Как выжить среди принцесс  - Шимун Врочек

Оставляет зайчика, уходит, надувшись. Однако через две минуты возвращается. Лицо невинное.

– Мама! Мама! Можно я надену новую курточку?

Розовую курточку купили Злате на вырост, на следующую зиму, так что ей она пока велика. Она из нее выглядывает, как мышонок из пакета.

– Можно? Ну, пожа-а-алуста! – Злата делает умильные глаза. Но не надо обольщаться. За этой милотой скрывается расчетливый мелкий манипулятор.

– Злата, она тебе большая.

– Ну, ничего, – в голосе бесконечное смирение. Судя по тону, в этом доме ей во всем себе приходится отказывать.

Мы переглядываемся, нам смешно. Я киваю: ладно, пусть. Надо же в чем-то уступать. Это все-таки переговоры.

– Ладно, надень курточку, – разрешает мама со вздохом.

Злата убегает, возвращается уже в куртке. Идет, насупившись:

– Она мне большая! Не пойду в ней гулять! – и начинает плакать. – Некрасиво!

Жена начинает уговаривать: ничего, что большая, она тебе идет, сходи, один раз можно, очень красиво, покажешь девочкам на площадке. Я наблюдаю.

Наконец Злата дает себя уговорить. Вздыхает, словно делает нам одолжение:

– Ну хорошо. Пойду в курточке…

И вдруг вскидывает голову. Безапелляционным тоном:

– Но тогда я возьму зайчика!

Занавес.

У старшей девицы на телефоне есть программа. Записываешь себя на диктофон, а та сразу оформляет это цитатой.

Василиса пришла и сказала:

– Я поняла, что такое «человеческая жизнь».

Вот это откровение, перед вами. Не потеряйте.

В общем, не ту семью назвали Коэльо.

КОГДА МОРЕ ДОСТАЕТ ДО ОБЛАКОВ,

МЫ, ЛЮДИ, НЕ МОЖЕМ ДОСТАТЬ ДО МОРЯ.

МЫ, ЛЮДИ, СЛИШКОМ ЛЮДИ.

ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ДЕЛАТЬ, ДЕЛАЙ.

ЕСЛИ СЧИТАЕШЬ ЭТО НУЖНЫМ, ДЕЛАЙ.

В жизни каждого ребенка наступает момент, когда родители решают, чем он будет увлекаться. Мы выбрали гимнастику. Теперь ждем результатов. Вернее, жена ждет, а я с интересом наблюдаю за процессом.

– Злата, ты хорошо занималась? – спрашиваю я. Жена просит задавать этот вопрос.

Ребенок вздыхает:

– Плохо.

– Почему?

– Я плакала.

– Что, весь урок?!

– Я сначала занималась, потом плакала. Потом опять занималась, потом опять плакала. И так все время.

А преподаватель говорит, что Злата все занятие старалась, а плакала только на шпагате и ножку тянуть. Это, мол, нормально. Они все плачут.

Папа почесал затылок. А потом вспомнил свои занятия спортивной акробатикой в школе.

И как спина болела каждую ночь. И ноги. И колени. Даже во сне. И эти бесконечные растяжки. Эти шпагаты. Эти мостики.

Да, все плачут.

Златина Зубная Фея требует приношений на свой алтарь, ненасытная розовая тварь. У Златы под запломбированным полгода назад зубом обнаружился пульпит, щеку раздуло. В субботу ездили в ночи в больницу Святого Владимира.

Лечить бесполезно, надо рвать, сказали нам.

Вырвали. Сейчас щека потихоньку возвращается к нормальным размерам.

Вчера гуляем со Златой. Она про свой зуб начинает подружкам кричать километра за полтора:

– Ася, Ася, а мне зубик убрали! Представляешь?!

После встречи с подружкой идем в магазин. Злата делится воспоминаниями:

– Когда зубик убирали, мне было весело и больно.

Экстремал, елки.

Согласен с Василисой. Я тоже считаю, что крестьянин – это высшая форма развития человеческой личности.

Кстати, о крестьянах. Недавно Василиса делала школьное задание, там был вопрос о предках. В классе у них дети говорили, что вот у меня прабабушка дворянка, а у меня прапрапрадед генерал-аншеф и граф. И все это так романтично и загадочно, с налетом аристократизма, и так волнует детские души. Василиса с тайной надеждой спрашивает: а у нас кто?

Я говорю: ты, дочь, не обольщайся. У тебя по моей линии все предки – русские крестьяне, а по маминой – башкирские крестьяне. На том и стоим.

И тут неожиданно жена обиделась:

– Ничего подобного. У меня прадедушка богатый! У него целых две жены было! – И чтобы окончательно добить меня, добавляет: – На разных концах деревни!

Ну, что тут скажешь.

Вот и подпортил нам прадедушка-бай пролетарское происхождение.

Если женщине есть что рассказать, она пойдет даже в ад.

Злата впервые за неделю отправилась в детский сад, и отправилась без протестов, но с предвкушением. Расскажу Наталье Николавне, как мне зубик убрали, расскажу Ульяночке, расскажу Мадине, расскажу всем. Это же событие! И какая щека была огромная, и как в больницу ездили. Ночью! И ждали долго. И укольчик, и весело, и больно. И как я плакала.

И по пути домой сидела, прижавшись к маме, и смотрела мультик «Балерина» на Василисином телефоне. И снова плакала.

И потом всю ночь снилось, как кубик крутится (это кадр из мультика).

И вот.

В общем, ушла в сад на подъеме.

Вечером забираю ее на гимнастику. Девица бодрая и радостная.

– Ну как в садике? – спрашиваю. – Рассказала о зубике?

– Да!

– И как?

Злата показывает большой палец:

– Во! Всем понравилось! Даже Катя захотела со мной играть!

Заходим на гимнастику. Там в прихожей снимает ботинки девочка постарше моей девицы. Еще не успела закрыться дверь, Злата девочке:

– А мне зубик убрали!

Ошарашенная девочка:

– Круто, – смотрит на Злату, с сомнением: – А ты кто?

– Я Злата. Я на гимнастику хожу.

– Я тебя раньше не видела. Больно было?..

К финалу вечера все на гимнастике и вокруг гимнастики были в курсе насчет зубика. Думаю, человек пятьдесят за день было охвачено – считая вместе с садиком, магазином у армян, куда мы зашли за соком, гимнастикой и супермаркетом, где мы стояли на кассе.