Поток - Сири Петтерсен

Колайль оторвался от спасительницы и пополз на четвереньках вперёд, как медведь, который чуть не утонул.

Хирку поставили на ноги. Прямо перед ней оказалось дикое разъярённое лицо Скерри, глаза которой стали такими же чёрными, как губы. Она принялась трясти подопечную, но та ощущала только движение, но не боль. Всё тело онемело.

– Он падший! Убийца! Ты Дрейри! Самая юная в доме Модрасме! Ты кровь Грааля и всё же рискуешь своей жизнью ради него? Отвечай мне! Ты хоть понимаешь, кем являешься?

Скерри указала на тубус у себя на груди.

– Я могла потерять его! Ты понимаешь? – Хирка уставилась на потёртый кожаный футляр и в тот же миг поняла, что это такое. Скелет ворона. Конечно. Похожий на тот, что был у Грааля, единственное средство связи с ним.

Мороз перестал казаться таким жгучим. Хирке стало почти тепло. Но она знала, что это означает. Ничего хорошего.

Она огляделась. Хаотичное нагромождение разломанного льда. Она – насекомое, застрявшее в солонке. Хунгль, Тила, Уни, Грид… Все живы. Все.

Колайль поднялся на нетвёрдых ногах и обхватил себя руками, как будто хотел завязаться узлом, но снова повалился и остался стоять на коленях.

Хирка подползла поближе к горящей палатке. Тепло… Рухнула рядом с пламенем. Если бы девушка могла, то вошла бы в огонь и дала бы себе сгореть заживо. Уни начала её раздевать. Хотелось кричать и протестовать, но дочь целителя знала, что так надо. В мокрой одежде она умрёт раньше, чем моргнёт. Было слышно, как стучат её зубы. Служанка натянула на ученицу сухую рубаху, хотя Хирка не чувствовала рук. Её укутали в одеяло и уложили спиной к огню, дав возможность наблюдать за Скерри, которая орала на Колайля. Чёрные губы медленно открывались и закрывались, как во сне.

– Исс гене войкхайль![1]

Косички метались по спине предводительницы отряда, когда та потрясала кулаками. Интересно, когда замерзаешь насмерть, время останавливается? Хирка заметила деревянный шест. Они оказались правы. Это способ быть найденным, и не только под снежной лавиной. Девушка подтянула посох к себе и крепко прижала к груди. Если она выживет, то больше никогда не выпустит его из рук.

Колайль, казалось, не обращал внимания на вспышку ярости Скерри и смотрел лишь на Хирку. Серые волосы замёрзли и превратились в лёд, кожа посинела, рот растянулся в беспомощной гримасе. «Он так улыбается», – подумала девушка, проваливаясь в забытьё.

– Что я говорил? – хрипло произнёс слепой. – Кролики всегда умирают.

Гарм Даркдаггар смотрел вниз, на извилистую подъездную дорогу, которую освещала почти сотня сражавшихся с ветром факелов. К дому одна за другой подкатывали повозки. По каменным плитам стучали лошадиные подковы. Дверцы открывались, гости выходили наружу. Члены Совета. Знать. Купцы. Бюрократы. Друзья. И пара врагов, если быть реалистом. Гарм им точно был.

Он старался не думать о тех, за кем наблюдал. Приехали – и ладно. Важнее всего – кто не приехал.

Этажом ниже были слышны смех и голоса. Гарм допил вино и поставил бокал на письменный стол, а потом ощупал руками гладкое дерево. Полированная поверхность изменилась в тот день, когда сюда ворвался Ример. Обычно стол казался Даркдаггару якорем, дарил чувство безопасности. Теперь же являлся всего лишь насмешкой. Предметом мебели, за который он цеплялся, перепуганный, как свинья перед забоем.

Раньше Гарм думал, что уже слишком стар для всего этого. Слишком… практичен. Он был мужчиной, который всегда находил решения вопросов и давно завязал с кулачными боями. Завязал со страхом. Но стоять перед лицом Колкагги стало необычным опытом. Стоять перед молодым разъярённым мужчиной, который приставляет к твоему телу сталь.

Это было так не похоже на все жизненные переживания члена Совета. Дикость и безумие. И всё время в его голове крутилась мысль: вести себя подобным образом просто-напросто недопустимо.

И всё же этот Ример Ан-Эльдерин поступил именно так.

Даркдаггар поднял глаза. Свет факелов отражался от рам на стенах. Карты. Страны, города и регионы. Местность он понимал хорошо. Нет ничего красивее карт. Они показывают мир именно таким, каков он есть. Каким всегда был. Каждая вещь находится на своём месте. Государства, построенные на законе. Вот уж что Гарм знал, так это закон. И что прикажете делать, когда юнцы делают вид, что никаких правил не существует? Когда самовольничают в мальчишеском пылу? Что делать, когда они приходят к тебе? Когда тот порядок, что был всегда, перестаёт их удовлетворять?

Гарм поступил так, как должно. Принял вызов на дуэль. И сделал это, осознавая, что умрёт. У Римера Ан-Эльдерина имелось множество недостатков, но сражаться он умел. Решение Свартэльда принять бой за Даркдаггара оказалось сродни получению жизни в подарок. Спасительной соломинкой. Но даже мастеру Колкагг не удалось победить мальчишку, которого тот сам натренировал. Если бы после поединка Ример не исчез бесследно, Даркдаггар не сидел бы сейчас здесь.

Он был так близок к тому, чтобы потерять всё. Место в Совете. Дом. Семью. Свободу. Действительность стала настолько хрупкой, что могла разорваться от одного вдоха. Кто бы мог подумать?

Гарм подошёл к одной из карт Маннфаллы и постарался поправить её. Ничего не вышло. Проблема заключалась в самой раме. Она висела на стене слегка кривовато. Надо сделать новую. Лучше навести порядок в том, в чём можно. Всевидящий свидетель – на свете существует множество неподвластных ему вещей.

Кресло в Совете удалось сохранить, но времена нынче слишком интересные. Ни в чём нет уверенности. Ничто не находится на своём месте. Что может быть хуже?

Даркдаггару необходим был этот вечер. Ему требовалось завести друзей и упрочить свои позиции, а также внушить всем, что Ример лишился разума. Получится это или нет, скоро станет ясно.

Дверь распахнулась.

– Гарм? – в дверях появилась голова Элисы. Она подошла к мужу, прекрасно сознавая, как великолепно выглядит. Сапфирового цвета платье мерцало, подчёркивая синеву глаз. Что бы он делал без супруги? Не женщина, а скала. Очень удачная партия.

Элиса провела рукой по редеющим волосам Гарма.

– Тирме и Фрейд пришли.

Он обнял жену за талию и проследовал вместе с ней к гостям. Как только Даркдаггар спустился с лестницы, на него устремилось множество глаз. Поднятые бокалы звенели, шелка шуршали. У него имелись друзья. У него была Элиса. И дочери. Преданные слуги. Если он правильно разыграет карты, всё это останется у него и после сегодняшнего вечера.

Даркдаггар прошёл в конец зала к возвышению, где позже будут выступать танцовщицы. Наступил важнейший момент жизни Гарма-отче. Здесь. Сейчас.