Бунтарка. Клиент всегда прав? - Бенуа Дютертр

Двести пятьдесят тысяч евро чистыми. Элиане стало жарко. Жарко, как в ее будущей квартире… Она готова была расцеловать эту холодную блондинку-недоросточка, прислужницу капитализма. Слова застревали в горле, и это дало ей время прийти в себя. Финансовые выгоды не должны были выглядеть подачкой. Она продолжала молчать, чтобы совладать с дыханием, но выглядело это так, будто она раздумывает. Наконец она произнесла:

– Мне это кажется приемлемым.

– Разумеется, вы сохраняете полнейшую свободу в своей деятельности на телевидении.

– Это условие я зафиксирую отдельно!

Голос звучал совершенно чисто. У заместительницы директора была встреча на Елисейских Полях, и она предложила Элиане довезти ее до «Другого канала». В машине она коснулась практических вопросов. Для исполнения функций советника у Элианы будет кабинет в резиденции группы на Дефанс; она может подумать насчет мебели и произведений искусства для кабинета, но от нее не ждут, что она там будет высиживать «от и до». Ее участие в «Проекте Рембо» предполагает скорее заинтересованность, встречи, идеи. Ей вполне будет достаточно время от времени появляться там, чтобы проникнуться культурой корпорации. Элиане была ненавистна сама мысль о культуре промышленной компании. Однако поначалу это выражение вызвало у нее улыбку, словно пошлость, не имеющая особого значения (она подумала об иронии Сиприана). Она оценила кожу и дерево салона автомобиля, молчание шофера, весь этот защищенный мир. Блондинка промолвила:

– Мы говорили, что вы, быть может, могли бы как-нибудь пригласить Марка на вашу передачу, – ясное дело, это вовсе не директива, – чтобы он поговорил о своем намерении омолодить ВСЕКАКО. – После смущенного молчания она добавила: – Марк сказал совершенно однозначно: он не хочет заранее знать ваши вопросы и надеется, что отношение к нему будет как к любому другому приглашенному.

– Хорошая мысль. Я подумаю. Но понимаете, я все равно не смогла бы сообщить заранее свои вопросы.

– Чувствуйте себя полностью свободной. Впрочем, это вовсе не срочно. Но вы подумайте над этим.

Когда бунтарка вышла из машины и шла через вестибюль «Другого канала», вид у нее был как у девицы, вырвавшейся с панели и готовой обронить слезинку счастья.

Фарид был страшно раздражен после двухчасовой свободной дискуссии на тему «Маскироваться или нет?», сопровождающейся подачей аперитивов. Они с Франсисом шли по улице в одинаковых бежевых спортивных свитерах, которые покупали вместе в один из выходов за покупками в период распродажи. Как и большинство обитателей квартала, Фарид и Франсис, после того как среди геев пошла мода на бритые головы, стриглись очень коротко. Они неосознанно следовали этой тенденции, и ощущение у них было, что выглядят они «мило» и «круто накачаны», а означало это, что они приобрели сходство с фото из последних номеров глянцевых журналов. Выглядеть «мило» и быть «круто накачанным» значило также раз в неделю посещать гимнастический клуб и потеть на механизмах, которые должны были изваять им обоим американские торсы. И все равно, несмотря на круглые, как у десантников, головы и выпуклые бицепсы, у Фарида и Франсиса не получалось быть по-настоящему похожими на модных идолов. При всех их стараниях достичь совершенной мужественности в них проявлялись женственные черты, напрочь перечеркивавшие достигнутый эффект. Некая манерность и что-то такое в голосе, вернее, в интонациях наводили на мысль о гибриде Рэмбо и ученика парикмахера.

Выйдя с дискуссии на тему «Маскироваться или нет?», Фарид и Франсис парадоксальным образом оказались незаметными. В любом другом районе Парижа эта типичная пара гомосексуалистов выглядела бы экзотически. Но в квартале Марэ их бритые головы, шарообразные бицепсы, одежда и спортивные свитеры растворялись среди сотен подобных фигур из-под радужного знамени Gay nation.[12]Завтра утром они простятся с незаметностью квартального масштаба и, натянув маску всеобщей незаметности, отправятся на работу: Франсис, одетый в неомолодежном стиле (спортивный свитер, джинсы, кроссовки), – на склады компании «Экспресс-почта», филиал ВСЕКАКО, а Фарид в костюме и при галстуке, как каждое буднее утро, пойдет во ВСЕКАКОНЕТ, Интернет-филиал все той же ВСЕКАКО. В реальной жизни их «заметность» заключалась в том, что в разных местах они одевались так, как одеваются там остальные.

Франсис, послушавшись своей бунтарской души, пошел на эту дискуссию, организованную центром «Геи и лесбиянки», после прозвучавшего по консервативному радио заявления одного правого депутата, который счел непристойным изобилие флагов всех цветов радуги на улицах четвертого округа. Народный избранник добавил также, что все эти характерные знаки в конце концов «приведут к маргинализации части населения, не являющейся гомосексуальной». Заявление это, которое по идее должно было пройти незамеченным, было услышано неким бдительным ухом и почти сразу же вызвало целую лавину возмущенных откликов. Центр «Геи и лесбиянки» бросил призыв выступить против этих «тошнотворно-отвратительных» слов. Перед лицом столь неприкрыто гомофобной речи в квартале коллективно было объявлено кризисное состояние, а всех геев, лесбиянок и их друзей попросили всюду носить в знак солидарности радужные ленточки.

Дискуссия с аперитивами на тему «Маскироваться или нет?» была организована, чтобы отметить успех операции. Какой-то активист с микрофоном толкал речь о здоровой гражданской реакции и обличал «порочное, фашиствующее выступление, которое превращает гетеросексуалов в жертв, и нерешительное общество, все еще не способное согласиться с правом гомосексуалистов иметь детей». Франсис, весьма чувствительный к этой проблеме, с улыбкой взглянул на Фарида, но тот отвернулся. Микрофонный голос удивлялся, что не были упомянуты би– и транссексуалы, как будто мир состоит только из гомо– и гетеросексуалов. Слово взял член муниципального совета, сторонник геев, и заверил, что левые поддерживают любые сексуальные ориентации, то же самое сделал в коммюнике и представитель геев от оппозиции. Он предложил принять хартию, в соответствии с которой торговцы обязались бы обеспечить геям, лесбиянкам, би– и транссексуалам самый горячий прием, наклеив на витринах своих магазинов плакат «Gay friendly».[13]Но тут слово взял какой-то смутьян и насмешливым тоном заявил:

– Я как-то не замечал, чтобы геев плохо принимали в магазинах! Насколько мне известно, торговцы прежде всего думают о прибыли.

Собравшиеся ответили негодующим ропотом, а смутьян продолжал:

– Кстати, а как в булочной узнают гея? Он что, должен войти с криком: «Я – гей, продайте мне багет!»?

Свист заглушил его голос, но несколько человек в разных местах поддержали его аплодисментами. Теперь уже Фарид повернулся с улыбкой к Франсису, поскольку счел это замечание достаточно справедливым. После этого он оставил своего друга слушать продолжение дискуссии, а сам пошел на террасу выпить в лучах солнца свой happy hour (второй бесплатный аперитив, предоставляемый с шести до восьми вечера).