Пляжное чтение - Эмили Генри
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ты же понимаешь, что мы живем в семи милях отсюда. В твоем нынешнем темпе это означает, что ты придешь примерно… никогда. Ты заночуешь где-нибудь в кустах и, вполне возможно, проведешь там остаток своей жизни.
– Это как раз то время, которое мне понадобится, чтобы протрезветь, – ответила я.
Гас медленно поехал по дороге рядом со мной.
– Кроме того, я не могу рисковать, просыпаясь завтра с очередным похмельем. Мне лучше пойти пешком, – добавила я.
– Да, но я беспокоюсь, что будет и то, и другое. Давай я отвезу тебя домой.
– Я засну навеселе. Это не очень хорошо, голова будет болеть.
– Ладно, тогда я не повезу тебя домой, пока ты не протрезвеешь. Я знаю лучший способ протрезветь в этом Медвежьем углу.
Я остановилась и посмотрела в глубину его машины. Он тоже остановился, выжидая.
– Просто чтобы внести ясность, – уточнила я, – ты ведь говоришь не о сексе, не так ли?
Его улыбка исказилась:
– Нет, Январия, я говорю не о сексе.
– И правильно. Тебе лучше такого не делать, – сказала я, открывая пассажирскую дверь и проскальзывая на сиденье. Там я сразу прижала пальцы к таким теплым вентиляционным отверстиям. – Потому что в этой сумке я ношу перцовый баллончик… и пистолет.
– Какого хрена?! – воскликнул он, останавливая машину. – Ты пьяна и у тебя в сумке пистолет?
Я пристегнула ремень безопасности:
– Это была шутка. Но только про оружие, желание убить тебя, если ты попытаешься что-то сделать, есть. Я серьезно.
Его смех был скорее от шока, чем от удивления. Даже в темноте машины я видела, что его глаза широко раскрыты, а кривые губы напряжены. Он покачал головой, тыльной стороной ладони вытер капли дождя со лба и снова завел машину.
* * *
– И в этом весь фокус? – спросила я, когда мы въехали на стоянку. Дождь заметно ослабел, но лужи в трещинах асфальта светились отражением неоновой вывески над низким прямоугольным зданием.
Фокус в том, чтобы протрезветь… это пончики. «Пончики» – именно так гласила эта странная табличка. Судя по всему, это была закусочная.
– А чего ты ожидала? – спросил Гас. – Я что, должен был свалиться с обрыва или нанять кого-нибудь, чтобы тебя похитили? Или подожди, может, ты говорила про секс в саркастическом ключе? Может, ты хотела, чтобы я соблазнил тебя?
– Нет, просто я хочу сказать, что в следующий раз, когда ты будешь уговаривать меня сесть в твою машину, ты сэкономишь кучу времени, если сразу перейдешь к пончикам.
– Надеюсь, мне не придется часто уговаривать тебя садиться в мою машину, – заявил Гас.
– Это будет не очень часто, – ответила я. – Только по понедельникам.
Он выдавил из себя еще одну улыбку – слабую, как будто не хотел ее показывать. Это мгновенно заставило меня почувствовать, что в машине совсем нет места. Гас показался мне слишком близко, и я отвела взгляд. Когда я вышла из машины, у меня в голове сразу прояснилось. Странное здание светилось, как ловушка для насекомых, его пустые оранжевые «кабинеты» в стиле семидесятых годов были видны через окна вместе с аквариумом, в которых плавали парчовые карпы.
– Знаешь, тебе стоит подумать о том, что ты можешь быть такси, – сказала я.
– А?
– Да, у тебя хорошо работает печка. Держу пари, что и кондиционер у тебя неплохой. От тебя не пахнет дезодорантом типа Axe, и ты не сказал мне ни слова. Пять звезд, нет, шесть звезд. Лучше, чем любое такси, на которых я ездила.
– Хм, – только и ответил Гас, распахивая передо мной грязную дверь, и над головой зазвенели колокольчики. – Может быть, в следующий раз, когда ты сядешь в такси, тебе стоит объявить, что у тебя заряженный пистолет? Тогда ты получишь наилучшее обслуживание.
– Действительно.
– А теперь не пугайся, – сказал он себе под нос, когда я прошла мимо него.
– Чего? – спросила я, оборачиваясь.
– Привет! – громко позвал чей-то голос, перекрикивая песню Би Джис, разносившуюся по всему залу.
Я повернулась лицом к человеку, стоящему за освещенным прилавком. Размещавшееся там радио производило не столько музыку, сколько помехи.
– Привет, – ответила я.
– Привет, – повторил мужчина и активно кивнул. Возрастом он был, по меньшей мере, как мои родители, и его проволочные толстые очки были прижаты к лицу неоново-желтой лентой.
– Привет, – снова произнесла я. Мой мозг застрял в хомячьем колесе мыслей, снова и снова повторяя одно и то же: «Этот пожилой джентльмен в нижнем белье!»
– Ну, привет! – чирикнул он, явно решив не проигрывать в этой игре. Он оперся локтями о крышку прилавка. Его нижнее белье, к счастью, включало в себя белую футболку и очень милосердно с его стороны выбранные белые боксеры, а не обычные трусы.
– Привет, – сказала я в последний раз.
Гас протиснулся между мной и прилавком:
– Мы можем просто повторить дюжину вчерашних?
– Не вопрос!
Бармен в нижнем белье прошелся через весь бар и вытащил из целой стопы коробку с готовыми пончиками. Он отнес коробку к старомодной кассе и выстучал пару цифр на ленте.
– Ровно пять долларов, дружище.
– А кофе? – спросил Гас.
– Я не могу с чистой совестью взять с тебя за это, – мужчина мотнул головой в сторону графина. – Он налит там уже добрых три часа. Хочешь, я сделаю тебе что-нибудь новенькое?
Гас многозначительно посмотрел на меня.
– Что? – спросила я.
– Это для тебя. А как ты хочешь, бесплатно и плохой или доллар и…
Он не мог заставить себя сказать слово «хороший», и это подсказало мне все, что мне нужно было знать.
Непонятная «субстанция», побулькивая, ожидала нас.
– То, что бесплатно, – сказала я.
– Значит, ровно пять, как и договаривались, – ответил бармен.
Я потянулась за бумажником, но Гас остановил меня, бросив на стойку пять долларовых купюр. Он наклонил голову, жестом приглашая меня угоститься содержимым чашки с шапкой пены и пончиками, коробку с которыми держал бармен. Чтобы вместить двенадцать пончиков в эту коробку, их пришлось буквально вжимать друг в друга. Схватив странное месиво из жареного теста, я плюхнулась на стул. Гас сел напротив меня и перегнулся через стол. Он уставился на распотрошенные пончики.
– Боже, они выглядят отвратительно.
– Наконец-то, – сказала я. – Хоть в чем-то мы сходимся.
– Держу пари, мы сходимся во многом, – вздохнул Гас, вытаскивая помятый пончик с орехом и кленовым сиропом и откидываясь на спинку стула. Он скептически рассматривал пончик в свете флуоресцентной лампы.