Архитектор пряничного домика - Дарья Донцова

– Что случилось?

– Ничего, – честно ответил я.

– Я совершила какой-то плохой поступок? – допытывалась партнерша.

– Нет, нет, – возразил я.

– Тогда в чем дело? Объясни, – потребовала она.

Я постарался подыскать нужные слова.

– Ты прекрасна внешне, но у меня ощущение, что я сплю с манекеном из магазина. Ты выглядишь, как все, говоришь, как другие…

– И много других у тебя было? – прошипела девица.

Я растерялся.

– Дорогая, не в них дело.

– А в ком? Что не так?

Я сообразил, что разговор пойдет по кругу, но тем не менее сказал честно:

– Мне хочется быть с той, о ком поэт Баратынский написал:

– Поняла. Тебе не нужна красивая, стройная, модно одетая, умная, та, что ведет здоровый образ жизни, короче, такая, как я! – вдруг улыбнулась девушка. – Подушкину требуется тупая уродина, которая повсюду ходит в домашних тапках, моется раз в году и жрет все без разбору. Тебе нужна идиотка, потому что ты сам идиот.

Произнеся сей спич, моя до мозга костей воспитанная дама, которая всегда обращалась к шоферу, официанту, дворнику исключительно на «вы», обожала классическую музыку, балет и трогательно моргала, если при ней кто-то произносил слово «попа», схватила со стола супницу, вылила ее содержимое на голову кавалеру, то бишь мне, и, выпалив:

– Пошел ты на …! – живо удалилась.

После той беседы я предпочитаю тихо уползти в глубину болота, не выясняя отношений.

– Сейчас подам все, что пожелаете, – засуетился Боря.

– Правда? – захлопала в ладоши Тата. – Все-все-все?

Я подавил вздох. Девушка, похоже, не особенно умна.

– Конечно, – заверил батлер.

– Тогда мне бутербродик на домашнем медовом хлебе с паштетом из желтонога! – выпалила Тата и распахнула свои голубые глаза.

От этой гримасы вид у девушки стал совсем идиотским.

– Такого у меня нет, – опешил Борис.

– Правда? – расстроилась «Бэтти». – Вот я всегда верю мужчинам, а они обманщики. Вы же сказали: «Подам все, что пожелаете». Ладно, я согласна на булочки и бутерброды. С маслом. И с сыром!

– Таточка такая наивная, – рассмеялась Ирэн, – прямо девочка-девочка.

Я улыбнулся. Ох, похоже, следующие дни окажутся для меня непростыми. Вариант «девочка-девочка» наихудший из всех возможных. У меня нет комплекса папаши, я не умиляюсь при виде сюсюкающей особы, которая в свои тридцать с гаком годков изображает умильную малышку. Я ей слюнявчик повязывать не стану. И можно было бы поверить, что Тата такова! Но вот слова про паштет из желтонога, которые девушка произнесла в ответ на заявление Бориса: «Все, что пожелаете»… М-да. Когда говоришь: «Все, что пожелаете». Все! У тебя могут попросить паштет из нечисти, просто чтобы посмеяться. Похоже, «мотор» Бэтти весьма ехиден. Но не глуп.

На следующий день я сидел в городе инопланетян в небольшом кафе при кондитерской и вел с его хозяйкой неспешную беседу.

– Думаю, у вас много клиентов. Пирожки с мясом восхитительны.

Загоскина подлила в мою чашку чаю.

– Сама их пеку, много сделать не могу, поэтому «слоенки» только для постоянных клиентов или под заказ.

– Валентина регулярно здесь их покупала? – спросил я.

– Почти каждый день, – пояснила Клава, – я всегда оставляла ей с десяток пирожков. Стеклова никогда заранее их не заказывала. Просто заезжала и подавай ей то, что она хочет. А где взять, если разобрали? Поэтому я держала бронь.

– Наверное, это неудобно, – предположил я, – меня такое могло бы раздражать.

Загоскина оперлась локтями о стол.

– Иван Павлович, не старайтесь. Весь околоток обсасывает тему – Валентину с помощью моей продукции отравила Варякина. А вы решили узнать: не я ли сама в начинку стрихнин подсыпала.

– В организме Стекловой этот яд не обнаружен, – возразил я.

Загоскина развела руками.

– Мы не были задушевными подругами. Но я ей по гроб жизни обязана. Валя уникальный человек. Второго такого в моей жизни не было. Я осталась одна с ребенком, работала кондитером в ресторане, куда регулярно заезжала Стеклова, ей уже тогда нравились мои пирожки. Жизнь разведенки не пряник, да еще мне с бывшим не удалось сохранить нормальные отношения. Он мне изменил, нашел себе старую, да богатую. Я, наивная, думала: отпустила мужика без скандала, ничего не требовала, у его новой бабы квартир в Москве штук десять, дом в области, значит, супруг меня из своей двушки не выгонит. Ага! Получила извещение от бывшего, вернее от его адвоката. Сваливай, Клава, с ребенком куда глаза глядят, квартиру Петька от матери в подарок получил, хоть метры и в браке приобретены, но дележке не подлежат. Вот тогда я и поняла, почему моя свекровь хвостом мела:

– Клавочка, покупайте с Петюней апартаменты на мое имя, я пенсионерка, риелтор тем, кому за пятьдесят, солидную скидку дает. Сразу потом перепишу недвижимость на Петю. Конечно, я сделала, как Анна Ивановна попросила. И что? Двушка получилась подарком от матери моему мужу, а то, что подарено, при разводе не делится. Обманули меня, как детсадовку. И куда деваться? Где жить? На помойке? Я на улицу вышла, за угол харчевни завернула, разрыдалась. Тут Стеклова за пирожками идет, стала она меня расспрашивать, я ей на нервяке все и выложила. Валентина спокойно сказала:

– Сейчас сообщу вашему управляющему, что выкупаю тебя на весь день торты печь на день рождения. Давай, шевелись. Едем к тебе домой, живо собираем манатки и в Фунтово.

Я вообще ничего не поняла, а Валентина уже в ресторан спешила. И в тот же день к ночи я оказалась в шикарном доме, на первом этаже у него кондитерская, на втором пять комнат с мебелью и бытовой техникой. Оплата только за свет и воду. Вадя в садик пошел, я работать на себя стала. Близкие отношения мы с Валей не поддерживали, в гости друг к другу не ходили. Но я никогда не забуду, что она для меня сделала. Думаю, ясно теперь, что яд в пироги не я запихивала.

– Благородный поступок, – оценил я поведение Валентины Сергеевны. – Вас не смутило, что жить придется среди потомков инопланетян?

Загоскина встала, повесила на дверь табличку «Технический перерыв», задвинула щеколду и села на место.

– Иван Павлович, в Фунтове никто в эту чушь не верит.

– Но… – начал я.