Дети Агамемнона. Часть I. Наследие царей - Александр Герасимов

Наконец, от Пилоса было удобно плыть на Крит, где Орест планировал задержаться на какое-то время. Поэтому он выбрал владения Нестора в качестве отправной точки, хотя порт Коринфа находился к Микенам гораздо ближе.

Орест понимал, что обязан присутствовать на церемонии вступления Эгисфа на престол, но все-таки горел желанием поскорее выйти в море. Его нетерпение не укрылось от старого Телефа, который добродушно пожурил царевича:

— Не следует так торопить события, господин. Неужели сестры и мать занимают так мало места в твоем сердце? А как же я?.. Старый слуга может ведь и не дожить до блистательного возвращения своего любимца!

— Перестань, Телеф, — Орест засмеялся и приобнял старого полководца за плечи. — Я буду скучать по семье… и по тебе, конечно. Но сначала надо с умом распорядиться подаренной свободой!

— Например, привезти из далеких царств новые знания, несметные богатства и пару хорошеньких рабынь? — в глазах старого воина сияли насмешливые искорки.

— Разумеется. Вот только рабынь я подарю тебе! Посмотрим, как ты управишься с обеими сразу.

— Эге! Я силен, как молодой вол, и докажу это любому юнцу хоть на поле битвы, хоть за кубком вина. Что мне две рабыни?.. Пятеро сразу — и тех будет мало!

Так они перешучивались вечером накануне воцарения Эгисфа. Телеф отвечал на дружеские насмешки царевича и живо обсуждал с ним планы, но на душе у старика словно лежал камень. Он любил Ореста и многому того научил; в свое время именно Телеф рекомендовал отправить юного сына Клитемнестры в первое путешествие. Теперь Орест вырос и начал действовать вопреки ожиданиям царственной матери — это могло плохо сказаться на его будущем. Телеф осознал, что переживал за судьбу царевича так, словно тот был его собственным сыном.

Глядя на полного сил, воодушевленного Ореста, престарелый полководец взмолился про себя: пусть мойры, богини судьбы, окажутся к юноше милосердными! Будь он помоложе лет на двадцать — сам бы попросился в плавание…

В конце того вечера царевич удалился в свои покои, махнув на прощание рукой. Старик, массируя внезапно занывшее предплечье, поплелся в сторону казарм. Им обоим предстояло множество дел, а времени, простого смертного времени, всегда оставалось ничтожно мало.

Глава 6

На следующий день в Микенах состоялось пышное празднество, подобного которому не затевалось уже много лет. В честь воцарения Эгисфа на городской площади с утра до вечера бесплатно раздавали еду и вино. Каждый микенец досыта отведал сочных фруктов и сладкого хлеба с медом, вволю испил вина и истер сандалиями ноги, до упаду отплясывая под громкую, доносившуюся со всех сторон музыку.

Во дворце тоже не стихало оживление; в пиршественном зале стол ломился от мяса и всевозможных изысканных закусок. Счастливый Эгисф принимал поздравления, сидя подле матери.

Орест достаточно хорошо знал Клитемнестру и за праздничным ужином не раз обращал внимание, что улыбка на ее губах была слишком натянутой. Он понимал, что на самом деле она была в дурном расположении духа, и ощущал себя виноватым. Но подойти к матери во время пиршества Орест не решился. Да и сильно сомневался, что та захочет его слушать.

Электра веселилась на женской половине зала, ее смех звенел, будто серебро — Ифигения же оставалась до странности задумчивой. На столе сменяли блюдо за блюдом, певцы и танцоры развлекали гостей — праздник продолжался, однако в какой-то момент царевич почувствовал, что не получает от него удовольствия. Будто эта ночь отдалила его от остальных.

Сославшись на усталость, Орест торопливо попрощался. Выходя из зала, он чувствовал на себе множество взглядов, но ни разу не обернулся.

Вместо того чтобы сразу идти в свои покои и предаться сну, царевич принялся бродить по дворцу. Это не было прощанием с Микенами перед долгой разлукой: Орест почти не придавал значения увиденному, его мало интересовали стены, коридоры и вид из окон.

Хотя сына Клитемнестры ожидали дни, полные долгожданной свободы и ярких впечатлений, на душе у него волновалось море. Ответственность за собственную судьбу и принятые решения отныне ложилась исключительно на его плечи. Юные, наивные и беззаботные дни подошли к концу. Сегодняшний пир знаменовал для Микен вступление нового царя на престол, а для Ореста — прощание с прежним собой. Нет, это чувство не угнетало. Однако к новым ощущениям следовало привыкнуть.

Неожиданно за спиной царевича прозвучал хорошо знакомый голос:

— Что ты здесь делаешь, брат? Время позднее. Разве ты не собирался покинуть город на рассвете?

Орест обернулся и в упор уставился на Эгисфа, отделившегося от темноты в противоположном конце коридора. Новоявленный царь был один — вероятно, отослал свиту советников прочь. Приглядевшись, Орест увидел, как его брата покачивало из стороны в сторону. Неудивительно, ведь сегодня Эгисф мог не отказывать себе в удовольствии хорошенько напиться — у него был лучший день в жизни. Впрочем, для захмелевшего юнца он держался достаточно хорошо.

— Почему ты все еще здесь? — повторил тот.

Эта настойчивость граничила с грубостью, но Орест лишь неопределенно пожал плечами:

— Не спится, наверное. Успею еще отдохнуть.

— Вот и хорошо. Тогда пойдем ко мне, брат! Хочу с тобой пого… ворить, — юный царь с трудом подавил винную икоту и махнул ладонью, приглашая следовать за собой.

Сначала Орест думал отказаться: его не привлекали пьяные проникновенные беседы. Но отказывать законному правителю Микен явно не следовало… тем более в первый же день прихода к власти. Это могло послужить дурным предзнаменованием, а заодно и разозлить нетрезвого Эгисфа. Оресту ничего не оставалось, кроме как согласиться и пойти следом.

Путь молодого царя по собственному дворцу оказался совершенно неудобным. Какое-то время Орест шел молча, а затем не выдержал:

— Ты не заблудился? Мы определенно идем не туда.

— А ты думал, я останусь жить в своих комнатах? — даже не оборачиваясь, хмыкнул Эгисф.

Орест сощурился. Он понял.

Став царем, Эгисф имел полное право занять самое просторное и роскошное помещение во дворце — покои Агамемнона. Что ж, вполне разумно… Но отчего же тогда он, Орест, чувствовал тесноту в сердце?

Покои пустовали долгие годы, сюда предпочитали не заходить без нужды. Теперь же юный царь станет здесь спать, обнимать любовниц… А также пользоваться той самой купальней, где некогда был убит Агамемнон. Оресту это казалось дикостью. Окажись он на месте Эгисфа, неужели сделал бы то же самое?

Издали до них донеслись звуки нестройного пения. Придворные продолжали праздновать и славить нового царя, но тот лишь пробормотал:

— Ох, убирались бы все они к Гадесу.