Кукла моего отца - Елена Рахманина

Возраст его не щадил, но я не хотела думать о том, что его рано подстерегла старческая деменция.

Чмокнула отца в колючую щеку, присев рядом с ним на корточки, вглядываясь в любимое лицо.

– Как ты тут, папуль?

Он поворачивается ко мне, изучая. Словно за ту неделю, что я отсутствовала, уже успел позабыть, как я выгляжу. Смотреть на дорогого мне человека в таком состоянии очень больно. Он ведь всего немногим старше Бенджамина. Их разделяли какие-то два года. Впрочем, их жизни были наполнены совершенно разными событиями.

Медицинские осмотры не ответили мне на вопрос, почему папа находится в таком состоянии. Но отчасти я понимала, что в этом имелась и моя вина. До брака с Сандерсом папа ещё напоминал того мужчину, которым был когда-то. Но с каждым последующим годом, казалось, его уже мало что интересовало помимо переключения каналов телевизора.

– Всё хорошо, детка. Ты до сих пор с этим иродом? – задаёт он извечный вопрос.

– Угу, – подтверждаю угрюмо, поднимаясь на ноги.

Осталось прибраться в квартире и подготовить отца к тому, что меня здесь не будет четыре недели.

Здесь хранились все мои вещи. После того как мы с Бенджамином расписались, он не позволил забрать отсюда почти ничего. Считая, что всё, что я имею, — это бесполезный хлам. Возможно, так оно и было, но его мнение меня совершенно не волновало. Я надеялась, что когда-нибудь смогу вернуться к прежней жизни. Поэтому не избавилась ни от одной из своих вещей. Старая, изношенная и вышедшая давно из моды одежда висела по-прежнему в моём шкафу. В моей комнате. И ждала своего часа.

Как бы я ни сопротивлялась, но вопросы организации дня рождения Йена всё равно повисли на мне. Муж рассудил, что я вполне в состоянии заняться этим из любой точки мира, а при необходимости мне во всём поможет Джил. К сожалению, он оказался прав.

До последнего я сомневалась в мотивах его поступков.

Видел ли он что-то из творящегося сумбура между мной и его младшим сыном? Чувствовал то напряжение, которое повисает в воздухе, стоит нам оказаться в одной комнате? Догадывался ли он о том, что я не могу смотреть на Йена, потому что совсем за себя не отвечаю? Жадно, голодно пожирая его глазами, улучая момент, когда поблизости никого.

Неоднократно Бенджамин становился свидетелем сальных шуточек Дугласа в мою сторону, но, видимо, считал, что они не стоят того, чтобы поднимать из-за этого бучу.

Впрочем, этих братьев не имело смысла сравнивать.

Когда я застала в тот день Йена в его комнате после ухода лечащего врача, у меня создалось впечатление, будто я заглянула в его распахнутую душу. Казалось, там всё так же разрушено, как и в его спальне. Уничтожено почти в ноль. Мне хотелось подойти к нему, обнять и склеить все сломанные части, восстановить детали, чтобы их острые углы не ранили его.

И когда он коснулся моих губ, я едва переборола в себе желание ответить на этот мимолётный поцелуй, пробудивший воспоминания о нашем знакомстве с ним.

Тогда этим ничего не значащим для него поцелуем он поставил на мне тавро о моей принадлежности ему. И оно было куда большее по размеру, нежели обручальное кольцо в четыре карата, преподнесённое его отцом перед свадьбой. Словно показав мне мир, в котором я была бы вольна выбирать, с кем разделить свою судьбу. Жаль только, что слишком вовремя подоспевший Бенджамин мгновенно вырвал меня из грёз. Напомнив мне, что я и Йен проживали совершенно разные реальности, такие, в которых мы не должны были пересечься. И дело обстояло даже не в деньгах, а в свободе выбора.

Но самой неожиданной для меня стала удушающая тоска, навалившаяся в тот миг, когда я села в частный самолет, державший путь за тысячи километров от Йена. Каждый день просыпаться в доме и знать, что в нём живет ещё один обитатель, в присутствии которого я забывала, как дышать, стало почти естественным. Я жаждала каждой встречи с ним, желала тех мимолётных взглядов, которыми мы обменивались, случайных прикосновений, стоило столкнуться в проходе.

Бенджамин потребовал никому не сообщать о предстоящем путешествии. В ночь до вылета я ворочалась и не могла уснуть, гадая, какой будет реакция Йена на моё исчезновение. В конце концов меня одолел голод. Я прокралась мимо храпящего хозяина особняка и выскользнула в коридор.

После этой стычки меня даже радовало, что ближайший месяц мы не увидимся. Не хотелось при каждом столкновении с Йеном покрываться краской стыда. Пусть он и считает, что я неспособна испытывать смущение.

– Ну-ну, девочка, не грусти, так будет лучше. Поверь старухе, – похлопала меня по руке сидевшая напротив Аннабель. Ладонь её была мягкой, холёной и прохладной. Я уставилась на неё, размышляя о том, насколько плохо маскирую свои чувства. Но сейчас, когда я глядела на удаляющийся город, не осталось сил держать на лице маску безразличия.

– Что вы имеете в виду, Аннабель?

Я чувствую скрытый подтекст в её словах, но не могу разгадать. Обычно хитрые глаза сейчас смотрели с грустью.

– Я знаю своего сына, наивная Теа.

Меня накрыли одновременно стыд и неловкость. Стыд за тот удар, который я получила. Потому что позволила ему с собой подобное сделать. Раздеть и унизить. А неловкость оттого, что эта женщина словно догадывается, что творится за дверями нашей спальни. То, на что я не давала согласия.

Насколько она хорошо знает своего отпрыска? Понимает ли она степень его пресыщенности и жестокости?

–   Продолжи он и дальше наблюдать за тобой и моим внуком… – она замолкает в попытке подобрать подходящие слова, а я недоуменно жду окончания её мысли. Наивная – это совсем не тот термин, которым можно меня охарактеризовать. Безмозглая идиотка – куда больше подходит. Я хотела отвести подозрения, убедить Йена, что у меня вовсе не фиктивный брак. А в итоге лишь накликала беду. – Он тебя не пощадит. Сыну своему он ничего не сделает. Бен возлагает на него слишком много надежд. И весь свой гнев обрушит на тебя.

Я отвожу взгляд, снова уставившись в иллюминатор. Мы летим высоко над землей, и вокруг лишь бескрайнее голубое небо. Три года назад я надеялась, что самое страшное в моей жизни уже позади. Но теперь понимала, что судьба готовит новые испытания.

– Что вы предлагаете?

Раз она завела этот разговор, может, знает, как мне выбраться из этой чёрной дыры? Познакомившись с Аннабель Сандерс, я ужасно испугалась её. Побоялась, что она подобна своему сыну, – двуличная. И за фасадом из твидового костюма от «Шанель» скрывается такой же монстр.

Поначалу она пыталась раскусить меня. Понять, что я за орешек. Из чего сделана. Прогнусь. Сломаюсь. Выстою. Не знаю, в какой момент её мнение обо мне повернулось на сто восемьдесят градусов. Но если раньше она лишь молча изучала меня, то со временем встала на мою защиту. Хотя общение с ней всегда было больше похоже на допрос. Её вопросы просто загоняли меня в ловушку. Методично. Тонко. И неизменно в точку.