Письма Звёздному императору - Лариса Валентиновна Кириллина

— Именно так, госпожа.

— Сколько ей лет, господин Саонс?

— Уже четыре.

— Ей не скучно одной?

— Другой жизни она не знала. А дедушка с бабушкой очень любят ее и стараются не давать ей скучать. Я тоже звоню каждый день.

— Вы хороший отец.

— Я стараюсь им быть, госпожа Майвэй.

— Зачем так чинно? Можно просто Баллайна.

— Ваши родители не сочтут мои манеры развязными?

— Нет, ну что вы! Мы теперь кровные родственники. У нас общий племянник!

— Хорошо. Тогда и я — просто «Лаон».

К облегчению Лаона, она не предложила перейти на «ты». Иначе он был бы вынужден отказаться. Столь стремительное сближение с сестрой Аллуэна не входило в его намерения. Он вообще ничего про нее не знает. Лишь догадывается, что ей на вид лет шестнадцать-семнадцать, и, похоже, она еще не обручена. Иначе о ее женихе бы упоминалось, а на тонкой руке красовался бы серебряный обручальный браслет.

Матушка смотрела на воркование Лаона и Баллайны весьма одобрительно. А он продолжал ощущать себя неловко, ибо делал не то, что хотел, а то, чего от него ожидало всё это светское общество. Он гораздо охотнее поговорил бы с профессором Ойонаем о том, существуют ли аналогии уйлоанской церемонии у очага во вселенской истории цивилизаций. Но затрагивать такие материи за общим столом было совершенно немыслимо. А старшие супруги Майвэй беседовали с иерофантом про каких-то знакомых, о которых Лаон понятия не имел. Но фамилии были громкие: Кассай, Виттай… Все — из высшей страты, которой, по сути, принадлежала вся власть на Лиенне.

Наконец, семейное празднество завершилось долгим и постепенным прощанием всех со всеми. Лаон собирался тихонько попросить Саинну вызвать для него байсун, но внезапно сам иерофант, профессор Ойонай, предложил подвезти его: «Мы ведь с вами живем поблизости, да, коллега? В университетском квартале?»..

Это произвело впечатление и на Саонсов, и на Майвэев. И неважно, что обиталище Лаона находилось в мансарде студенческого общежития. Слова иерофанта звучали, как если бы они были равны по рангу.

По дороге профессор Ойонай спросил его, чем он сейчас занимается. Лаон честно ответил, что новых тем пока не осваивает. В основном готовится к лекциям и усердно штудирует космолингву.

— А зачем вам космолингва? — удивился профессор. — Разве вы ее недостаточно знаете, чтобы читать литературу по нашей специальности?

— Я хотел бы уметь изъясняться и свободно писать на межгалактическом языке, — признался Лаон.

— Собираетесь сделать карьеру на звездном уровне?

— Почему бы и нет, многочтимый профессор Ойонай? Но до этого мне еще далеко. Пока что я хотел бы приобщиться к такому предмету, как история цивилизаций.

— Неужели вам мало нашей истории, которая, по сути, еще не написана?

— История любой культуры становится понятнее в сравнении с прочими. А мы о них знаем мало. Нас закинуло в столь отдаленный угол вселенной, что у нас просто нет соседей, и наши преподаватели не считали нужным рассказывать о мирах, в которых мы никогда побывать не сможем.

— Весьма разумный и трезвый подход.

— Но методологически, вероятно, небезупречный.

— Что же, магистр Саонс, желаю вам успеха в ваших дерзаниях!

Они подъехали к общежитию, Лаон поблагодарил профессора за любезность и полезные наставления. Тот выразил надежду, что они еще не раз увидятся в Императорской библиотеке или музее, и тогда разговор продолжится.

Лаон так и не понял, одобрил иерофант его сферу занятий или отнесся к ней с осторожной предвзятостью. Манеры представителей высшего света часто не позволяют разгадать их истинных мыслей. Считывать их по намекам еще трудней, чем переводить с космолингвы на какой-то из цвето-световых языков, вроде мерцающего виссеванского.

Будни ученого

Несмотря на загруженность текущей работой, Лаон всё-таки написал статью, очень кратко изложив в ней идеи своей магистерской. Поскольку магистерская создавалась на факультете, и Лаон оставался его сотрудником, требовалось получить разрешение на публикацию во внешнем издании. Почему-то рутинное обсуждение вылилось в долгий спор с коллегами: зачем вообще это нужно — переводить свои тексты на космолингву и посылать в другие галактики? Ведь там никто не смыслит в истории Уйлоанской и Лиеннской империй, и выводы Лаона могут просто неверно понять, если кто-то вообще даст себе труд ознакомиться со статьей неизвестного автора на весьма локальную тему. Чего он хочет этим шагом добиться?

Он отвечал корректно и сдержанно.

Несомненно, Императорский университет Уллинофароа — чрезвычайно уважаемое учебное и научное заведение, иначе Межгалактический альянс не субсидировал бы его строительство на самых ранних этапах, когда своими силами уйлоанцы Лиенны не справились бы. Однако существует ведь и Межгалактический совет по научным связям разумных миров, который тоже способствовал пополнению библиотеки Императорского университета и оснащению аудиторий и лабораторий новейшей техникой. При этом ни Альянс, ни Научный совет не рассчитывали на немедленную отдачу от своих вложений. Вероятно, настало время самим пойти им навстречу и поделиться работами лиеннских ученых. Насколько Лаон осведомлен, биологи уже отправляли статьи в межгалактические журналы и получили благожелательные отзывы коллег из разных миров. Почему бы историкам не последовать их примеру?

Аргументы сочли логичными, разрешение было получено, статья улетела по каналам межгалактической связи в «Виссеванский исторический вестник». А затем неожиданно поступил гонорар. Только с конвертацией космических кредитных систем в лиеннские деньги для частных лиц существовали немалые затруднения: учреждения вели подобные расчеты безналично. Господин Варданассир спросил, не предпочел бы Лаон получить эквивалент гонорара в форме предоставления нужных ему изданий по любым наукам. И, хотя финансы Лаона по-прежнему оставались скудны, он радостно согласился с этим предложением и накупил себе книг, которые не поступали в библиотеку Императорского университета, поскольку не пользовались широким спросом. Среди них оказались труды профессора Уиссхаиньщща «История цивилизаций: общая методология изучения», «Синхронность и диахронность развития разума в разных мирах», «Типы организаций разумных сообществ», и Лаон поразился широте кругозора этого специалиста, совершенно незнакомого ученым Лиенны. Имя, правда, звучало абсолютно непроизносимо, словно аббревиатура какой-то длинной фразы на варварском языке. Но мало ли во Вселенной миров и народов, языки которых кажутся непостижимыми. Все книги профессора Уиссхаиньщща были написаны на космолингве, и Лаон многое почепнул из них, обогатив свою лексику и методологию.

Выписал он себе и книги по истории отдельных миров и культур. Похоже, о некоторых из них на Лиенне никто не слышал. В учебные курсы они никогда не включались, а праздного интереса к ним никто не питал. Зачем, если на сотни парсеков от Лиенны нет никаких соседей по разуму? А в те, описанные в чужеземных книгах, миры попасть уж совсем невозможно. Какая