Обратный отсчет - Готье Рено

Бездушная комната.

Вечное одиночество.

Утро

Колин почувствовал пробуждение, как предчувствуют дурную новость: он старался как можно дольше оттягивать момент встречи. Был день, если судить по свету, пробивавшемуся между ресницами. Он незаметно пошевелил пальцами ноги, проверяя, на месте ли они. Правое плечо продолжало болеть. Он не сумел сдержать свое любопытство и, миллиметр за миллиметром, стал открывать глаза. Живот сжался от тревоги. Мозг был занят единственным предметом, многоликим до бесконечности: кубом. Вот что он опасался увидеть. На самом деле, он уже перешел границу опасений. Он перебрал ступени страха: испуг, страх, ужас. Он поднимался по этим ступеням все выше и выше, открывая для себя состояния, которые прошлое оставляло в тумане.

Вокруг себя он видел только белое. Зеркала не было, но было окно справа. В той позе, в какой он лежал, ему не было видно, что находится по другую сторону. Колин попытался подняться, но не пустили ремни, крепко стягивавшие его ноги и руки. Лишь на правой руке ремень был затянут послабее. В вену на уровне локтя была воткнута игла капельницы, по шлангу которой поступала какая-то жидкость. Он приподнял голову, чтобы осмотреть комнату. Она была белой и пустой, если не считать кровати и двери в пяти с лишним метрах от него. Его обрадовало уже то, что его вытащили из куба. Хотя он ощущал последствия голодовки, ощущение крайней усталости и постоянной головной боли ушло. А что стало с трупом?

Тишину в комнате нарушала лишь капельница – капли падали одна за другой, словно отмеряя проходящее время. Внезапно он услышал щелчок замка. Оторванный от своих размышлений, он спросил себя, следует ли ему притвориться спящим или остаться бодрствующим. Он не успел сделать выбор, потому что в комнату вошел мужчина в черной военной форме без знаков различия и нашивок. Он нес поднос с едой. Черные очки не позволяли Колину увидеть его глаза, но черты лица были определенно европеоидными. Его тело казалось прекрасно тренированным, как у солдата. Неужели напомнило о себе прошлое Колина? Югославия была далеко, кто мог захотеть расквитаться с ним за его участие в той войне? Нет, эту гипотезу он отверг сразу, это было простое совпадение! Появился второй человек, возникший ниоткуда. Полная копия первого. Двое «людей в черном» подошли к Колину. Один поправил капельницу, другой проверил ремни. Как ни странно, Колин молчал. Он хотел встретиться лицом к лицу со своими похитителями, но никогда не задумывался над тем, что им скажет в первый момент. В голове у него роилось множество вопросов, но ни один так и не слетел с губ. Равнодушные к буре, бушевавшей в голове Колина, двое мужчин легко перемещались вокруг него. Подошвы их обуви не производили ни малейшего звука. На их руках были черные кожаные перчатки, что придавало им вид опытных преступников. Каждое движение было точно выверено, что говорило о долгой практике. Колин смотрел на них, но по-настоящему не видел. Следовало ли ему заговорить с ними? Не будет ли это расценено как признак слабости? А что, если они накажут его за то, что он к ним обратился, и отправят обратно в куб, так что все, что он сделал, окажется напрасным?

– Кто вы? Я так больше не могу! Кто вы? – спросил он заплетающимся языком.

Один из двоих сел рядом с ним и, не отвечая, принялся его кормить.

– Нет. Пить.

Он получил стакан воды, который жадно выпил, после чего показал, что готов начать есть. Первые куски шли тяжело. У него было такое ощущение, что он заново открывает для себя вкус продуктов: излишне наперченного незнакомого мяса и даже хлеба. Пока он ел, он не сводил глаз со своего охранника-сиделки. Ему никак не удавалось поймать его взгляд за черными стеклами очков. Коротко подстриженные волосы были слишком ровного цвета, как будто покрашенные. Когда Колин, чей желудок был полон, отказался взять очередной кусок, который первый человек в черном протягивал ему на вилке, второй принялся отсоединять капельницу. Затем оба взяли его под руки и вытащили из комнаты. Самому идти ему было бы трудно – он был не в состоянии держаться на ногах. Несмотря на помощь, его босые ступни спотыкались о неровности почвы. Перед ним стояло большое строение из полированного дерева, новое, образующее букву «U», с двумя боковыми пристройками меньшего размера. Колина удивила сцена, разворачивавшаяся у него перед глазами. Одни люди в черном носили коробки, тогда как другие, казалось, просто бесцельно бродили туда-сюда. Точно муравьи, постоянно находящиеся в движении.

Процессия, которую образовывали они трое, приблизилась к зданию, построенному на отшибе. Сопровождающие открыли дверь, после чего без церемоний швырнули его внутрь, на кафельный пол. Колин не успел ничего сказать, ни даже вскрикнуть, как на него обрушилась мощная струя воды. Удивление и боль быстро сменились радостью, удовольствием от возможности принять душ. Раздевшись, Колин полностью вымылся при помощи небольшого желтого куска мыла, валявшегося там. Мыло имело ванильный аромат, который вернул его мысли к радостям прошлой жизни. В течение пяти минут он добросовестно тер свое тело. Он не помнил, когда в последний раз принимал ванну или душ. Струя прекратилась так же внезапно, как и хлынула. Из-за двери ему швырнули полотенце, такое жесткое, что он чуть не сдирал себе им кожу. Закончив, он надел сухую одежду.

Приободрившись, Колин старался внимательно смотреть по сторонам, не упуская ни одной детали. Его без церемоний схватили и выволокли из душа. Вдали он заметил множество кубов. Значит, помимо него, в таком заключении содержались и другие? Вокруг постоянно патрулировали люди в черном.

Колин чувствовал, что к нему вернулись силы: голова работала четко. Побег казался проблематичным, он не имел ни малейшего представления о месте, где находится. Жара, редкая растительность, воздух – все это было совсем не похоже на Японию. Он даже не знал, какое сегодня число. Удар ногой пониже спины, полученный от одного из конвоиров, заставил его быстрее шагать к его новой камере. Его опять привязали к кровати, как и прежде, молча. Колин не хотел больше тратить силы, потому что понимал, что разговаривать с ним никто не будет. Он покорно протянул руку, чтобы в нее воткнули иглу капельницы, и сосредоточился на анализе своей короткой вылазки наружу. Он пытался мысленно составить план ранчо, твердо уверенный в том, что возможность бежать непременно представится. Кубы не имели выходов, кроме как через крышу, и казались непробиваемыми. Тем не менее его оттуда вытащили.

В следующие два дня он жил по одному и тому же режиму: подъем, душ, возвращение в комнату, где он проводил остаток дня. Дверь открывалась только для того, чтобы просунуть ему поднос с едой. Снаружи Колин считал шаги от одного здания до другого и искал прорехи в системе безопасности. Стена высотой в несколько метров, окружавшая лагерь, не позволяла увидеть, что находится за ней. По многим признакам это место походило на современную тюрьму, в том числе и тем, что располагалось неизвестно где, возможно, в десятках километров от ближайшего города.

Колин уже начал привыкать к новому распорядку, но на третью ночь его разбудил скрип двери. Еще не совсем придя в себя после сна, он различил только тени. Три, может быть, четыре. Его подняли.