Сахарный дворец - Розалинда Лейкер

Казалось, прошла целая вечность, пока он наконец не развернулся, хотя на самом деле пролетело не больше минуты. Когда девушка снова выглянула, он удалялся по тропинке, пряча пистолет.

Софи снова прижалась к скале, не в силах поверить, что все обошлось. Прилив усилился, и вода уже доходила ей до бедер, а течение трепало юбку, но девушка не могла сдвинуться с места. Она хотела, чтобы бандит ушел как можно дальше.

Выйдя наконец из своего укрытия и стоя перед тропинкой, ведущей к дому, она нервно осмотрелась по сторонам. Все было спокойно, но остаток пути Софи бежала сломя голову.

Как обычно, в окне дома горела свеча, оставленная к ее приходу. Войдя в калитку, она увидела, что шторы в комнате Клары закрыты.

Софи уже знала, что ничего не расскажет ей. Войдя в дом, она проскользнула в комнату Антуана и убедилась, что он мирно спит. Ей было жаль, что она не может больше времени проводить с мальчиком. Ребенок до сих пор часто вспоминал маму, и она старалась при каждом удобном случае разговаривать с ним по-французски, рассказывала ему о родителях и доме. Все, что у него осталось от прежней жизни, это игрушечный солдатик.

В своей комнате Софи присела на край кровати и почувствовала, что ее до сих пор колотит от страха. Без сомнения, человек, оставшийся на берегу, был местным. Он мог жить на соседней ферме. Возможно, он даже бывал в «Олд-Шип». Он мог быть одним из клиентов в таверне так же, как те контрабандисты, которые днем казались обычными жителями.

Если Клара что-то узнает, она придет в ярость, боясь, что сыщики нагрянут в ее дом. В районе жили несколько состоятельных людей, которые время от времени заходили в гостиницу. Что, если Софи передаст им анонимные сведения? Это казалось единственным правильным решением.

Как только у Софи выдалась свободная половина дня, она направилась на встречу с Генриеттой, как и собиралась. Постепенно воспоминания о той страшной ночи, когда она наткнулась на контрабандистов, улеглись. По ночам девушка спокойно засыпала, и только плач Антуана или визиты ночного гостя Клары иногда могли потревожить ее сон. И все же ее не покидала мысль рассказать о контрабандистах кому-нибудь из сыщиков, когда они заглянут в гостиницу, чтобы выпить пива. Только сделать это нужно анонимно, например, подложив на столик записку. Такая осторожность была бы вполне объяснима, ведь никто не хотел нарваться на месть контрабандистов.

В Стайне устраивались поросячьи бега, которые организовывали богатые жители города, и на такие зрелища всегда собиралась толпа. Жокеями были несчастные лакеи, которых выбрали хозяева для участия в соревнованиях. Клара рассказывала, что принц любил бывать там, но сегодня он не появился.

Генриетта жила в огромном доме с террасой на променаде Гроув, где днем не смолкала музыка, а ночью не прекращались танцы. Софи позвонила, и ей открыла служанка-француженка и, как показалось Софи, с удовлетворением в голосе сообщила, что мадемуазель Буве нет дома. Софи представилась и спросила, можно ли увидеть тетю Генриетты. Служанка убежала и быстро вернулась.

— Мадам примет вас, — ответила она резко. Девушка выглядела уставшей и недовольной, и Софи вспомнила, что Генриетта отзывалась не очень любезно о своих родственниках. Видимо, со служанкой в этой семье обращались не очень хорошо. Возможно, хозяева держали мало прислуги вместо нескольких десятков, которые требуются, чтобы обслуживать такой дом.

Софи очутилась в роскошно меблированной гостиной, окна которой выходили в сад. Именно там она увидела баронессу де Буве, которая показалась ей особой высокомерной. Та сидела в тени дерева, пряча от солнца лицо под большими полями соломенной шляпы.

— Прошу вас, садитесь, мадемуазель Дэлкот, — произнесла она мягко, указывая на кресло подле себя. — Генриетта рассказывала о вас. — Она печально взмахнула рукой. — Как же я скучаю по сладостям, которые продавались в магазине вашего отца. Здесь таких не найти.

Софи объяснила причину своего визита.

— Так Генриетта скоро должна вернуться? — спросила она.

— Мне жаль, но ей приходится работать, чтобы содержать себя. Я никогда не думала, что кто-то из членов моей семьи попадет в такие обстоятельства.

Софи хотела спросить, чем занимается Генриетта, но баронесса продолжила.

— Я желаю только, чтобы моя племянница была здорова. В этой стране такие промозглые зимы. Если бы не выходы в свет, я бы не выжила. Мы стараемся вести образ жизни как в старой доброй Франции. — Она продолжала жаловаться на судьбу. — У этой нации нет сердца. Мы в Англии всего лишь беженцы.

— Я не согласна с вами, мадам. Мне здесь встречались только добрые люди. — Девушка поднялась. — Если вы будете так любезны и дадите мне адрес, где работает Генриетта, я сейчас же отправлюсь туда, чтобы встретиться с ней.

Через несколько минут на углу соседнего дома Софи и Генриетта радостно приветствовали друг друга.

— Заходи, моя дорогая подруга! — счастливо воскликнула изумленная Генриетта, делая шаг назад. На ней был большой белый фартук. — Я уже начала было думать, что никогда не увижу тебя снова! Как ты? Как Антуан? Маркус? Ты только что приехала в Брайтон?

Софи поведала ей свою печальную историю, рассказав о смерти Маркуса и о том, как Том Фоксхилл спас ее от смерти.

— Какие ужасные события произошли с тобой! — с горечью произнесла Генриетта. — Ну что же мы стоим здесь? — Она дружески взяла Софи за руку и повела вверх по лестнице. — Как ты узнала, что я здесь?

— Я была у твоей тети.

Генриетта демонстративно закатила глаза.

— Она не перестает жаловаться, и знаешь, английский лорд пожалел их с дядей и позволил им жить бесплатно в своей резиденции на берегу моря.

Они шли по коридору, и им встретился джентльмен в белом парике, в хорошо скроенном, но довольно старом костюме. Он поздоровался и прошел дальше.

— Это зять графини. Он тоже живет здесь и пишет воспоминания для лондонского издания. Сейчас многие эмигранты печатаются, а один издатель французской газеты для эмигрантов сообщает нам последние известия с родины.

— А чем ты занимаешься? — полюбопытствовала Софи. — Прислуживаешь в этом доме?

Генриетта покачала головой.

— Иногда мне кажется, что жизнь служанки была бы намного легче, чем моя нынешняя работа. — Расстроившись, она показала нарывы и мозоли на пальцах. — Но людям, принадлежащим к элите французского общества, да и лондонского тоже, не положено заниматься работой по дому. Мужчины могут переплетать книги, быть портными, преподавать французский, танец или учить игре в шахматы, владеть ресторанами, а женщины — шить, продавать домашнюю косметику, обучать этикету, музыке, но никто не может быть слугой. С одного аристократа, который был вынужден стать лакеем из-за ужасного материального положения, сорвали Орден Святого Людовика!

Софи задохнулась от возмущения: