Свинцовый шквал - Вячеслав Шалыгин

Каспер исчез с экрана, а спустя несколько секунд обесточенная камера выключилась. Черный Лис закрыл потемневшее окно и удовлетворенно хмыкнул. Приятно, когда тебя хвалят. Тем более когда твой ход называют сильным не только друзья, но и враги.

– Ты еще не знаешь, Каспер, какой ход был вторым, – пробормотал Черный Лис. – Синтезировать твой голос было несложно, а вот подобрать интонации и слова… но я справился. Леший поверил мне. А сейчас я сделаю еще один ход, посредник, самый сильный.

Черный Лис временно свернул окно картинки с оставшейся камеры Копейкина и вызвал очередного абонента.

– Слушаю, – хриплым голосом откликнулся командир наемников.

– По следам Лешего идет Каспер, посредник из Академа.

– Вижу. Убрать?

– Нет, Сворд, не надо. При удобном случае свяжи, заблокируй имплант и передай посредника Якуту. Он знает, куда доставить этого господина.

– Понял.

– Конец связи, – Черный Лис отключил коммуникатор, снова открыл окно с изображением с камеры Копейкина и задумчиво уставился в объемный экран. – Вот так-то, посредник Каспер. Сильных ходов у нас припасено много. Очень много. Вы и представить не можете, сколько.

Крымская локация Зоны Смерти – место по-своему уникальное. Дело, во-первых, в расположении, ведь только крымская часть Зоны, по местоположению тамбура коротко именуемая Казантипом, находится на острове.

Да, раньше, до Катастрофы, эта местность называлось Керченским полуостровом, украшением которого являлись такие жемчужины, как Феодосия и Керчь. В те времена здесь был прекрасный климат, по пляжам толпами слонялись туристы, а на берегах Феодосийского залива Черного моря и Арабатского залива Азова стояли самые красивые в Крыму домики, отели и развлекательные заведения. Но после того как в 2051-м грянул оглушительный сентябрьский гром, все изменилось. Катастрофа не только переиначила ландшафт полуострова, она существенно углубила морское дно и пропахала глубокую кривую борозду от черноморского поселка Приморский до Азова.

Образовавшийся разлом поглотил поселки Батальное и Уварово, чудом не обрушил в море Семисотку, а Калиновку превратил в этакий «срез цивилизации». Поселок оказался разрезанным надвое, причем так, словно срез делали бритвой. Неведомая сила раскроила несколько домов по вертикали, да так аккуратно, что в одном из них, поговаривали, сохранились предметы интерьера, тоже раскроенные по вертикали с аккуратностью микротома.

Но поселенцы-сталкеры, вновь освоившие мертвые территории, назвали образовавшийся пролив между морями Уваровским, поскольку именно поблизости от поселка Уварово уцелел единственный на всю локацию дорожный указатель. Так часто бывает. Посмотрели люди вокруг, увидели табличку и ляпнули первое, что пришло в голову. О, пролив! О, указатель – до Уварова километр. В реалиях новой географии – километр прямо и триста метров в глубину. Ну, значит, Уваровский пролив.

Помимо пролива новой достопримечательностью локации стал и Феодосийский залив. Кроме того, что он теперь соединялся с Азовским морем, он существенно расширился, на западе до Насыпного и Владиславовки, а на востоке почти до Вулкановки. Но самое интересное место залива, его жемчужина, по-прежнему находилось в районе Феодосии. Только теперь от города остались обгорелые руины (за исключением на удивление целого центра), которые уныло чернели на острове, возникшем в юго-западной части залива.

По площади новый Феодосийский остров получился небольшим, немногим больше, чем сам мертвый город, зато возвышался над уровнем моря на добрые тридцать метров. Почти все берега острова превратились в оплавленные гладкие скалы. Очень твердые и скользкие. Так выглядели почти все берега, кроме Новой бухты – километрового участка побережья на южной оконечности острова, где теперь располагалась база ВМС Барьерной армии.

Чем еще прославилась Крымская локация, так это погодой. Дождь шел в Зоне Смерти непрерывно и везде, факт малопонятный метеорологам, но известный всем обитателям, однако только в Крыму люди забыли, какого цвета нормальное небо и как выглядит Луна. Облачность, которая хотя бы раз в году давала передышку другим локациям, здесь являлась чем-то неизменным. Земля и море, воздух и облака – вот все, чем могла похвастаться эта местность. И еще грозами. Ежедневными, круглогодичными, мощными, беспощадными.

Грозы грохотали над островами и обоими морями, превращая дни в ночи, а ночи в бесконечные мерцающие шоу. Лишь изредка грозовые фронты расходились к периферии, оставляя над центром только серую облачность, и тогда локацию накрывал густой туман, что в некотором смысле еще хуже. А зимой вместо дождя частенько начинал сыпать снег. Но если Новосибирск зимой просто утопал в снегах, на Керченском острове аномальные капризы погоды выглядели более зловеще. Чудовищные перепады температур, иногда на сорок градусов в течение суток, то превращали крымские острова в огромные ледяные замки, то вновь разводили непроходимую слякоть, а ураганный ветер с ледяными зарядами мог запросто изрешетить технику или людей. Так что покой обитателям Керченского и Феодосийского островов даже не снился ни зимой ни летом, ни ночью ни днем.

Вот так здесь и жили. Когда грохотало, ждали затишья. Когда наступало затишье, бродили, чертыхаясь, в тумане и молили всемогущий Узел, чтобы он послал грозу, которая разгонит проклятую молочную завесу, в которой не видно даже пальцев вытянутой руки. Почему молили Узел? Это третья уникальная особенность локации.

Только в Крыму сформировался настолько стабильный и однородный состав населения. Практически всю сушу в пределах Барьера (кроме Феодосийского острова) контролировала незаконная вооруженная группировка – Орден Священного Узла. Нет, изредка здесь появлялись вольные ходоки, иногда забредали даже целые группы, а со стороны Керчи сквозь Барьер то и дело проходила разведка Барьерной армии (главный штаб Крымской бригады базировался в приграничной Тамани, а силы быстрого реагирования квартировали в Керчи, вплотную к Барьеру), у военных даже имелась своя тропа к тамбуру локации. Узловики о ней знали, но никого из идущих по этой тропе не трогали. Официальных документов о статусе тропы не существовало, но стороны соблюдали нечто вроде джентльменского соглашения. У Ордена имелся водный путь через Арабатский залив от побережья Сиваша до причалов поселка Мысовой, а в распоряжении военных оставалась тропа от берега, из бухты Широкой к Щелкинскому тамбуру. Кроме того, военные закрепили за собой небольшую часть наполовину обвалившихся катакомб, которыми издавна славилась эта местность. Но реально контролировали Керченский остров исключительно узловики.

А вот акваторию и остров Феодосия контролировали силы Черноморской и Азовской эскадр Крымской Барьерной флотилии. Правда, толку от их контроля было мало. Морским путем в локацию люди прибывали до 2055 года, когда на Большой земле Зона еще считалась местом романтичным и загадочным. В те времена в народных массах, особенно в европейских, бушевал нездоровый энтузиазм по поводу Зоны и культивировалась брутальная сталкерская эстетика. Но к началу 2056 года, когда народ разобрался, что такое Зона и с чем ее едят, ажиотаж сошел на нет, и транспортов с добровольцами стало на порядок меньше, чем за год до этого. А после Большой зачистки, в которой погибло немало бывших переселенцев из Европы, поток энтузиастов вовсе иссяк. Так что морским силам Барьерной армии оставалось лишь нести пограничную службу да отстреливать наиболее опасных гидроботов. Тем не менее факт оставался фактом. Акватория оставалась под контролем военных, а остров Феодосия служил базой флотилии внутри локации.