Протоколы киотских мудрецов. Миф о глобальном потеплении - Василий Поздышев

А еще есть ведь и обратный феномен — да-да. Он называется Ла-Нинья (тот же ребенок, только девочка). Он абсолютно обратен «мальчику» (по поводу которого столько шума в мире) как по времени, так и по температурному эффекту. «Девочка» тоже приходит каждые 4–5 лет и забавляется с океанскими течениями от года до двух лет. В этот период океанские ветра дуют с востока на запад с большой силой, «сгоняя» теплые экваториальные воды с поверхности Тихого океана к берегам Азии, что усиливает скорость подъема холодных вод у побережья Южной Америки (и рыбы там в эти годы — пруд пруди). Правда, «что русскому хорошо — то немцу смерть», поэтому в годы Ла-Ниньи в Австралии и на Азиатском побережье Тихого океана идут ливни, а в Калифорнии слегка «примораживает».

Именно поэтому перуанские рыбаки молятся, чтобы «девочка родилась», а малазийские крестьяне просят своих богов «чтобы был мальчик».

Иногда, кстати, оба феномена компенсируют друг друга, и тогда ничего на происходит.

Всего в XX столетии было зафиксировано 25 «мальчиков» и 17 «девочек».

На самом деле — это два проявления одного и того же океанического и атмосферного феномена инверсии ветров и зон низкого и высокого давления над Тихим океаном.

Несмотря на многочисленные дебаты о причинно-следственной связи глобального потепления и этого феномена, и существовании этой связи вообще, которые ни к чему не привели, очевидно, что СО2 тут ни при чем.

Что касается связи этого океанического феномена с глобальным потеплением и эмиссией СО2 человеком: во-первых, Эль-Ниньо стал проявляться задолго до начала индустриальной революции, а во-вторых, цикличность и непредсказуемость феномена Эль-Ниньо исключает его связь с концентрацией СО2, которая растет постоянно.

Что нужно осознать после анализа феномена Эль-Ниньо: холодные и теплые океанские течения играют очень важную роль в формировании климата литоральных зон континентов (где проживает основная масса растений, животных, и людей в том числе).

Еще нас любят пугать озоновой дырой, тоже привязывая ее образование к глобальному потеплению. Эта история, на самом деле, никак не связана с СО2 и с глобальным потеплением вообще. Тем не менее, она достойна более детального описания, так как является замечательным примером связи научных теорий, бизнеса и международной политики. Вернее, историей использования науки и политики в целях бизнеса.

Итак, что такое озон и где его найти? Озон есть в какой-то степени «кислород кислорода» — не 02, а 03. То есть молекула его состоит не из двух атомов, а из трех.

Особенность молекулы озона заключается в ее форме, позволяющей поглощать ультрафиолет. Озон формируется и разрушается в верхних слоях атмосферы, в результате сложной фотохимической реакции. Если ее упростить — солнечные лучи разбивают молекулу кислорода на два свободных атома, некоторые из которых прикрепляются к другим молекулам кислорода. Все это происходит на высоте от 30 до 50 километров, выше — недостаточно кислорода, ниже недостаточно солнечного излучения.

Баланс фотохимического создания и разрушения молекул озона ненулевой. Это приводит к малому накоплению озона в атмосфере и его концентрации в 10 миллионных. Это чрезвычайно мало, но вполне достаточно, чтобы окружить земной шар тончайшим UV-фильтром (как солнечные очки).

Кроме того, озоновый слой — горячий, он нагрет поглощенным излучением, благодаря чему атмосфера и структурируется (тропосфера, стратосфера — помните, да?).

Содержание озона в атмосфере непостоянно — формируясь в стратосфере на широте тропиков, озон концентрируется в полярных зонах, где он удерживается циркулярными воздушными потоками. На полюсах максимальная концентрация озона достигается весной, минимальная — осенью.

Ученые измеряют концентрацию озона в Антарктике с 1960 года и примерно с тех же времен пытаются понять механизмы образования и разрушения озона.

В 1970 голландский ученый Поль Крутзен доказал, что оксиды азота, выделяемые бактериями в результате процессов ферментации и попадающие в атмосферу, играют роль катализатора в реакции разрушения молекул озона.

В 1974 году группа американских ученых во главе с Ральфом Цицероном предположила, что одним из катализаторов в реакции, разрушающей молекулу озона, является хлор. Одним из источников хлора мог быть фреон, массово используемый в холодильных установках и спреях.

Осенью 1985 года японские ученые сигнализируют о странном феномене — минимальная концентрация озона гораздо меньше обычной. То же подтверждают и замеры англичан. Это и назвали «озоновой дырой». Ученые предупреждают о потенциальном риске фреонов.

Патентом на производство фреона владела корпорация «Дюпонт де Немур», которая стала защищаться в прессе и в массмедиа, обвиняя ученых в спекуляциях.

Это противостояние науки и бизнеса продолжалось недолго — до 1987 года, когда «Дюпонт де Немур» смогла зарегистрировать новый патент — молекулу без хлора, которая могла заменить фреон.

Сразу началась массовая медийная кампания об опасности фреона и озоновых дыр, и уже в том же году при поддержке США и спонсорстве все той же компании «Дюпонт де Немур» была созвана международная конференция в Монреале, где был подписан заранее подготовленный международный протокол о полном запрещении фреонов к 1997 году.

Индия и Китай, компании которых не имели этой технологии, понимая, что этот протокол дает полную монополию компании «Дюпонт», отказались его подписать.

Дальше были долгие и тайные переговоры в рамках ВТО, с использованием механизмов экономического и политического давления и обмена, которые закончились общим согласием на запрещение фреонов. Об условиях этого согласия мы умалчиваем, но то, что все холодильники теперь производятся в Китае — мы догадываемся.

Прошло 20 лет. Все покупают китайские холодильники и спреи с патентом компании «Дюпонт де Немур». Ученые, открывшие механизм разрушения озона хлором, получили Нобелевскую премию. А Ральф Цицерон стал ни много, ни мало — президентом Американской академии наук.

Вам эта история ничего не напоминает? Правильно — сценарий, очень похожий на историю с Киотским протоколом. Актеры те же, призы — те же: кому-то рынок, кому-то бесплатный трансферт технологий, кому-то нобелевские премии. Зрители — те же. Но спектакль новый.

А что там с озоновой дырой? О ней «двадцать лет спустя» уже мало говорят. Вспомнили вот опять из-за глобального потепления. Она больше не увеличивается. Но и не уменьшается. Может, это был естественный процесс? Может, роль фреона была преувеличена? Может, есть какие-то другие реагенты, разрушающие озон? Это уже никого не беспокоит. До нового патента, наверное…

И еще один наивный вопрос напоследок: озоновая дыра появилась в Южном полушарии, так ведь?

А почти все фреоносодержащие товары в 70-е — 80-е годы производились и использовались в полушарии Северном (Северная Америка и Западная Европа).