может звучать оскорбительно? Ему удалось.

— Думаю, так как я не помню наше с вами общение, нам следует вернуться к общепринятым правилам. Я отзываю своё разрешение. Называйте меня так, как велит вам ваша совесть и воспитание, виконт Дамиан.

Я даже не поняла, почему карета остановилась.

— Мы прибыли, леди Майри, — сказал Дэбрэ.

Я выглянула из окна кареты. И вот это он называл скромным домом с садом? Вот уж правда, мужчина мечты, виконт Дамиан.

В свете встающей луны двухэтажный белый особняк показался мне менее всего напоминающим скромный домик. Я насчитала по пять рядов окон влево и вправо от главного входа с колоннами, занимающего не менее трети фасада. Ведущую к высоким резным дверям каменную лестницу украшали скульптуры, держащие светильники, вход был ярко освещён.

Дом не показался мне новым. На первый взгляд он выглядел родовым гнездом старинного аристократического семейства. Поднявшись по лестнице, я всё ждала увидеть дворецкого в ливрее, встречающего нас, но нет, Дэбрэ сам открыл передо мной дверь.

Часть холла занимала парадная лестница. Яркий свет лил из фантастически красивой люстры. Картины на стенах, скульптуры, напольные вазы и живые цветы в них — всё тут очаровывало с первого взгляда.

Я была настолько потрясена этим «скромным домиком», что у меня разбегались глаза. Хотелось поскорей рассмотреть и то, и это. Я настолько увлеклась, что не сразу заметила женщину, встречающую нас. Она скромно стояла в дверях слева от лестницы и, по всей видимости, ожидала, чтобы поприветствовать нас.

Дэбрэ опередил нас обеих.

— Вот леди Майри, матушка Софи. Какое-то время она будет жить с нами. Я вручаю её вашим заботам. Покидать пределы поместья ей запрещено.

Женщина не задала ни одного вопроса, не проявила ни малейшего удивления. Тихим спокойным голосом она ответила, что ей всё понятно, и приказания господина будут исполнены.