Ледоход и подснежники (сборник) - Галина Смирнова

– Конечно, – улыбнулась Таня, – ты у нас известная скромница. Ладно, ну так что, идём?

– Дедушки нет, на сутки ушёл – дежурство, и он запретил мне ходить в клуб, – Лена вздохнула. – Сказал, даже и не думай.

– Лен, но ты же не маленькая девочка, честное слово, – Таня огорчённо встала, собираясь уйти. – В общем, я за тобой зайду.

– Не знаю.

– Ты не знаешь, а я знаю. Будь готова к семи вечера.

За окном затихал погожий, осенний день, и уходящее солнце ровным, тёплым светом освещало скромную двухкомнатную квартиру, где в одной комнате жил Матвей Степанович, в другой Лена.

Ничего лишнего: старая мебель, дорожки на крашеном полу, герань и фиалки на подоконниках, белоснежная тюль на окнах, бархатная скатерть на столе; над кроватью Лены старомодный плюшевый ковёр, где изображён замок с остроконечными башнями около лесной речки, через которую перекинут мост, и по нему мчится отряд рыцарей в доспехах и шлемах, их пять, а впереди он, герой, со шпагой в руке.

Лена помнила этот ковёр с детства, но всё ещё любила разглядывать его, придумывая истории о благородном, смелом рыцаре, который спешит на помощь кому-то, попавшему в беду.

Она снова задумалась, глядя на любимый ковёр, знакомый до последней ниточки, до этого тёмного пятнышка в углу, которое всё никак не отмыть, потом очнулась, вспомнив, что нужно подобрать одежду для клуба, хотя выбор был не велик, жили более чем скромно.

Лена сняла с вешалки блузку, голубую, в тонкую, синюю полоску, и серую юбку, подошла к зеркалу, приложила наряды к себе и осталась довольна.

Косметикой она практически не пользовалась, но в этот раз достала красивую косметичку, подаренную дедушкой, слегка подкрасила тушью ресницы, коснулась губ нежно-розовой помадой, вот и всё, ах да, ещё духи – по две капельки за ушки.

С тех пор, как закрыли Библиотеку, Лена здесь не была.

Не осталось ничего, что напоминало бы то время, когда она, сначала с дедушкой, потом одна, ходила за книгами или сидела в читальном зале и выписывала что-то, и жила здесь тишина.

Тишины не было ни грамма.

На втором этаже гремела и рычала дискотека, на первом, из-за закрытых дверей видеосалона, доносились пронзительные вопли и взрывы – шёл боевик, и двери бара, открытые настежь, обнажали стройные ряды бутылок за барной стойкой.

Лена и Таня, сняв в раздевалке пальто, поднялись на второй этаж.

Перед дверью, за которой шумела дискотека, Лена остановилась.

– Ну что ты, открывай! – торопила подруга.

А Лена всё медлила, будто чувствуя что-то, будто сама судьба пыталась притормозить неведомое. Таня рывком открыла дверь, и подруги оказались в огромном танцевальном зале, погружённом в полумрак, лишь под потолком вращались зеркальные шары, разбрызгивая пятна света на девушек и ребят.

Танцующие, их было много, двигались в ритме быстрой поп-музыки, её Лена не знала и не любила.

– Я подожду, – сказала она Тане, которая, увидев кого-то, обрадовалась, махнула рукой и тут же окунулась в толпу.

«Зачем я здесь?» – думала Лена, стоя напротив открытой двери, и яркий свет, льющийся из коридора, осветил её, как прожектор.

– Макс, ты только глянь! – обратился Фёдор к высокому симпатичному парню.

– Подожди, я, кажется, увидел…

– Нет, ты посмотри сюда, напротив двери. Видишь?

После минутной паузы Макс спросил удивлённо:

– Ты знаешь её?

– Первый раз вижу.

– Кто она? – с этим вопросом Макс направился к Лене.

Её нельзя было не заметить.

Случайно оказавшись в потоке света, вырвавшим её в полумраке зала, она была вся на виду, растерянная, юная и невозможно красивая. Она была бабочкой, залетевшей на свет летним вечером, или Золушкой, оказавшейся на балу, и к ней шёл принц, Максим Веселов, молодой и успешный директор Клуба.

– Вас можно пригласить на танец?

– Меня?! – взлетели удивлённые ресницы.

– Вас и только вас! Помните, как в той старой песне.

– Да, конечно, – рассмеялась она.

– Макс.

– Лена.

Играла нежная музыка, одной рукой Макс обнимал её за талию, в другой лежала её ладонь, они были так близко… и снова медленный танец, и снова. Он не отпускал Лену, держа в объятиях, и в какой-то момент прижал к себе и поцеловал в щёку, она отстранилась и, наверное, убежала бы, но он не выпустил её ни в следующие танцы, ни потом, когда провожал до дома.

– Ты придёшь завтра, Лена?

– Не знаю.

– Я буду ждать.

Матвей Степанович в этот вечер был на работе, поэтому не узнал, где была и с кем встретилась внучка.

– Лен, ты представляешь, с кем ты вчера познакомилась? – Таня сидела на кухне подруги.

– Его зовут Макс, он работает… работает, кажется, в Клубе.

– Он директор Клуба, и не только нашего. Максим Веселов – директор сети Клубов.

– Удивительно, он такой молодой.

– Говорят, у него родители какие-то важные чиновники, говорят, они и помогли. А вообще он пединститут закончил в этом году. Учитель химии.

– Какое отношение это имеет ко мне?

– Мне кажется, он влюбился в тебя. Он так смотрел, так смотрел на тебя весь вечер, я заметила.

– Ты наблюдала за нами?

– Лена, будь с ним осторожней! – Таня обняла подругу. – Ничего ты не понимаешь!

Легко сказать «будь осторожней», и так трудно держать себя в руках, когда рядом он, такой красивый и сильный, такой умный и успешный, а какие милые глупости он шепчет на ушко, а как целует!

Теперь, два-три раза в неделю, вечером, когда дедушка был на работе, Лена шла в Клуб.

– У меня есть отличные фотографии Лондона, – сказал однажды Макс, – хочешь посмотреть? А ещё несколько английских журналов.

Макс знал, что Лена, влюблённая в английский язык, соблазнится его предложением, и не ошибся.

Они сидели на диване в кабинете Максима и листали журналы. Лена с интересом читала какие-то места вслух и переводила, что, впрочем, не требовалось, потому что Макса журналы не интересовали.

Интересовала его Лена.

Он обнял её, опрокинул на спину, навалился всем телом и жадным поцелуем впился в губы так, что даже дышать ей стало трудно.

Лена испугалась, собрав все силы, оттолкнула Максима и, чудом вырвавшись, бросилась к двери, но дверь была заперта.

Она стояла, прижавшись к стене, испуганная и беспомощная:

– Не надо, не надо, Максим, – лепетала она.

Но было поздно, мотылёк застрял в натянутой паутине.