Улица Свободы - Андрей Олех

– Че, мертвецы зрячие бывают? – заморгав, невесело усмехнулся Игорь.

– От метила слепнут сначала, потом дохнут, – терпеливо пояснил Наташка.

– Че-то байка какая-то, – шмыгнул носом Цыганков.

Ринат встал и пожал плечами – «за что купил, за то и продаю».

– Спирт он нам не предлагал, – попытался пошутить Леха.

История ему тоже не понравилась, от нее веяло каким-то незнакомым страхом, и думать об этом не хотелось.

* * *

Матч с алма-атинским «Кайратом» закончился победой «Крыльев Советов». Трое друзей переступали в ритме толпы, выходившей со стадиона «Металлург».

– Че им в вышке делать?! Сраную Алма-Ату еле обыграли. Если б Филиппов в конце пеналь не забил, они бы еще счет сравняли! – Гомон трибун еще стоял в ушах, и говорить получалось громко.

– Че ты раскряхтелся?! Нормально они сыграли, Краев забил рано, и держали их. В вышку точно попадут.

– Ага, и опять оттуда вылетят.

– Че, отпразднуем победу? – спросил Ринат, когда они вырвались за ворота.

– Я че-то больше не могу, – тяжело покачал головой Игорь. – Сплю херово. Поеду на следующей неделе к деду в деревню съезжу. Айда со мной?

– На исправительных работах отпуск не положен, – тихо сказал Леха. – Я так-то с радостью.

– Я вообще только месяц работаю, меня никто не пустит, все смены расписаны, – отозвался Ринат.

– Давайте хоть на выходные, в пятницу вечером сядем, в воскресенье уедете в ночь. Там же Грушинский фестиваль будет, поезда дополнительные пустят.

Ни Лехе, ни Ринату особо ехать не хотелось, но тоска заметно выедала Игоря изнутри, и отказывать другу в такую минуту не хотелось.

– На выходные можно, – согласился Королев, и Наташка поддержал его кивком.

* * *

Долгий летний день устал, как перебегавший ребенок, и все никак не мог улечься на ночь. Нагретый асфальт не остывал, закат все продолжался, и дворы полнились пылью и шумом. Родной двор на Свободе звенел стаканами и кривыми беседами.

– Че за праздник? – с усталым раздражением спросил Игорь, не ожидая ответа.

Путь домой проходил через пьянку, расположившуюся за столиком прямо перед подъездом Цыганкова.

– О, Игорь, Леха, Ринат, давайте сюда, – раздался гнусавый голос из самой гущи.

– Виталя, ты, что ли? – без особой радости сказал Королев, подходя к нежеланному, но неизбежному столу, откуда доносился запах самогона, не предвещавший ничего хорошего.

– Я, пацаны, я, – кивал Виталий, его улыбка обнажала бреши в зубах, и он в сотый раз за вечер, не дожидаясь вопроса, доложился: – Откинулся по амнистии, в честь юбилея Великой Победы. Вот так вот, пацаны.

– Че-то я не слышал про такую амнистию, – сказал Цыганков.

– Ну вот он я, – еще шире улыбаясь, закряхтел от смеха Виталий. – Наливайте им по штрафной.

Никто из друзей пить не хотел, но и отказаться было нельзя. Вонючая теплая жидкость, обжигая горло, поползла в желудок.

– Поздравляю, Виталь, – стряхивая слезу и тут же протягивая руку, первым нашелся Ринат. – Мне завтра тушу с утра рубить, я пошел отсыпаться.

Кого рубить, Виталий не понял, но голос Наташки звучал уверенно и сурово. Под одобрительное «бывай» Ахметов отступил без потерь. Леха понял, что теперь уйти быстро не получится, обреченно достал пачку папирос, тут же наполовину расстрелянную, и сел на бревно.

Виталий, отдавая неведомую дань уважения, подвинулся на лавке, предлагая Цыганкову почетное место рядом. Кто-то недовольно загудел на другом конце, но тут же был приведен к порядку.

Разговор крутился вокруг зоны, и главный виновник авторитетно отмалчивался. Был он на несколько лет старше Игоря и Лехи и свой первый, но, очевидно, не последний срок отмотал за взлом газетного киоска. Поступок идиотский и в то же время закономерный как первый шаг грядущей дороги. Четыре года тюремной жизни превратили Виталия из обычного пацана в блатного. Лицо потемнело и осунулось, голос стал гнусавее и вальяжнее. Синяя наколка с зарей на руке демонстрировалась с гордостью и превосходством. Хоть и сильно потрепанный, но он единственный из собравшихся излучал уверенность в завтрашнем дне. «Наливай», – командовал Виталий, и стаканы наполнялись; «Прикури», – говорил он, и во рту у него появлялась зажженная папироса.

После очередного круга Леха, старавшийся пропускать, с сожалением расстался с трешкой, отданной юному гонцу за добавкой, и попрощался. Захмелевший Игорь его ухода даже не заметил.

Быстрая ночь конца июня все-таки наступила, и застолье поредело. Наконец, на лавочке остались только Игорь и Виталий, под лавочкой лежал какой-то паренек.

– Слушай, Игорян, – тише сверчка у сарая, тяжело, но решительно начал Виталий. – Я при всех не хотел об этом. Пацаны говорят, вы с Лехой че-то жирное с завода спиздили?

Цыганков медленно помотал головой из стороны в сторону, Виталий видеть его лица не мог.

– Не ссы, мне можешь рассказать. У вас же обыски были. – Он выждал, давая Игорю время открыться, потом продолжал, понизив голос до хрипа: – Смотри, я, если че, людей нужных знаю, кому толкнуть можно, я много сам не попрошу.

Цыганков не то чтобы протрезвел после этих слов, но голова его заработала.

– Че с завода брать? Я, считай, только ручки дверные себе сделал, и те из обрезков, – пьянее, чем он был, отвечал Игорь. – Ничего я с завода не брал, только они с меня. Ты слышал, Виталь, меня ж уволили, на что мне теперь жить?

– Вот я тебе и говорю, Игорян, ты ж меня знаешь, – доверительно зашептал Виталий, обдавая Цыганкова самогонным смрадом. – Давай платину продадим и заживем как люди.

Вместо ответа Игорь разлил мутный остаток. В голове появилась четкая картина, и она ему совсем не нравилась.

В первую пятницу июля железнодорожная станция «Безымянка», всего лишь открытая солнцу бетонная платформа, была заполнена людьми. Привычные молчаливые хмурые дачники терялись в толпе молодежи. Парни и девушки, предвкушая поездку на Грушинский фестиваль, стояли стайками, смеялись, садились, нарушая всякие приличия, прямо на теплые плиты перрона, свесив полуголые ноги в шортах и юбках к сверкающим, как ручьи, рельсам.

Цыганков стоял среди них, одинокий и важный, в обязательной вязаной кепке, с пиджаком через одну руку и большим черным чемоданом в другой, нелепо смотревшимся среди туристических рюкзаков. Девчонки быстро на него оглядывались и заходились смехом, гадая между собой, куда собирается уехать этот темный курортник на пригородной электричке. Игорь не обращал на них никакого внимания и не сменил мрачное выражение лица, даже когда к нему подошли Леха и Ринат.

– Че так долго?

– Подарок тебе готовили, – устало кивнул Ринат на объемный мешок в ногах и пнул ногой; мешок отозвался глухим звоном.