Девушка во льду - Роберт Брындза

– Вообще-то они ей внуки. Да кто их знает? Ткните пальцем в телефонный справочник – не ошибетесь.

Вулф выбросил грязный тампон, взял чистый и принялся обрабатывать кровоточащий укус.

– Они бездомные?

Вулф кивнул.

– Нельзя ли их поместить в какой-нибудь приют, в ночлежку с завтраком? – спросила Эрика. В окно она видела Айви. Та стояла у парковки под ярким фонарем, курила и разглагольствовала сама с собой. Дети жались к ней, вздрагивая каждый раз, когда она размахивала руками.

Вулф мрачно рассмеялся.

– Почти все приюты и ночлежки уже отказываются ее принимать. Слишком назойливо навязывает свои услуги.

Он убрал с руки Эрики марлевый тампон и залепил рану большим квадратом бактерицидного пластыря.

– Спасибо, – поблагодарила его Эрика, разминая пальцы.

Вулф стал укладывать медикаменты в аптечку.

– Я вот что вам скажу. Укус нужно показать врачу. Пусть сделают укол от столбняка, а то знаете… уличные дети… в них ведь какой только заразы нет.

– Да, – согласилась Эрика.

– И мне придется составить протокол. Внести в него все, что случилось. Она угрожала вам ножом. Он вас укусил…

– Да, а я его ударила. Ударила несчастного ребенка, черт бы меня побрал… Ничего. Выполняйте свою работу. И… спасибо вам.

Вулф кивнул, снова сел за стол и занялся оформлением документов. Эрика посмотрела в окно, но Айви с детьми уже исчезла.

На улице свирепствовал лютый холод. Центральный вход отделения полиции Луишем-Роу был освещен, но парковка утопала в темноте. Длинные ряды заиндевелых машин слабо поблескивали в свете уличных фонарей, за ними виднелся неиссякаемый поток автотранспорта, медленно катившего по дороге. Эрика все еще ощущала пульсацию в руке. Она направила ключ-брелок влево, щелкнула им. Потом вправо, снова щелкнула. Машина на дальнем краю парковки дважды прорезала темноту оранжевыми пучками света. Чертыхнувшись, Эрика поплелась к ней, волоча за собой чемодан по глубокому снегу.

Она положила вещи в багажник и села за руль. В салоне было зябко, но чувствовалось, что здесь все новое. Эрика завела мотор и заблокировала двери через центральный замок. Когда машина чуть прогрелась, она выехала с парковочного места и медленно покатила к выходу.

Айви стояла на тротуаре, обнимая детей. Те жались к ней, безудержно дрожа. Эрика притормозила возле них и опустила стекло машины.

– Вам куда, Айви? – спросила она. Айви повернулась. Ветер подхватил прядь ее длинных седых волос и прижал к лицу.

– Тебе какое дело? – огрызнулась она.

– Могу подвезти.

– Думаешь, мы сядем в машину к чувырле, которая лупит детей?

– Простите. Я была сама не своя. День выдался тяжелый.

– День у нее выдался тяжелый! Пожила бы ты, как я, милочка, – фыркнула Айви.

– Я отвезу вас, куда скажете, да и дети погреются, – пообещала Эрика, заметив, что из-под тонких платьишек девочек торчат голые ноги.

Айви прищурилась.

– А что взамен?

– Просто садитесь в машину, – сказала Эрика, доставая двадцатифунтовую купюру. Айви хотела взять деньги, но Эрика отвела руку с двадцаткой. – Получите, когда я вас высажу, при условии, что вы не будете кидаться с ножами и кусаться.

Айви глянула на мальчика, тот послушно кивнул.

– Ладно. – Она открыла заднюю дверцу, и дети, забравшись в машину, расползлись по заднему сиденью. Айви, сев рядом с Эрикой, издала безобразный выдох с протяжным присвистом. Близость Айви пугала Эрику, но она проглотила свой страх.

– Пристегнитесь, – велела Эрика, подумав, что ей будет спокойнее, если они все будут пристегнуты.

– Ага. Не станем же мы закон нарушать, – рассмеялась Айви. Она набросила на себя ремень безопасности, щелкнул замок.

– Куда вас отвезти?

– В Кэтфорд, – ответила Айви. Эрика достала телефон, вывела на экран навигатор.

– Блин, ну ты даешь! – воскликнула Айви. – Я покажу. Давай налево.

Автомобиль плавно катил по дороге, на ветровом стекле мерцали блики уличных фонарей, и вся их необычная компания – Айви, ее внуки, Эрика – погрузилась в молчание. Как ни странно, в этой тишине ехать было вполне комфортно.

– А что, дети у тебя есть? – спросила вдруг Айви.

– Нет, – ответила Эрика. Снег залеплял ветровое стекло, и она включила дворники.

– Лесби, что ли?

– Нет.

– А-а, мне все равно. Я против лесби ничего не имею. С лесби иногда приятно выпить, да и рукастые они, мастерят хорошо… Знаешь, я однажды попробовала. Не понравилось.

– Что? Мастерить? – пошутила Эрика.

– Очень смешно. Кстати, я подумываю о том, чтобы снова заделаться лесби. Деньги придется делить, но меня уже тошнит от членов.

Эрика посмотрела на нее.

– Ой, только не надо так зыркать, лапочка. Ты же не думаешь, что я работала в Marks&Spenser?

– Где вы живете? – спросила Эрика.

– С какой стати я должна сообщать тебе свой адрес? – Айви рванулась к ней, но застегнутый ремень безопасности удержал ее на месте.

– Полегче… Вы же только что сказали, что вас «тошнит от членов». Я подумала, не будет невежливо, если я спрошу у вас адрес.

– Ты давай не умничай. Знаю я тебя. Любишь свою работу, да? А друзья есть? – Ответом ей было молчание. – Так я и думала. Днюешь и ночуешь на работе, да? Мать родную продашь… Здесь налево.

Эрика включила поворотник и повернула.

– Я нигде не живу… сейчас, – произнесла она, прикинув, что можно немного рассказать о себе. – У меня недавно умер муж, я уезжала и…

– И свихнулась, да?

– Нет, но была близка к тому, – ответила Эрика.

– Моего мужа зарезали. Давно уже. Истек кровью прямо у меня на руках… Здесь направо. Но теперь-то у тебя все в порядке, да? Работа хорошая. Я тоже могла бы служить в полиции или еще где получше, – усмехнулась Айви.

– Значит, вы хорошо знаете этот район? – спросила Эрика.

– Да. Всю жизнь здесь обитаю.

– Какие бары порекомендуете?

– Какие бары порекомендуете? – передразнила она Эрику.

– Ну хорошо, какие бары вы знаете?

– Все. Я же сказала: я тут сто лет живу. Видела, как заведения открывались и закрывались. Самые дурные дольше всех существуют.

Они миновали театр «Кэтфордский Бродвей» с освещенным фасадом, на котором все еще висела афиша рождественского представления.

– Высади нас здесь, – указала Айви.